— А, — оживился он. — Говорим наедине? — Ном заерзал на стуле и как-то весь расположился. — Ну-с, что привело нашу госпожу?

Да он флиртует, — с усмешкой осознала Бансабира и чуточку развеселилась сама. Будто бы приехала сюда попросту поболтать, о том, о сем, а не обсудить одно гнусное предприятие. Похоже, когда у Серта будет полно дел, а Гистасп начнет мозолить глаза, она, Бансабира, будет частенько наведываться сюда. Да и почему нет?

Танша потерла ладошки в ответ. Глаза сверкнули смарагдами.

— Есть одна затея.

— Затея — это отлично. Ну так, делитесь, милая.

Пожалуй, и стоило бы ему сказать, что даже вдвоем не стоит фамильярничать, да язык не поворачивался.

— Думаю, тебе известно, где и как я выросла.

— А, ну да. Болтали всякое, — Ном махнул рукой с таким видом, что стало ясно: знать он знал все, но сплетничать не привык. Да и какая разница, где, что и как было когда-то там в прошлом, если сейчас явно намечается нечто стоящее? Она всегда делает нечто стоящее, давно смекнул Ном.

— С четвертого года обучения в Храме Даг все воспитанники выходят в море ловить пиратов. Так мы приобретали опыт, приноравливая то, что выучили наедине с наставником, к ситуации, которую нельзя предугадать.

— Дурь. Еще прибавляется дури — без нее трудновато в пятнадцать ловить пиратов.

— Мне было поменьше, но это детали, — улыбнулась Бану и добавила немного вдумчиво. — Ты ведь знаешь, корабел, как переменчива погода на море.

— Да-да, — почти нараспев согласился Ном. — Сегодня ветер дует с юга, а завтра с востока. Сегодня звезды подглядывают за рыбами, а завтра — рыбы за звездами. Так?

Мгновенно сообразил, уловила Бану.

— Так.

Бансабира согласилась, замолчала и облизнулась, размышляя.

— Да вы спросите, госпожа, — посоветовал Ном. — Вы же все равно здесь главная, так чего колеблетесь?

Женщина усмехнулась.

— Какими качествами должен обладать пират? Где мне их найти и сколько? И что можно ограбить?

Ном всплеснул руками:

— Вот это другое дело. Больше похоже на вас.

— Так что насчет пиратов? — Бану, конечно, льстили такие выпады, но она все еще не знала, как реагировать на похвалы.

Ном принялся загибать кривые пальцы:

— Сноровка, отчаянная голова и любовь к выпивке, — со знанием дела подытожил он.

— То есть, — вздернула брови Бану, — все мое войско может сгодиться?

Ном потер подбородок, посмеялся.

— Ладно, я подберу команду.

Бансабира покачала головой:

— Мне мало одной.

— Хо?

Бану развела руками: мол, что поделать, понятия не имею, как так получилось.

— И сколько нам надо? — старик в предвкушении воодушевился несказанно. Вино зарумянило ссохшиеся щеки, зажгло глаза, предвестие авантюры расшевелило кровь и воображение.

— Надо спустить на воду половину кораблей.

— С… сорок?

— И построить еще двадцать, — Ном вытянулся в лице. Бану добила:

— А потом еще двадцать.

— Не думал, что вам так нравится золото.

— А мне и не нравится.

Старик смекнул. Чуть наклонился к столешнице и, глянув влево-вправо, заговорщески прошептал:

— Наделали шума за войну на суше, теперь собираетесь и на море? Что ж, если хотите…

— Никакого шума, — осекла танша. Ном выпрямился и даже отстранился от стола.

— Тогда я ничего не понял, — сообщил старик.

— Мне нужно построить город, о котором не будут знать за пределами чертога.

— Хо…

Ном, играя бровями, похмурился, поджал уголок губ, потом другой, причмокнул, будто обсасывая мысль, и заявил:

— Мне кажется, это не так уж много денег, между нами. Уж на один город маленькая танша награбила.

— Только строить его некому.

Ном впервые на памяти Бансабиры нахмурился и так надолго умолк.

— Вы серьезно? — уточнил он, наконец.

— Мир велик, мы найдем все, что нужно.

— Мы отнимем все, что нужно? — в голосе корабела зазвучала ирония.

— Мы возьмем, — настояла Бану.

— И заплатим кровью? Это хотите сказать?

— Кровью можно рассчитаться даже с Богами. То ли дело — с людьми? — философски заметила танша.

— И сколько вы хотите?

Бансабира неторопливо выпила вина. Все сомнения на этот счет — хотя бы на этот — она смогла отбросить за недели раздумий по возвращению из странствий.

— Я пообещала зодчим десять тысяч рук. Но я не могу позволить себе отправлять на строительные работы солдат из армии.

— И это значит…

— Две тысячи есть.

— Остается еще восемь… Восемь… Куда ж вы денете восемь тысяч рабов, когда они закончат? Если хотите удержать рабство в тайне, надо что-то придумать.

— А о чем тут думать? — подивилась Бансабира. — Северное море велико, и в нем полно хищной рыбы. Да и, знаете ли, наших собак тоже надо кормить.

Было непохоже, что корабел как-то смущен, скорее озадачен тем, как быстрее решить задачу.

— А те две, которых вы насчитали в поселениях вокруг чертога? Вы что, верите, что они не проболтаются?

— Проболтаются еще как, — усмехнулась Бансабира. — Даже при том, что им будут платить за работу, и они не являются рабами. Но, когда это случится, все будут думать, что рабов прислал Ранди Шаут из Алого танаара в обмен на свою свободу. Алых на севере по сей день ненавидят все, так что вряд ли кто-то расстроится.

Ном признал справедливость танского замечания и попросил минуту еще поразмышлять. Бансабира взмахнула рукой и велела стражнику снаружи каюты принести еще сыра. И меда, если вдруг отыщется.

Прошло минут пять, принесли сыр, отыскался мед, а вот Ном с комментариями не торопился.

— Октябрь начался два дня назад, — наконец, заметил старик. — И дело к зиме. В Северное море сейчас лучше не выходить.

— Именно поэтому у тебя есть срок до лета: собрать команду, подготовить имеющиеся корабли и изыскать способ сделать так, чтобы о поставке рабов с моря не узнал никто. Зодчие за это время изучат все возможные места и выберут одно, наиболее подходящее.

— А вы? — поинтересовался Ном. — Что вы планируете сделать к этому сроку?

Бансабира замерла от удивления с куском сыра на полпути ко рту. Вот это наглость.

— Да ладно вам, — подначил старичок, к которому вернулась привычная веселость.

Кажется, если бы Ном сидел не напротив, а рядом, именно сейчас ткнул бы ее локтем в бок. Вот вроде и надо одернуть, а совсем не хочется.

— Понятия не имею, — с усмешкой отозвалась женщина. — Что-нибудь придумаю.

— Хотите совет?

— Пожалуй, нет. Я и сама прекрасно испорчу себе жизнь, — с искренней улыбкой отозвалась женщина.

— Да что вы, танша. Я умный, — поведал корабел, — я хорошо посоветую. Знаете, — он взял доверительный тон, — на море все легко. Если шторм — сиди в порту, если погода хороша — поднимай парус, — Ном волнообразно повел в воздухе рукой, не очень уверенно изображая паруса. — Видите?

— Нет, — честно призналась Бану.

— Все легко, — не унывал Ном. — Человек, лишенный сомнений — счастлив. Вы не сомневаетесь насчет восьми тысяч людей, которых пригоните сюда рабами и которых скормите через десять лет каторжных работ рыбам или волкам. Я даже готов поспорить, вы уже знаете, откуда их везти.

Бансабира поперхнулась, не зная, смеяться или плакать. Пока получалось нечто близкое к первому.

— Ты что, всерьез считаешь, что это делает меня счастливой?

Ном снова махнул рукой, будто утомленный необходимостью говорить очевидное:

— Аааа. И так ясно, что всяких рукастых, умных, каких-нибудь хороших торгашей или сказителей вы и в шахты-то не погоните. Кого-то наверняка завербуете шпионом и пошлете обратно, оставив пару заложников. Речь о том, что, сделав выбор поступить так, вы больше не беспокоитесь о нем. Он вам не докучает, и вы — спокойны. Поверьте старику: счастье — это когда тебя ничто не тревожит. А вы явно чем-то замучены.

— Так заметно?

— На самом деле, не очень, — сознался Ном и попытался объяснить, жестами указывая на свое лицо. — У вас кожа белая, поэтому, когда все плохо, особо не ви…