Петровна щебетала с нами, как с родными. Для начала усадила в кухне кофе пить. Вернее, пила я, а Вадик с ней в коридоре уединились. После непродолжительной беседы Петровна вернулась в кухню, а Вадик смылся:

— Мне на шесть секунд надо!

Петровна из холодильника пирожные выудила, села напротив меня и очень прозорливо определила:

— Не бывала еще в апартаментах?

Звучит-то как! «Апартаменты»! Я кривляться не стала. Как-то незаметно выложила ей все: про себя и про Вадика. О диске умолчала. Петровна отчего-то растрогалась и вздохнула:

— Да Вадька, он — хороший. Я его давно знаю. Приличные рекомендации, ничего не скажешь, но она как будто мои мысли прочитала:

— Дурочка! Я не про то! Я у него химию преподавала. В школе еще!

Пришлось поперхнуться.

— Чего?

— Химию! Аш два о!

Помолчали. Исподтишка Петровну разглядела. На пальцах маникюр, на голове — прическа, «химия», покрашена под баклажан. Не для презентации, конечно, но так, на каждый день, вполне прилично. И сама по себе уютная какая-то, теплая.

— Ну, преподавала, — продолжила Петровна. — Он хороший мальчик, а учился плохо. Родителей у него нет, родственник какой-то его воспитывал. Наши учителя выеживались. (Петровна немножко по-другому сказала, конечно.) А я — нет. Четверку ему всем назло ставила. Она у него в аттестате, кажется, единственная и оказалась. Ну, еще по труду и физкультуре пятерки. Так Вадик мне такие цветы в кабинете развел! Он как-то любил это дело — цветы разводить, ухаживать за ними. А биологиня, зараза, ему трояк еле вкатила! Я-то, как перестройки всякие начались, в этот бизнес и подалась. Тут как раз и пенсия подошла. Насчитали мне тыщу семьсот двадцать рублей. Проживешь? А сюда, хоть и грех, конечно, ученицы бывшие меня пристроили. Черт его знает, Оля, но не знаю, что лучше — в нищете умирать или вот таким образом зарабатывать? А и чего плохого? Парочки приходят, мужички девушек снимают — сюда ведут. У меня порядок, чистота. Клиенты только «свои» ходят, или по рекомендации пускаю. Безобразий не позволяю. Кому плохо?

— А Вадик чем занимается? Бандит?

— Да что ты! — отмахнулась Петровна. — Он машины подержанные из Японии возит. Фирмочка у него. Он и партнер, одноклассник бывший. Они по очереди: один в Японии партию машин комплектует, другой — тут заказы собирает, оформляет, продает. Вадя-то в технике здорово соображает. С детства мотоциклы из консервных банок собирал. Репутация у него хорошая, он парень ответственный, с ним все наши крутяки знаются, через его фирму автомобили себе заказывают.

Тут уж я Петровне про диск и рассказала.

— Вот впутался! — всплеснула она руками. — Братва наверняка специально его выбрала — человек посторонний, но надежный. И внимания не привлечет, и не обманет. А он вон как ухом хлопнул! А я ведь всегда своим клиентам говорю: сдайте ценные вещи мне. У меня для этих целей и сейфик имеется. А то ведь девчонки разные бывают. Хотя ничего такого и не случалось никогда. Они мне все тут как дети, кого попало не пускаю, только знакомых или по рекомендации.

В кухню, обтираясь боком о косяк, вошел кот сумасшедшей величины. Одно ухо короче другого. Боевой зверь, сразу видно. Хвост трубой, вроде перископа. Потерся о ноги Петровны.

— Чика пришел! — обрадовалась она. — Отдохнул, котя?

Котя прижмурил желтые бандитские очи, а я поинтересовалась:

— Тоже ваш клиент?

Она засмеялась:

— Вроде того. Только по бартеру. Я — ему кров с едой, а он у меня мышей гоняет. А так — свободная личность. Через форточку ходит на улицу.

— Чика — интересное имя.

— Это для краткости. Вообще-то его Чикатилой называют.

— Как?!

— Ага. Кровожадный, паразит! Голубей на лету ловит, собак гоняет.

Я на всякий случай ноги-то поджала, но Чика меня игнорировал. Прошелся по кухне, вспрыгнул на подоконник, с него — в форточку. И исчез.

Петровна сварила еще кофе, разлила по маленьким хорошеньким чашечкам. Вообще, у нее все было хорошенькое — салфеточки, посуда, цветы в круглой вазе.

— Хорошо у вас! Чистота такая. Как дома.

— А как же! На том и стою. Клиент должен быть уверен в моем заведении. И мужики ко мне не только с девочкой порезвиться приходят. Иной раз — просто отдохнуть. Бывает, из «деловых» кто-нибудь зарулит на сутки — отоспаться и чтоб никто не тревожил. Или просто — пообедать по-домашнему. Я им тут и борщичка сварю, и пирожков настряпаю. Это они с виду — крутые, на козе не объедешь. А так — пацаны как пацаны, простоты хотят и тепла. Вот и стараюсь. Как дети они мне. Ну и меня не обижают. Платят щедро и вообще — поддерживают. А то девчонки-проститутки иной раз устанут, позвонят: «Петровна, свободно у тебя?» Если комнатка свободная есть, обязательно впущу, пусть хоть немного отдохнут. И Вадик твой тоже, — при этом Петровна чувствовала себя явно удовлетворенной, — звонит иной раз: «Петровна, ты там чего сегодня наготовила? Соляночки?» И тут же примчится, налопается. Денег потом сует, да я не беру. Смех на палке! Если с девушкой комнату снял — другое дело. А так… Вроде сынок перекусить заскочил. Мне своих-то детей Бог не дал.

— А соседи не возражают?

— Да сначала пытались палки в колеса ставить. Так я их потихоньку подкупила. Каждый месяц по пятьсот рублей на общественные нужды отсчитываю. Вон в подъезде и дверь новую поставили, и замок, и домофон установили. Сами же и бегают: то денежку до зарплаты перехватить, то бутылочку. Да и тихо у меня, я сама шума не люблю. Площадку и лестницу каждое утро мою — мои же клиенты топчут. В общем, живем потихоньку! Хлеб, может, и без икры ем, но зато всегда с маслицем.

Тут позвонили в дверь. На пороге топтались Вадик и какая-то девица.

— Вот, — смущенно пробубнил он. — Это — Машка. — Рядом с Вадей стояла длинная рыжая барышня при полном боевом раскрасе. Юбка чуть шире ремня, на ногах яркие желтые босоножки, на руках такого же цвета браслеты. — А это — Оля. Девушка моя (очень сильно сказал!).

Мы с Машкой тоже сильно засмущались. Но не оттого, что парень у нас один на двоих оказался, а оттого, что Машка эта в прошедшую сессию раза три мне зачет сдавать бегала, потому и запомнилась. До этого на своих лекциях я ее почти не видела, а на зачетной неделе она проявилась. Побегала для порядка за мной, потом я ей зачет поставила, хоть она ничего толком мне так и не сказала. Вредности мне всегда не хватало. Машка мне при этом шоколадку вручила из благодарности.

В общем, со свиданьицем!

Тут Петровна подобралась. Прямо в лоб Машку про диск и спросила. А та сильно сопротивляться не стала и очень даже охотно пояснила:

— Я кино всякие люблю. Но дорого покупать, блин. А тут у Вадика из борсетки диск вывалился (умолчим, при каких обстоятельствах), я и зацепила. Деньги, между прочим, тоже вывалились! Я же не взяла!

Логично. Мы оценили.

— Я диск дома в комп сунула — муть голубая, бумажки разные пересняты, фактуры, фотки старпёров каких-то. И качество — хрень. На фига тебе, Вадька, такое дерьмо?

— Надо! — пробубнил Вадька. — Верни.

— Так нету.

— Где? — взревели мы хором.

— Так Васильку отдала! Он давно клянчил — дай какой-нибудь ненужный диск. Вот и отдала. Он меня утром в центр подбросил, я ему диск и отдала, он его в своей машине подвесил на зеркало — говорит, что плохую энергетику снимает. Оттого и просил. Вот.

— Василек — кто такой? — как-то сквозь зубы уточнил Вадик.

Тут Петровна вступилась:

— Водитель. Частным извозом зарабатывает. Девчонок туда-сюда возит, мои поручения иногда выполняет. Свой парнишка, найдем!

— Где искать-то?

Я скоро Вадика любить начну. За речистость.

— А чего искать? Вот телефончик его сотовый. Однако телефончик Василька на наши звонки только бекал и мекал, в результате доложился, что абонент недоступен, и утешил, что временно. К тому времени Вадик, видимо, до конца проникся серьезностью своего положения и ни к селу ни к городу жалобно произнес: