Тухачевский, происходивший из смоленской шляхты, служил в славном Гвардейском Семеновском полку и примкнул к «красным» в 1918 году. Он был гораздо популярнее Сталина, который выставил себя на посмешище в 1920 году (под Варшавой),[92] стремясь сыграть роль командира; тогда Тухачевскому чудом удалось спасти несколько частей от полного разгрома. Сталин ему этого не простил.

Диктатор знал, что в 1937 году многие старшие офицеры, особенно занимающие самые высокие посты, были враждебно настроены к Коммунистической партии. Документы, которые он получил из Праги, позволили ему физически устранить растущую оппозицию в армии.[93] Расстреляли трех маршалов: Михаила Тухачевского, Александра Егорова и Василия Блюхера, а также 75 из 80 генералов, являющихся членами Высшего совета обороны; ликвидировали 13 из 15 командующих армиями, а также 367 других генералов. С мая 1937 года до февраля 1938 года было приговорено к смертной казни более 32 000 офицеров.

Эта гигантская чистка среди военных, проведенная после таких же массовых расстрелов среди политиков, ввела в заблуждение не только Гейдриха и Шелленберга. Наша политическая разведка была убеждена, что мы добились решающего успеха, такого же мнение придерживался и Гитлер. Однако Красная Армия, вопреки всеобщему мнению, была не ослаблена, а укреплена. Начиная от командарма[94] и заканчивая командиром роты, все линейные офицеры были подчинены двум так называемым политкомиссарам. Один из них относился к Особому отделу, а второй — к Политическому комитету, то есть Политкому.

Посты репрессированных командиров армий, корпусов, дивизий, бригад, полков и батальонов заняли молодые офицеры — идейные коммунисты. Одновременно Сталин претворял в жизнь план Тухачевского: с осени 1941 года он преобразовал Красную Армию в национальную русскую. Офицеры получили позолоченные погоны, как в давние царские времена; были введены национальные награды, ордена Кутузова и Суворова. Политических комиссаров заменили так называемые заместители командиров по политической части. После тотальной, ужасной чистки 1937 года появилась новая, политическая русская армия, способная перенести самые жестокие сражения. Русские генералы выполняли приказы, а не занимались заговорами и предательством, как это часто случалось у нас на самых высоких постах.[95]

Мой фронтовой опыт показывал, а в апреле 1943 года я еще раз убедился в том, что Генеральный штаб Красной Армии не был уничтожен.

Уже перед войной наше министерство иностранных дел сделалось очередным «гнездом конспираторов». В Берлине Эрнст фон Вайцзекер и многочисленные высокопоставленные служащие министерства проводили большую часть времени, посылая за рубеж эмиссаров, конфиденциальную информацию и мирные предложения. Дипломаты и руководители Абнера обменивались информацией. В немецких посольствах и консульствах не было недостатка в сторонниках заговора, которые встречались с иностранными атташе и агентами противника в их странах или же в Швейцарии, Италии, Швеции, Испании, Португалии либо Японии, чтобы как можно быстрее передать им политическую, хозяйственную и военную информацию. Бывший посол Германии в Риме Ульрих фон Гассель, посол в Москве Фридрих фон дер Шуленбург, в Брюсселе — Данкварт фон Бюлов-Шванте были участниками заговора, а Евген Отт из Токио «прикрывал» шпионскую или предательскую деятельность своих подчиненных, в частности, доктора Рихарда Зорге.

Полковник Отт принадлежал когда-то к штабу генерала Курта фон Шлейхера (исполнявшего обязанности канцлера рейха со 2 декабря 1932 года по 29 января 1933 года), который намеревался объединить левое крыло НСДАП, руководимое Грегором Страссером, с марксистскими профессиональными союзами с целью раскола национал-социалистской партии. Фон Шлейхер был убит 30 июня 1934 года во время «Ночи длинных ножей». Это он послал Отта в Токио в 1933 году, поручив ему функцию «военного обозревателя». Там Отт был назначен атташе, а позже произведен в генералы и назначен послом. Его поведение в Японии по отношению к Зорге невозможно объяснить.

В Лондоне до войны действовал советник посольства Тео Кордт, поддерживавший самые лучшие отношения со своим братом Эрихом, бывшим сотрудником… Риббентропа. После объявления войны Тео Кордта перевели, по его желанию, в посольство в Берне. Сеть, которую Гейдрих назвал «Черной капеллой», являлась лишь частью организации, состоящей из агентов Абвера и дипломатов представительства в Риме.

Чего добивались эти люди? Они утверждали, что их единственная цель — не допустить развязывания войны, а затем прекратить ее, чтобы спасти родину. Единственный способ достичь этого они видели в избавлении от Гитлера. Стоит обратить внимание на то, что в бумагах, найденных у заговорщиков, и в книгах, в которых после войны они старались объяснить и восхвалить свои действия, нет и следа согласованной доктрины, какой-либо политической программы, касающейся будущего Германии и Европы. Не достает там также реального видения ситуации такой, какой она была в 1938, 1939 или же в 1944 году. Действия этих людей постоянно противоречили словам. Они изображают себя в виде отчаянных патриотов, чья родина стонала под гнетом национал-социализма и мерзкого тирана.

В данном случае имелось два решения. Первое — необычайно простое. Для его реализации хватило бы одного человека: достаточно было убить Гитлера в любой момент с 1933 до 1939 года.

Второй вариант — заменить Гитлера и национал-социализм чем-то более достойным. Такая работа требовала бы настоящего вождя, вооруженного лучшей общественной, политической и экономической доктриной. У наших конспираторов не было даже тени этого.

Никто не имел мужества пожертвовать жизнью и «убить тирана», даже Клаус фон Штауффенберг. Он подложил бомбу и снял ее с предохранителя, после чего удрал. В результате взрыва погибли и были ранены более десятка людей, но Гитлер остался жив. До 20 июля Штауффенберг мог достаточно легко убить его, так как трижды беседовал с фюрером: 6, 11 и 15 июля 1944 года. Однако полковник берег свою жизнь, так как искренне надеялся занять в списке будущего правительства пост статс-секретаря министерства обороны.

Ни один из заговорщиков всерьез не задумывался над будущим Германии. Они считали, что смерть Гитлера сама собой решит все проблемы и положит конец трудностям. Они не понимали, что убийство Адольфа Гитлера принесло бы мир Германии только при условии ее безоговорочной капитуляции, а удавшееся покушение ввергло бы страну в жестокую гражданскую войну. Заговорщики также знали от союзников, что они не могут рассчитывать на более мягкие условия подписания мирного договора, чем Гитлер.

У заговорщиков действовало своеобразное «братство» конспираторов (ненависть между отдельными кланами и персонами также не была редкостью) и система обмена услугами, протекциями и «комбинациями». Например, Абвер служил убежищем находящимся под надзором или скомпрометировавшим себя солдатам; в нем подделывали паспорта и специальные документы для гражданских заговорщиков, не являвшихся дипломатами, и так далее. Они думали только о своем будущем — какой-нибудь полковник видел себя уже генералом, посол хотел стать министром, а иной генерал мечтал стать главой государства или же, как генерал Бек, «регентом Германии».

Большинство утверждает, что они хотели мира. Но что они сделали для этого? Абвер тайно информировал противника, а дипломаты умоляли англичан, что бы те «оказались решительными» в отношении «тирана», чтобы можно было его, наконец, ликвидировать.

Сегодня нам уже известно, что Черчилль, хотя он и утверждал обратное, не вел войну с Гитлером и «его гуннами», то есть национал-социализмом. В своих мемуарах «Вторая мировая война» он написал: «Английская политика зависит от народа, который доминирует в Европе». Этот народ должен быть уничтожен. Черчилль утверждал, что «неважно, идет ли речь об Испании, французской империи или монархии, немецкой империи или же о Третьем рейхе». По его мнению, речь идет о «самой сильной стране либо о стране, которая таковой становится». Можно сказать, что Черчилль ошибся, заключая союз со Сталиным. Впрочем, он признал это после войны, сказав: «Мы убили не того поросенка». Эту формулу понял каждый англичанин.