В действительности Штаремберг и Фей имели немалые амбиции, и они поддержали диктатуру канцлера Энгельберта Дольфуса лишь потому, что надеялись сами заменить его на этом посту.

Рассчитывая на поддержку Муссолини, Штаремберг мечтал стать регентом Австрии, наподобие регента Венгрии адмирала Миклоша Хорти, но его надеждам не суждено было осуществиться. Герцог искал утешения в объятиях киноактрисы Норы Грегор, в которую был безумно влюблен, а канцлер Курт фон Шушниг, который, по мнению дуче, был похож на «меланхоличного церковного сторожа», воспользовался этим для отстранения герцога от политики в мае 1936 года.

После беспорядков в 1927 году марксисты пытались навязать свои законы и в учебных заведениях. Мы хотели спокойно работать, поэтому организовали Академическую лигу, знаменосцем которой я был в сентябре 1927 года во время установленной обычаем манифестации на Гельденплац. Но вскоре в лигу проникла, а позже поглотила ее милиция («Heimwehr») Штаремберга, в результате был образован «Heimatblock» («Блок Отечество»). Тогда я покинул эту организацию.

С 1929 года в Австрии возросло влияние Национал-социалистской рабочей партии Германии (НСДАП). Многие молодые сторонники объединения с Германией оценивали это движение положительно. Иначе не могло быть: Гитлер, который во время первой мировой войны служил в баварском полку, решительно высказывался за объединение всех немецких народов. Можно сказать, что в этом почти все мы были солидарны с Гитлером, и этим объясняется успех национал-социализма в Австрии с 1929 года.

Писали, что я был «нацистом с колыбели» — это не соответствует действительности. По правде говоря, я сомневался тогда, в состоянии ли мои земляки принять такую фундаментальную революцию, к которой призывали агитаторы, позиция и язык которых многих приводили в ужас. Некоторые считали их своего рода коммунистами. Интересы, которым они угрожали, казались мне очень могущественными, а организация национал-социалистов у нас была слабой, чтобы можно было одновременно сражаться и с марксистами, и с христианскими демократами.

Решающим событием оказался визит в Вену в сентябре 1932 года доктора Йозефа Геббельса и речь, которую он произнес. Деятельность Национал-социалистской рабочей партии Германии тогда еще не была запрещена, поэтому собрание, проходившее на катке Энгельманна под открытым небом и при исключительно теплой погоде, имело огромный успех. Сколько стояло нас, сжатых толпой, на месте, куда мы обычно приходили кататься на коньках или смотреть на олимпийских чемпионов, Фрица Бергера и Карла Шефера, моего товарища по учебному заведению? Безусловно, более двадцати тысяч человек. Снаружи катка за порядком следила австрийская полиция, а на самом катке — солдаты в форме подразделений СА. Флаги со свастикой, пение и церемониал придали этому митингу великолепное оформление. Венская публика считалась трудной, ораторы часто выслушивали от нее упреки в свой адрес. Однако Геббельса не прервали ни разу. Даже многочисленные торговцы бутербродами и охлажденными напитками, которые обычно очень громко зазывали покупателей, безмолвствовали. Впрочем, народ был очень плотно сбит в кучу, и они не могли продвигаться в толпе.

Речь Геббельса длилась более двух часов — он был способен на такое в свои лучшие годы. Больше всего меня поразил тот факт, что это было выступление, совершенно лишенное демагогии. Сделанный им анализ международной ситуации, жалкого состояния послеверсальской Европы, пустых межпартийных конфликтов, а также позиции Австрии в отношении Германии был серьезным, абсолютно логичным и опирался на факты и волю людей к объединению. Оратор имел огромный успех; во время митинга не произошло ни одного инцидента.

Признаюсь, что, подобно многим моим землякам, я присоединился к национал-социалистскому движению уже через несколько недель. Влияние национал-социалистской партии в Австрии в то время росло очень быстро. Через год (19 июня 1933 года) канцлер Дольфус смог найти только один способ для сдерживания роста этой партии — он запретил ее деятельность. Это была его первая ошибка.

В действительности, используя милицию Штаремберга и Фея, между которыми в скором времени возникли недоразумения, несчастный канцлер установил диктатуру так называемого Отечественного фронта. Он распустил парламент и принялся за левые организации, перепутав борьбу с марксистами с охотой на рабочих. Во время жестоких дней февраля 1934 года кровь лилась потоками в Линце, Граце и Вене. В участников беспорядков стреляли из винтовок и автоматического оружия, после чего по приказу Дольфуса на людей пошли танки. Огнем артиллерии прямой наводкой уничтожались дома рабочих в поселке имени Карла Маркса в Флорисдорфе, где забаррикадировались повстанцы из «Шутцбунда». Бои продолжались в течение четырех дней и прекратились только 15 февраля на рассвете.

Жертвы? Более 400 убитых и 2000 раненых, в том числе 280 убитых и 1300 тяжелораненых со стороны рабочих. Политические репрессии были беспощадными. Таким образом Отечественный фронт сделал простых людей своими врагами. Обе запрещенные партии — социал-демократы и национал-социалисты — помогали друг другу. С начала предыдущего года Гитлер был уже канцлером Германской империи, поэтому некоторые мои коллеги верили, что «время пришло» и национал-социалистская революция в Австрии — вопрос лишь нескольких недель.

Я думал по-другому. Необходимо сказать, что я не был очень уж активным деятелем в национал-социалистской партии с сентября 1932 по июнь 1933 года. Австрийская партия разрослась сверх меры после массовых выступлений, последовавших вслед за выступлением Геббельса, а особенно после назначения Адольфа Гитлера канцлером. В партии опасались прихода в ее ряды бывших членов других движений, поэтому новички, которые ранее принадлежали к иным политическим группировкам, должны были положительно зарекомендовать себя во время испытательного срока, прежде чем им поручат соответствующие их возможностям задания.

На этом этапе деятельность национал-социалистской партии была запрещена. Я ограничил свою деятельность, помогая арестованным или разыскиваемым товарищам, которые ушли в подполье.

Я не щадил себя, когда требовалась помощь многим находящимся под угрозой членам «Шутцбунда» — они были очень храбрыми ребятами. Речь шла не о защите марксистской идеологии, а о спасении порядочных людей, втянутых в мрачную авантюру. Один из моих мастеров, Оэлер, страстный коммунист, сражавшийся на баррикадах, позже выполнил свой патриотический долг в России простым солдатом и был награжден Железным крестом I степени. В 1934–1938 годы мы стали свидетелями начала нелегального сотрудничества между преследуемыми марксистами и национал-социалистами.

Несмотря на это, не многие сторонники нового объединения с Германией могли предвидеть невероятное событие, уготованное к началу июля 1934 года, а именно — национал-социалистский путч, во время которого был убит канцлер Дольфус.

Сегодня нам известно, что 9 апреля 1934 года Гитлер направил послам Германской империи тайный рапорт (смотри «Документы Германской зарубежной политики», т. 2, серия С-459), в котором констатировалось: «Ясно то, что пока Германия не может решить австрийский вопрос путем аншлюса. Необходимо предоставить австрийские дела естественному ходу истории, так как всем попыткам с нашей стороны будут противостоять европейские государства Малой Антанты. Нам кажется, в этих условиях самым лучшим решением будет спокойно ожидать дальнейшего развития событий».

Руководство объявленной вне закона австрийской национал-социалистской партии не могло утверждать, что не знало этой директивы. Несмотря на это, был организован заговор с целью принудить Дольфуса уйти в отставку. На его место планировалось назначить доктора Антона фон Ринтелена, австрийского посла в Риме! Это была великая импровизация. Информация об этом стала достоянием общественности, предупредили и майора Фея. Официально утверждалось, что Дольфус был смертельно ранен одним из наших товарищей Отто Планетта в темном коридоре канцелярии, где диктатор находился в обществе Фея, генерал-майора Врабля, нового секретаря по вопросам безопасности Карвинского и лакея Хедвицека. Это произошло 25 июля 1934 года. Позже это «неясное дело», не без вмешательства министра Фея и благодаря торопливому, произведенному при странных обстоятельствах вскрытию трупа канцлера, получило различные оценки.