Мой кореш Хэтевей увел их из библиотеки. Мы хотели, чтобы они подождали в зале общего обучения, пока мы подробней не займемся ими.

Один из студентов отделился от остальных и, не сказав ни слова, прошел мимо меня. Сьюзен подбежала к нему и схватила за руки.

- Пит, Пит.

Пит сложен, как футбольный игрок, только профиль его свидетельствовал, что он и на полмили не подходит к игровому полю. На мой вкус, он слишком красив, впрочем, я легко начинаю ревновать.

Пит смотрел мимо девушки, лицо его расползалось по швам, пока вся показная сдержанность не исчезла и на нем отразился ужас. Он спросил хрипло, задыхаясь:

- Как Лолли могла...

Сьюзен выдохнула:

- Не знаю. Не знаю.

Она по-прежнему старалась посмотреть ему в глаза.

Пит высвободился. Он так ни разу не посмотрел на Сьюзен, все оглядывался через плечо. Потом позволил Хэтевею взять себя за руку и вывести.

Я спросил:

- Приятель?

Сьюзен оторвала взгляд от уходящего студента.

- Что?

- Он ваш приятель?

Она взглянула на свои дрожащие руки.

- Мы встречаемся.

- Насколько серьезно?

Она прошептала:

- Очень серьезно.

- Другую девушку он тоже знал? Он назвал ее Лолли.

Сьюзен пожала плечами.

- Ну...

- Сформулируем так: он с ней тоже встречался?

- Иногда.

- Серьезно?

Она огрызнулась:

- Откуда мне знать?

- Ну, ну. Она к вам ревновала?

- К чему вы все это?

- Кто-то подложил цианид в сахар и добавил эту смесь в одну чашку. Предположим, Луэлла-Мэри ревновала настолько серьезно, что решила отравить вас и расчистить себе поле действий с Питом. И предположим, она по ошибке взяла не ту чашку.

Сьюзен ответила:

- Это нелепо. Луэлла-Мэри так не поступила бы.

Но губы ее сжались, глаза засверкали, а когда я слышу в голосе ненависть, я ее всегда узнаю.

В библиотеку вошел профессор Родни. Я первым встретил его в здании, и с тех пор мое отношение к нему не улучшилось.

Начал он с сообщения, что как представитель факультета он здесь старший.

Я ответил:

- Старший здесь теперь я, профессор Родни.

- На период расследования, инспектор, но я отвечаю перед деканом и собираюсь выполнять свои обязанности.

И хоть у него была не фигура аристократа, а скорее лавочника, если вы понимаете, что я хочу сказать, он умудрился посмотреть на меня так, будто мы по разные стороны микроскопа, причем он с большей стороны.

Он сказал:

- Миссис Неттлер в моем кабинете. Она, очевидно, услышала новость и сразу пришла. Она очень взволнована. Вы с ней увидитесь? - У него это прозвучало как приказ.

- Приведите ее, профессор. - Я постарался произнести это как разрешение.

Миссис Неттлер была в обычном для такой пожилой леди недоумении. Она не знала, то ли интересоваться, то ли приходить в ужас от такого близкого соседства смерти. Ужас победил, когда она заглянула во внутреннюю комнату и увидела, что осталось от чая. Тело к этому времени, конечно, уже убрали.

Она упала в кресло и заплакала.

- Я сама тут пила чай... - стонала она. - И я могла бы...

Я негромко и как мог спокойно спросил:

- Когда вы пили здесь чай, миссис Неттлер?

Она повернулась ко мне.

- Ну... сразу после часа, кажется. Помню, я предложила чашку профессору Родни. Сразу после часа, правда, профессор Родни?

Легкое раздражение появилось на полном лице Родни. Он сказал мне:

- Я пришел сразу после ленча, чтобы сверить сноски. Миссис Неттлер предложила мне чашку. Но я был слишком занят, чтобы принять ее или заметить время.

Я улыбнулся и снова повернулся к пожилой леди.

- Вы ведь пьете с сахаром, миссис Неттлер?

- Да, сэр.

- Вы положили сахар в чай?

Она кивнула и снова начала плакать.

Я немного подождал. Потом:

- Вы заметили, в каком состоянии сахарница?

- Она... она... была... - неожиданно она удивленно приподнялась. Она была пуста, и я сама наполнила ее. У меня двухфунтовый пакет гранулированного сахара, и я помню, что сказала себе: когда мне нужен чай, сахара никогда нет, и нужно сказать девушкам...

Может, подействовало упоминание девушек во множественном числе. Она снова расплакалась.

Я кивнул Хэтевею, чтобы он ее увел.

Очевидно, между часом и двумя кто-то опустошил сахарницу и потом заполнил ее сахаром с приправой - очень аккуратно рассчитанной приправой.

Может быть, появление миссис Неттлер напомнило Сьюзен ее обязанности библиотекаря, потому что когда Хэтевей вернулся и вытащил сигару - спичку он уже зажег, - девушка сказала:

- В библиотеке не курят, сэр.

Хэтевей так удивился, что задул спичку и вернул сигару в карман.

Затем девушка подошла к одному из столов и потянулась к большому раскрытому тому.

Хэтевей опередил ее.

- Что вы собираетесь делать, мисс?

Сьюзен очень удивилась.

- Поставить ее на полку.

- Зачем? Что это? - Он посмотрел на раскрытую страницу. К этому времени я тоже подошел. Посмотрел через его плечо.

Язык немецкий. Я не читаю по-немецки, но узнаю, когда вижу. Шрифт мелкий, и на странице в основном геометрические фигуры с приписанными в различных местах буквами. Я достаточно знаю, чтобы понять, что это химические формулы.

Я заложил пальцем страницу, закрыл книгу и посмотрел на корешок. Там было написано: "Beilstein - Organische Chemie - Band V1 - System Nummer 499-608" [Бейлштейн. Органическая химия, том 6, системные номера 499-608, (нем.)]. Я снова открыл страницу. Страница 233; первое же слово даст вам представление о ее содержании: 4-хлор-4-бром-2-нитродифениламин С12-Н7-О3-N-Сl-Br.

Хэтевей старательно все это записывал.

Профессор Родни тоже подошел к столу, таким образом собрались все четверо.

Профессор сказал холодным голосом, как будто стоял на лекторской платформе с мелом в одной руке и указкой в другой:

- Это том Бейлштейна (Он произнес Байлштайн). Энциклопедия органических соединений. В ней их свыше ста тысяч.

- В этой книге? - спросил Хэтевей.

- Это только один из более чем шестидесяти основных и дополнительных томов. Грандиозный немецкий труд, который сейчас основательно устарел, во-первых, потому что органическая химия развивается все более быстрыми темпами, во-вторых, из-за вмешательства политики и войн. Но даже и так ничего хотя бы близкого по полезности на английском нет. Любому исследователю в области органической химии эти тома абсолютно необходимы.

Говоря это, профессор любовно похлопал книгу по переплету.

- Прежде чем иметь дело с незнакомым соединением, - сказал он, полезно заглянуть в Бейлштейна. Он даст метод получения, свойства, ссылки и так далее. Это начальный пункт всякого исследования. Различные соединения перечислены в соответствии с логической системой, ясной, но не очевидной. Я сам в своем курсе органической химии несколько лекций посвящаю тому, как найти нужное соединение в этих шестидесяти томах.

Не знаю, как долго он еще бы продолжал, но я здесь не для того, чтобы слушать курс органической химии. Пора переходить к делу. Я резко сказал:

- Профессор, я хочу поговорить с вами в вашей лаборатории.

Я полагал, что цианид хранят в сейфе, что каждый грамм его на учете, что тем, кто хочет его получить, нужно расписаться. И считал, что существует какой-то способ получить его незаконно. Его нам и нужно отыскать.

И вот я стою с фунтом цианида в руках и знанием, что любой может попросить его или даже взять без спроса.

Профессор задумчиво сказал:

- Их называли "Библиотечные Двойняшки".

Я кивнул.

- Да?

- Но это лишь доказывает, насколько поверхностно судит большинство людей. В них ничего общего не было, кроме случайного совпадения цвета волос и глаз. Что произошло в библиотеке, инспектор?

Я кратко передал ему рассказ Сьюзен, при этом наблюдая за ним.