Изрядные». Тем временем поспешно

Вперед ушедший Кот увидел в поле

Жнецов – они в снопы вязали рожь.

«Жнецы, – сказал он, – едет близко наш

Король. Он спросит вас: чья рожь? И если

Не скажете ему вы, что она

Принадлежит маркизу Карабасу,

То он вас всех прикажет изрубить

На мелкие куски». Король проехал.

«Кому принадлежит здесь поле?» – он

Спросил жнецов. «Маркизу Карабасу», —

Жнецы ему с поклоном отвечали.

Король опять сказал: «Маркиз, у вас

Богатые поля». Маркиз на то

По-прежнему ответствовал смиренно:

«Изрядные». А Кот бежал вперед

И встречных всех учил, как королю

Им отвечать. Король был поражен

Богатствами маркиза Карабаса.

Вот наконец в великолепный за́мок

Кот прибежал. В том за́мке людоед-

Волшебник жил, и Кот о нем уж знал

Всю подноготную; в минуту он

Смекнул, что делать. В за́мок смело

Вошед, он попросил у людоеда

Аудиенции{ Аудие́нция – прием посетителей у высокопоставленного лица.}, и людоед,

Приняв его, спросил: «Какую ну́жду

Вы, Кот, во мне имеете?» На это

Кот отвечал: «Почтенный людоед,

Давно слух носится, что будто вы

Умеете во всякий превращаться,

Какой задумаете, вид; хотел бы

Узнать я, подлинно ль такая мудрость

Дана вам?» – «Это правда, сами, Кот,

Увидите». И мигом он явился

Ужасным львом с густой, косматой гривой

И острыми зубами. Кот при этом

Так струсил, что (хоть был и в сапогах)

В один прыжок под кровлей очутился.

А людоед, захохотавши, принял

Свой прежний вид и попросил Кота

К нему сойти. Спустившись с кровли, Кот

Сказал: «Хотелось бы, однако, знать мне,

Вы можете ль и в маленького зверя,

Вот, например, в мышонка, превратиться?»

«Могу, – сказал с усмешкой людоед. —

Что ж тут мудреного?» И он явился

Вдруг маленьким мышонком. Кот того

И ждал; он разом – цап! – и съел мышонка.

Король тем временем подъехал к замку,

Остановился и хотел узнать,

Чей был он. Кот же, рассчитавшись

С его владельцем, ждал уж у ворот,

И в пояс кланялся, и говорил:

«Не будет ли угодно, государь,

Пожаловать на перепутье в за́мок

К маркизу Карабасу?» «Как, маркиз, —

Спросил король, – и этот за́мок вам же

Принадлежит? Признаться, удивляюсь;

И будет мне приятно побывать в нем».

И приказал король своей коляске

К крыльцу подъехать, вышел из коляски;

Принцессе ж руку предложил маркиз;

И все пошли по лестнице высокой

В покои. Там в пространной галерее

Был стол накрыт и полдник приготовлен

(На этот полдник людоед позвал

Приятелей, но те, узнав, что в за́мке

Король был, не вошли и все домой

Отправились). И, сев за стол роскошный,

Король велел маркизу сесть меж ним

И дочерью, и стали пировать.

Когда же в голове у короля

Вино позашумело, он маркизу

Сказал: «Хотите ли, маркиз, чтоб дочь

Мою за вас я выдал?» Честь такую

С неимоверной радостию принял

Маркиз. И свадьбу вмиг сыграли. Кот

Остался при дворе, и был в чины

Произведен, и в бархатных являлся

В дни табельные{ Та́бельные – праздничные.} сапогах. Он бросил

Ловить мышей, а если и ловил,

То это для того, чтобы немного

Себя развлечь и сплин{ Сплин – тоска, уныние.}, который нажил

Под старость при дворе, воспоминаньем

О светлых днях минувшего рассеять.

Михаил Юрьевич Лермонтов (1814 – 1841)

Утес

Ночевала тучка золотая

На груди утеса-великана;

Утром в путь она умчалась рано,

По лазури весело играя;

Но остался влажный след в морщине

Старого утеса. Одиноко

Он стоит, задумался глубоко,

И тихонько плачет он в пустыне.

Николай Алексеевич Некрасов (1821 – 1877)

Дедушка Мазай и зайцы

1

В августе, около «Малых Вежей»,

С старым Мазаем я бил дупелей.

Как-то особенно тихо вдруг стало,

На́ небе солнце сквозь тучу играло.

Тучка была небольшая на нем,

А разразилась жестоким дождем!

Прямы и светлы, как прутья стальные,

В землю вонзились струй дождевые

С силой стремительной… Я и Мазай,

Мокрые, скрылись в какой-то сарай.

Дети, я вам расскажу про Мазая.

Каждое лето домой приезжая,

Я по неделе гощу у него.

Нравится мне деревенька его:

Летом ее убирая красиво,

Исстари хмель в ней родится на диво,

Вся она тонет в зеленых садах;

Домики в ней на высоких столбах

(Всю эту местность вода поднимает,

Так что деревня весною всплывает,

Словно Венеция{ Вене́ция – город в Италии, построенный в морском заливе, с каналами вместо улиц.}). Старый Мазай

Любит до страсти свой низменный край.

Вдов он, бездетен, имеет лишь внука,

Торной дорогой ходить ему – скука!

За сорок верст в Кострому прямиком

Сбегать лесами ему – нипочем.

«Лес не дорога: по птице, по зверю

Выпалить можно». – А леший? – «Не верю!

Раз в кураже{ Кура́ж – веселое, бодрое настроение.} я их звал-поджидал

Целую ночь, – никого не видал!

За день грибов насбираешь корзину,

Ешь мимоходом бруснику, малину;

Вечером пеночка нежно поет,

Словно как в бочку пустую удод

Ухает; сыч разлетается к ночи,

Рожки точены, рисованы очи.

Ночью… ну, ночью робел я и сам:

Очень уж тихо в лесу по ночам.

Тихо, как в церкви, когда отслужили

Службу и накрепко дверь затворили,

Разве какая сосна заскрипит,

Словно старуха во сне проворчит…»

Дня не проводит Мазай без охоты.

Жил бы он славно, не знал бы заботы,

Кабы не стали глаза изменять:

Начал частенько Мазай пуделять{ Пуделять – делать промахи в стрельбе.}.

Впрочем, в отчаянье он не приходит:

Выпалит дедушка – заяц уходит,

Дедушка пальцем косому грозит:

«Врешь – упадешь!» – добродушно кричит.

Знает он много рассказов забавных

Про деревенских охотников славных:

Кузя сломал у ружьишка курок,

Спичек таскает с собой коробок,

Сядет за ку́стом – тетерю подманит,

Спичку к затравке приложит – и грянет!

Ходит с ружьишком другой зверолов,

Носит с собою горшок угольков.

«Что ты таскаешь горшок с угольками?»

– Больно, родимый, я зябок руками;

Ежели зайца теперь сослежу,

Прежде я сяду, ружье положу,

Над уголечками руки погрею,

Да уж потом и палю по злодею!

«Вот так охотник!» – Мазай прибавлял.

Я, признаюсь, от души хохотал.

Впрочем, милей анекдотов крестьянских

(Чем они хуже, однако, дворянских?)