Мама с папой решили, что он шутит.

– Как хорошо, что Бертиль опять веселый, – обрадовался папа.

– Да, бедный мой мальчик, – вздохнула мама. – Как жаль, что ты целыми днями один.

Бертиль почувствовал, как под рубашкой у него что-то зашевелилось. Что-то теплое, очень-очень теплое.

– Не расстраивайся, мама, – сказал он. – Мне ужасно весело, когда я один.И, сунув указательный палец под рубашку, он осторожно погладил Крошку Нильса Карлсона.

Алан Александр Милн (1882 – 1956)

Баллада о королевском бутерброде

Король,

Его величество,

Просил ее величество,

Чтобы ее величество

Спросило у молочницы,

Нельзя ль доставить масла

На завтрак королю.

Придворная молочница

Сказала: «Разумеется,

Схожу,

Скажу

Корове

Покуда я не сплю!»

Придворная молочница

Пошла к своей корове

И говорит корове,

Лежащей на полу:

«Велели их величество

Известное количество

Отборнейшего масла

Доставить к их столу!»

Ленивая корова

Ответила спросонья:

«Скажите их величествам,

Что нынче очень многие

Двуногие-безрогие

Предпочитают мармелад,

А также пастилу!»

Придворная молочница

Сказала: «Вы подумайте!» —

И тут же королеве

Представила доклад:

«Сто раз прошу прощения

За это предложение.

Но если вы намажете

На тонкий ломтик хлеба

Фруктовый мармелад,

Король, его величество,

Наверно, будет рад!»

Тотчас же королева

Пошла к его величеству

И, будто между прочим,

Сказала невпопад:

«Ах, да, мой друг, по поводу

Обещанного масла…

Хотите ли попробовать

На завтрак мармелад?»

Король ответил: «Глупости!»

Король сказал: «О Боже мой!»

Король вздохнул: «О Господи!»

И снова лег в кровать.

«Еще никто, – сказал он, —

Никто меня на свете

Не называл капризным…

Просил я только масла

На завтрак мне подать!»

На это королева

Сказала: «Ну, конечно!» —

И тут же приказала

Молочницу позвать.

Придворная молочница,

Сказала: «Ну, конечно!»

И тут же побежала

В коровий хлев опять.

Придворная корова

Сказала: «В чем же дело?

Я ничего дурного

Сказать вам не хотела.

Возьмите простокваши,

И молока для каши,

И сливочного масла

Могу вам тоже дать!»

Придворная молочница

Сказала: «Благодарствуйте!»

И масло на подносе

Послала к королю.

Король воскликнул: «Масло!

Отличнейшее масло!

Прекраснейшее масло!

Я так его люблю!»

«Никто, никто», – сказал он

И вылез из кровати.

«Никто, никто», – сказал он,

Спускаясь вниз в халате.

«Никто, никто», – сказал он,

Намылив руки мылом.

«Никто, никто, – сказал он,

Съезжая по перилам, —

Никто не скажет, будто я

Тиран и сумасброд,

За то, что к чаю я люблю

Хороший бутерброд!»

Шарль Перро (1628 – 1703)

Золушка

Жил когда-то дворянин, который женился вторым браком на женщине столь надменной и столь гордой, что другой такой не было на свете. У нее были две дочери, такого же нрава и во всем походившие на нее. И у мужа тоже была дочь, но только кротости и доброты беспримерной – эти качества она унаследовала от своей матери, прекраснейшей женщины.

Не успели сыграть свадьбу, как мачеха уже дала волю своему злому нраву: ей были несносны добрые качества этой девочки, из-за которых ее родные дочери всем казались еще более противными. Она поручила ей в доме самую грязную работу: падчерица мыла посуду и подметала лестницу, натирала полы в комнате хозяйки и ее дочерей – благородных девиц; спала она под самой крышей, на чердаке, на скверной подстилке, меж тем как сестры ее жили в комнатах с паркетными полами, где стояли самые модные кровати и большие зеркала, отражавшие их с головы до ног.

Бедная девушка терпеливо сносила все и не смела жаловаться отцу, который выбранил бы ее, ибо находился в полном подчинении у жены.

Справив работу, девушка забивалась в уголок камина, садилась прямо в золу, отчего домашние называли ее обычно Замарашкой. Младшая сестра, не такая злая, называла ее Золушкой. Между тем Золушка, хоть и носила скверное платье, была во сто раз красивее, чем ее сестры, щеголявшие великолепными нарядами.

Однажды сын короля решил дать бал и пригласил на него всех знатных особ. Получили приглашение и обе наши девицы, ибо они пользовались почетом в крае. Они очень обрадовались, и все их мысли были только о том, как бы выбрать к лицу платье да прическу. Золушке – новые заботы: ведь это она гладила для сестер белье и крахмалила рукавчики. Только и речи было, что о нарядах. «Я, – сказала старшая, – я надену красное бархатное платье с кружевной отделкой». – «А я, – сказала младшая, – я буду в простой юбке, да зато надену мантилью с золотыми цветами и брильянтовый убор, а такой убор не всюду найдется». Послали за мастерицей-искусницей, чтобы она приладила им чепчики с двойной оборкой, и купили мушек. Сестры позвали Золушку – спросить ее мнение: ведь у нее был хороший вкус. Золушка дала им самые добрые советы и даже предложила сестрам причесать их, на что они согласились.

Пока она причесывала их, они ей говорили: «Золушка, тебе приятно было бы поехать на бал?» – «Ах, сударыни, вы надо мной смеетесь; это мне не пристало!» – «Да, правда, люди стали бы смеяться, если бы Замарашка поехала на бал».

Другая бы испортила им прическу, но Золушка была добрая, она причесала их как нельзя лучше. Сестры почти два дня ничего не ели – в таком пребывали они восторге. И все же пришлось изорвать больше дюжины шнурков, затягивая их, чтобы талии стали у них потоньше, а сами они все время стояли перед зеркалом.

Наконец счастливый день наступил; сестры уехали, и Золушка долго провожала их глазами. Когда их уже не стало видно, она заплакала. Крестная мать, увидевшая ее в слезах, спросила, что с ней. «Мне хочется… мне хочется…» Она плакала так горько, что не могла договорить до конца. Крестная мать, которая была волшебницей, сказала ей: «Тебе хочется на бал – ведь так?» – «Ах, да», – со вздохом сказала Золушка. – «Будешь умницей? – спросила ее крестная. – Я сделаю так, что ты попадешь на бал». Она отвела Золушку к себе и сказала: «Пойди в сад и принеси мне тыкву». Золушка тотчас отправилась в сад, сорвала самую лучшую тыкву и отнесла ее крестной, а сама и не догадывалась, как это ей тыква поможет попасть на бал. Крестная вычистила тыкву и, оставив лишь корку, ударила ее своей палочкой – тыква тотчас превратилась в прекрасную золоченую карету.

Потом она пошла взглянуть на мышеловку, в которой оказалось шесть мышей, еще живых. Она велела Золушке приотворить дверку, а когда мышки начали выбегать оттуда, она каждой из них коснулась своей палочкой, и каждая мышка превратилась в прекрасную лошадь, так что получилась отличная упряжка в шесть лошадей, серых в яблоках.

Волшебница не знала, из чего ей сделать кучера, но Золушка молвила: «Пойду посмотрю, нет ли в крысоловке крысы, мы из нее сделаем кучера». – «Ты правильно придумала, – сказала крестная, – поди посмотри». Золушка принесла ей крысоловку, в которой были три большие крысы. Волшебница взяла одну из них, ту, у которой были огромные усы, и, прикоснувшись к ней, превратила ее в толстого кучера с отличнейшими усами, какие только бывают на свете.