Он очень честолюбивый человек.

Мария засмеялась.

— Я впервые вижу моего братца Джемми таким, какой он есть на самом деле, и я знаю, что почти все, что он делал, было ступенькой к регентству. Это самое большее, чего он может добиться. Как хотелось бы ему стать Джеймсом VI, но этот титул принадлежит моему сыну. И все же у регента Морэя имеется полная власть, которая могла бы быть у него, если бы он стал Джеймсом VI. Мой сводный брат всегда мыслил трезво, Сетон. Что значит имя?

— Принести вышивание, ваше величество?

— Ах да, Сетон. Работа над этими красивыми сценами успокаивает меня, ты ведь знаешь. Я представляю, что нахожусь там… с нашими дамами и господами. Но, возможно, глупо искать успокоения. Наверное, мне стоит заняться планами.

— Планы готовятся, ваше величество. Когда наступит весна…

— А пока впереди еще вся зима, Сетон. Как мы переживем ее в этой мрачной тюрьме?

— Мы переживем, ваше величество.

«Да, — подумала Мария, печально улыбаясь, — поскольку у нас есть вышивание, музыка, наши надежды и преданность юного Джорджа Дугласа».

По острову носились свирепые ветры конца декабря, когда Морэй вновь приехал навестить сводную сестру.

На сей раз он появился с графом Мортоном и сэром Джеймсом Балфуром — двумя людьми, чьи поступки никоим образом не делали их приятными для Марии; и когда они вошли в ее комнату, она с трудом сдержала свой гнев.

Иногда из-за завываний ветра в замке было трудно расслышать друг друга. Она в упор посмотрела на Джеймса Балфура и тотчас вспомнила, что именно он предоставил дом в Кирк о’Филде, который стал местом убийства Дарнли. Он был судьей, устроившим развод Ботуэлла, чтобы тот мог жениться на Марии; за свои услуги он был назначен комендантом Эдинбургского замка. Но в Шотландии не было более гнусного предателя; судейский мозг Балфура был начеку, и он никогда не оказывался на проигрывающей стороне. Как только он узнал о поражении Марии и Ботуэлла, он тотчас сдал замок их врагам, прося в качестве награды Питервимский приорат, денежное вознаграждение для своего сына, а в случае суда над теми, кто причастен к убийству Дарнли, помилования для себя.

Именно этого предателя Морэй привез с собой в Лохлевен.

Что касалось Мортона, то в его вероломных руках находилась та шкатулка, слухи о которой дошли до Марии. Говорили, что в ней хранятся ее стихи и письма к Ботуэллу, являющиеся самыми важными доказательствами в деле Дарнли.

А сам Джеймс — ее сводный брат Джемми, как она звала его в детстве, — что можно было сказать о нем? Вот он стоит, устремив на нее холодные, как у рыбы, глаза. «Он может быть регентом, — подумала она, — но все-таки я — королева».

— Как воет ветер, — холодно произнесла она. — Такой шум на руку какому-нибудь отъявленному предателю.

Ее укоризненный взгляд остановился на Балфуре, который постарался отвести глаза.

Морэй пошел к ней и хотел взять ее за руки, но она отпрянула от него.

— Пожалуйста, не говорите, что вас интересует мое благополучие, — воскликнула она. — Я знаю, что вы в нем не заинтересованы. Мое здоровье намного лучше, чем во время нашей последней встречи, и я уверена, что это вас глубоко огорчает.

— Ваше величество, — начал Морэй, но она резко оборвала его.

— Я не собираюсь выслушивать ваши мягкие речи. Я думаю о ваших поступках. Если вы — мой друг, милорд Морэй, то как я могу оставаться вашей узницей? Вы знаете, сколько я уже здесь нахожусь? Шесть месяцев! Вы добились своей цели. Вы заставили меня подписать отречение. Вы поставили на трон младенца. И вы стали регентом.

— Моя дорогая сестра, — холодным тоном ответил Морэй, — что случилось, почему вы так изменились? Когда мы встречались в последний раз, вы были любящей сестрой, готовой доверять мне.

— Потому что тогда я не знала вас, милорд Морэй. У меня открылись глаза за время пребывания в плену. Я думала о прошлом… и о настоящем… и о будущем. Джеймс Стюарт, сколько раз я проявляла к вам сестринскую привязанность? Сколько раз вы поступали плохо по отношению ко мне, но я принимала ваши извинения? Когда власть была в моих руках, я не забывала вас. Вы — мой незаконнорожденный брат, но я не могла бы воздать вам больше почестей, даже если бы вы были мне законным родным братом.

— Моя дорогая, милая Мария, моя сестра, моя королева, — произнес Морэй, — вы наслушались пустых сплетен. Я и сейчас — ваш друг, каким был всегда. Я приехал обсудить с вами возможность вашего освобождения. Я пришел, чтобы предложить вам некоторые условия.

— Условия! — вскрикнула она — Вы собираетесь ставить мне условия! Позвольте мне сказать вам вот что: я скорее останусь в этой тюрьме до конца моих дней, чем приму какие-либо условия, которые вы могли бы предъявить мне, поскольку я прекрасно понимаю, что эти условия могут быть хороши только для ублюдка Джеймса, но не для королевы Марии. Я знаю, что вы охотились за Ботуэллом и вынудили его покинуть страну, потому что вы боялись его. Я знаю, что все мои друзья вовсе не являются вашими. Не воображайте, что поскольку я ваша узница, что вы ненавидите меня и ищете способ уничтожить меня, то все думают так же, как и вы. У меня есть друзья, Джеймс Стюарт, и в один прекрасный день они освободят меня из этого замка, и тогда… не будет никаких условий.

Она прошла мимо них в свои личные покои.

Джеймс Балфур, покрасневший и поджавший губы, высказал мысли, которые были у всех на уме:

— У нее явно есть друг в замке… кто-то поддерживающий отношения с ее друзьями на том берегу и привозящий ей новости.

Морэй и Мортон обменялись взглядами.

— Не бойтесь, — сердито заявил Морэй, — мы скоро обнаружим предателя.

Оставшись наедине с сэром Вильямом, Морэй высказал ему свое недовольство.

— Не все в замке на нашей стороне, — выпалил он. — Кто-то привозит сюда информацию королеве.

Сэр Вильям вздрогнул.

— Но, брат, — сказал он, — мы все хотим угодить тебе.

— И все же у королевы имеется информация, которую ей мог передать только предатель из нашего окружения. Кто-то говорит слишком открыто и, кажется, готов служить скорее ей, чем мне.

— Я заметил, что Рутвен бросает на нее красноречивые взгляды, — сказал сэр Вильям.

— Я тоже заметил это. Рутвен должен тотчас отправиться в Эдинбург.

Сэр Вильям не упомянул о лодке. Он не хотел настраивать Морэя против Джорджа, особенно потому, что сам решил не обращать внимания на привязанность Джорджа к королеве. «Юношеское увлечение, — думал он — Это бывает в юности, а Джордж часто кажется даже моложе, чем на самом деле».

Позже, за ужином — королева ужинала у себя в комнате и отказалась присоединиться к Дугласам и их посетителям, — Морэй обратил внимание на выражение лица своего младшего сводного брата, когда упоминалась Мария.

Леди Дуглас, бывшая начеку, когда дело касалось ее сыновей, поняла, что даже то, как Джордж произносил имя королевы, выдавало его чувства, и встревожилась. Конечно, она больше всех гордилась Морэем. Сын короля, регент Шотландии — о чем еще могла мечтать мать! Но она также любила и скромного Джорджа и лихорадочно надеялась, что паренек не попадет в беду.

Ее надежды оказались тщетными. Морэй сразу же после ужина встал из-за стола и пригласил своего младшего брата Джорджа, его мать и сэра Вильяма в свой кабинет.

Он сразу же перешел к делу и, глядя прямо в лицо Джорджу, обвинил его:

— Я уверен, что ты вынашиваешь какой-то глупый план освобождения королевы.

— Нет никакого плана, — ответил Джордж, и это была правда, поскольку все, что приходило ему на ум, не годилось.

— Но если бы тебе представилась возможность, то ты был бы готов услужить этой женщине?

— Не говори о королеве столь непочтительно в моем присутствии, — отпарировал Джордж.

У Морэя вырвалось ругательство, что редко случалось с ним. Он был действительно поражен.

— Ты — влюбленный глупец! — заорал он. — Так, значит, это ты, да? Это благодаря тебе я нашел ее такой изменившейся. Ты снабжал ее новостями и обещаниями помощи. Ты — дурак! И ты еще называешься моим сводным братом!