Ах, никто, братцы, про хмелюшку не знает,
Да где-то я, хмель, зародился.
Зародился я, хмель, в чистом поле,
В чистом поле зародился, в косогоре.
Как проведал про меня да огородник,
Он и выкопал хмелевое коренье,
Перенёс моё коренье во деревню;
Посадил меня мужик в огороде,
Обложил меня мужик чёрной грязью,
Ещё тою ли щепою, перегноем.
Вот и тут-то, мне, хмелюшке, тошно,
Веселой моей головке тяжеленько!
Да однако ж я, хмель, догадался:
За сырую я за землю принимался,
По тычивочкам вверх я взвивался;
Как в, заутре у нас, братцы, торжина,
Уж как все люди пива заварили,—
Вот и ходит мужик по огороду,
А в руках носит вострый он ножик:
Он обрезал мои скорые ноги,
Опустил мои хмелевые все шишки;
Перенес меня мужик в черную избу,
Посадил меня мужик на полати;
Он коптил меня, мужик, трои сутки.
Вот тут-то мне, хмелюшке, тошно,
Веселой моей головке тяжеленько!
Посадил меня мужик в водочанец,
Обливал меня мужик сладким суслом,
Вот тут-то мне, хмелюшке, любо,
Весёлой моей головке веселенько!
Я за сладкое за сусло принимался,
По дубовым по бочкам разливался.
Как напился мужик пива допьяна,
Вот уж тут-то я над ним насмеялся:
Я ударил его в тын головою,
Я просунул его в грязь бородою.