— Я очень рад, что хоть о чем-то могу не беспокоиться!

Джарет забрал у Эвины шкатулку и поставил на полку в ряд с другими. Эвина с внезапным интересом огляделась.

— Ты хотел меня здесь запереть?

— Уже не хочу, потому что вижу — это не будет наказанием, — Джарет поцеловал ее. — Эви, я понимаю, тебе трудно сдерживаться. Но придется научиться.

— Да, конечно, — она улыбнулась. — Не возражаешь, если я выберу себя что-нибудь из твоих сокровищ?

Джарет слегка удивился. Эвина украшениями не увлекалась, надевая их только на балы и то в минимальном количестве. Но женщина есть женщина, даже если она богиня. Если ее успокаивают побрякушки, пусть хоть три часа их перебирает. А потом они по-настоящему помирятся. И Джарет ушел. Только через четыре часа, приняв ванну и поужинав он снова спустился в сокровищницу. Эвины там не было, а на сундуке лежал лист пергамента, придавленный спиральными браслетами. Джарет взял его и с нарастающей тревогой принялся читать написанные неровным почерком строчки: «Прости, что сбегаю, не поговорив. Но дальше будет только хуже. Ребенка я отдам тебе через год. Не ищи меня, пожалуйста. Наша сказка закончилась».

Ганконер сидел на крыльце своего дома в никому не известном местечке без названия. Здесь всегда было светло — солнце каталось по горизонту, не поднимаясь в зеленоватое небо. В густых зарослях, окружавших дом, пели птицы, и Ганконер подыгрывал им на флейте. — Здравствуй, Музыкант.

Флейта издала резкий звук и замолкла. Ганконер уставился на возникшую у крыльца Эвину.

— Как ты меня нашла?!

— Ты пожертвовал мне свою кровь. Теперь я найду тебя, где угодно.

Ганконер оглядел ее — словно сошедшую со страницы сборника древних легенд. Золотая туника, сандалии, сумка через плечо. И полные слез зеленые глаза. Он молча подвинулся. Эвина села рядом, уткнулась в колени и разрыдалась. Ганконер ее не успокаивал, только гладил по голове, внимательно вслушиваясь в отрывочные слова, перемежающиеся душераздирающими всхлипами. Постепенно он понял, что произошло.

— Ты правильно сделала, что ушла. Я могу тебе помочь?

— Покажи мне надежную дорогу в какой-нибудь спокойный мир.

— Хорошо, — Ганконер встал, стараясь не думать, что с ним сделает Джарет, если узнает. — Пойдем.

Эвина очень постаралась запутать свой след. Но мастерства юной богине еще не хватало. Покружив по дорогам возле Подземелья, Джарет почуял, куда она свернула.

Флейту он услышал раньше, чем заметил среди зарослей крышу невысокого коттеджа. Ганконер сидел на перилах крыльца и при виде короля гоблинов приподнял бровь, но играть не перестал. Джарет оценивающе оглядел дом кузена, отследил нити охранного заклинания и сделал правой рукой плавный жест. Нити лопнули. Ганконер оглянулся и опустил флейту.

— Проклятье! Ты не представляешь себе, сколько времени я потратил на создание этой защиты. А ты просто махнул рукой!

— Могу еще раз махнуть, — Джарет смотрел на коттедж так, словно прикидывал, с какого угла его поджечь.

Ганконер убрал флейту запазуху и спрыгнул с перил.

— Что тебе нужно?

— Где Эвина?

— Не знаю! — Музыкант смотрел на Джарета честными раскосыми глазами.

— Задам вопрос по-другому: по какой дороге и в какой мир она пошла?

— Ты ее уже не догонишь, Джарет. Поверь, вам лучше разойтись сейчас.

— Я не спрашиваю твоего совета!

— А напрасно. Я сначала думал, что вы идеально друг другу подходите. Но последние дни я много читал о богах. И знаешь, к какому выводу пришел? Из них очень легко сделать чудовищ. Кровь для них, как наркотик. Она делает их сильнее, но постепенно ее требуется всё больше и больше. Перед тем, как боги покинули наш мир, сиды резали для них на алтарях людей и фейри — без разницы. Специально крали и убивали детей. Эвина рассказала мне о кровавом безумии. Это что-то вроде душевной болезни, в итоге смертельной для богов, но вначале — для всех окружающих.

— Я не собираюсь приносит ей жертвы, — Джарет поправил перчатки. — Всё, что ты сказал, для меня не откровение. И меньше всего сейчас я настроен слушать проповедь. Не тяни время. Я задал вопрос и жду ответа.

Ганконер покачал головой.

— Оставь ее в покое. Иначе вам обоим будет очень плохо.

Музыкант ожидал нападения, но всё равно не успел ничего сделать. Джарет заломил ему руки за спину, стиснув запястья стальной хваткой.

— В моем Лабиринете слишком тихо, — вкрадчиво произнес он на ухо кузену. — Что если добавить музыки в какой-нибудь сектор? Сколько ты выдержишь играть не переставая, а?

Ганконер дернулся.

— Ты не сможешь!

— Поспорим? Помнишь, кто выиграл в прошлый раз?

Музыкант очень хорошо помнил и сдался.

— Отпусти. Я покажу дорогу.

— Молодец, — Джарет разжал пальцы, но тут же подхватил его под руку. — Пошли.

Когда Ганконер указал путь и назвал мир, Джарет хмыкнул.

— Не лучший выбор. Сразу видно, что ты не стратег.

— О чем ты? — Ганконер беспокойно глянул на него.

— Неважно, — Джарет отпустил его. — Иди-иди, пока я не передумал.

Ганконер хотел что-то сказать, но только махнул рукой и исчез, сойдя с дороги. Джарет быстро прикинул координаты его убежища. Если он правильно всё рассчитал, теперь нужно срочно переместится ко второму выходу из «норы». Король гоблинов усмехнулся и свернул на неприметную тропу.

Меньше всего Ганконер ожидал снова увидеть у своего дома Эвину.

— Почему ты вернулась?!

Она улыбнулась чуть виновато.

— Извини, но я подозревала, что Джарет доберется до тебя. А когда он в таком состоянии, от него можно чего угодно ожидать. Я боялась, что ты пострадаешь.

— Тронут твоей заботой, — за шутливым тоном Ганконер попытался скрыть смущение. — Но теперь тебе придется уходить в другой мир. К счастью, отсюда есть еще один выход — на виток дороги пониже. Миры там почти необитаемые. Устроит?

— Выбирать мне особо не приходится.

Запасной выход вел через почти непроходимые заросли, из которых они оба вылезли на дорогу изрядно исцарапанные, с запутавшимися в волосах веточками и листьями. И первым делом увидели Джарета, спокойно сидевшего на придорожном камне.

— Хороши, нечего сказать, — он склонил голову набок и усмехнулся.

Ганконер замер, Эвина сделала шаг вперед, заслоняя друга.

— Да не трону я его, — Джарет поморщился. — А тебе, кузен, советую очень быстро сменить убежище. Не я один знаю о твоей дружбе с этой особой.

— Непременно, — мрачно ответил Ганконер. — Прямо сейчас пойду собирать чемоданы.

От сделал шаг назад и исчез.

— Порой я удивляюсь, как Музыкант умудрился прожить так долго, — Джарет задумчиво вертел в пальцах травинку. — Вероятно, исключительно из-за того, что его не воспринимают всерьез. Но сам он совершенно не способен просчитывать события хотя бы на три хода вперед. Возьмем, к примеру, мир, который он тебе посоветовал. Слишком близко от Перекрестка — это уже минус. Мало того, там живут фейри. Тебя бы заметили очень скоро. Не одни сиды помнят, кто такие боги и как им молиться. Как долго ты продержишься, если тебе начнут приносить жертвы, Сказочница?

Эвина содрогнулась.

— Если дойдет до этого, я просто уйду.

— А потом снова и снова, — покивал с издевкой Джарет. — Такая жизнь, разумеется, пойдет на пользу ребенку. Рано или поздно, вести о жертвоприношениях дойдут до Хранительницы и ей придется принять меры. Эви, только в Лабиринте ты будешь в полной безопасности, в том числе от себя самой. А если ты скажешь, что не рада меня видеть, я тебе не поверю.

— Рада, — Эвина села на камень с другой стороны дороги. — Но сколько мы сможем еще любить друг друга, как сейчас? После рождения ребенка я войду в полную силу. И что тогда станут думать о тебе, Джарет? Фейри будут подозревать, что ты приносишь мне жертвы. Или что я тебя подчинила.

— Думать о проблемах, которые только могут возникнуть, и при этом не замечать настоящих опасностей — как это по-женски, — Джарет фыркнул. — В твоих сказках гораздо больше логики, чем в поступках.