— Люди везде люди. Ими управляют привязанности, — Джарет усмехнулся. — А это уже наша стихия. С магией или без нее.

Ганконер пощупал завернутую в куртку флейту. Она не отозвалась, как обычно. Ганконер почувствовал легкий приступ удушья. Но тут же пришло понимание, что флейта жива, просто спит.

Автомобиль сбавил ход, и лан открыл окно. Они приближались к очередной гостинице. Арак проснулся и заулыбался.

— Завтра будем дома.

— Хорошо, — Джарет оттянул ошейник и провел под ним платком.

— Мешает? — Арак озабоченно посмотрел на отца. — Давай здесь?

Тот покачал головой.

— Дома. Потерпите.

Ганконер встрепенулся. Неужели он ошибся, и их освободят? То-то будет Джарету тема для шуточек.

На этот раз ужин подали в номера. Ганкнер с Джаретом еще не успели доесть десерт, как в их комнату без стука вошел Арак.

— Пойдемте гулять.

Это прозвучало не приглашением, а приказом, но Джарет покладисто кивнул. Ганконер немедленно заподозрил подвох, но Джарет, похоже, проникся своей ролью. Он очаровательно улыбался, старательно выговаривал новые слова, неуклюже выстраивая фразы, и только иногда верхняя губа дергалась, приоткрывая кончики клыков. Арак весело болтал, то и дело забегая вперед и подскакивая на ходу, как ребенок. Джарет не сводил с него изучающего взгляда.

— Красивый мальчик. Интересно, кому его планировали продать? И для чего?

— Теперь это уже неважно.

— Не скажи, среди врагов любая информация имеет значение.

Арак вдруг остановился посреди гостиничного двора и расстроенно надул губы.

— Текора нет. Джарет, тебе сильно мешает ошейник?

— Мешает, — Джарет душераздирающе вздохнул. — Дома ошейник снимут?

— Да, — Арак огорченно поморщился. — Я хотел в гостинице, но лан не хочет.

— Почему? — мягко спросил Джарет.

Арак ответил непонятной скороговоркой. Джарет требовательно посмотрел на Ганконера. Тот озадаченно почесал за ухом.

— Кажется, он имеет в виду, что здесь снять ошейник опасно для здоровья.

— А что такое текор?

— Не знаю, первый раз слышу это слово. Хотя корень, вроде бы, означает стол.

Джарет задумался. Тем временем Арак свернул к магазину, открытому, несмотря на позднее время. Первым делом он устремился к кондитерскому отделу. Джарет одобрительно хмыкнул, наблюдая, как продавец насыпает в большой пакет конфеты. Сладкого ему катастрофически не хватало. Арак щедро протянул Джарету пакет и направился к открытой витрине с книгами. Начал перебирать детские — с картинками. Ганконер подтолкнул Джарета.

— Карта.

Большая, сложенная пополам карта мира лежала на верхней полке. Джарет аккуратно развернул ее. Большую часть пространства занимал синий цвет океана, по которому пестрой гирляндой рассыпались острова. Огромный материк — его подробное изображение Ганконер уже видел у Ираса — занимал правую часть карты.

— А где остальное? — Джарет перевернул лист, но с другой стороны были напечатаны только схемы дорог. — Это лишь кусок мира.

Внезапно карту выдернули у него из рук.

— Тебе это не надо, — Арак сложил карту и положил на место. — Пойдем, пора спать.

— Неужели? — едва слышно прошипел Джарет на языке сидов.

— Слушайся старших, — Ганконер поднял пакет с конфетами. — А то без сладкого оставят.

— Не смешно, — огрызнулся Джарет.

— В Верхнем мире были страны, где к рабам относились, как к детям.

— А здесь к ним относятся, как к домашним любимцам, вроде собак.

— Думаю, не ко всем. А ты предпочел бы на плантации работать?

Джарет ничего не ответил, но когда они остались одни, дал волю своим чувствам, выразив их так цветисто и на стольких языках одновременно, что у Ганконера даже рот открылся.

— Надеюсь, теперь ты понимаешь, почему я был не в восторге от перспективы надолго задержаться в Лабиринте? По твоему желанию, — Ганконер развернул конфету.

Джарет вырвал у него кулек и с ногами забрался на кровать. Последнее замечание Ганконера он то ли не услышал, то ли проигнорировал.

— Я ведь могу и подыграть, — он хищно улыбнулся.

— Не надо, Джар, — Ганконер посерьезнел. — Ты выдержал у демонов, неужели здесь хуже?

— Не задавай глупых вопросов, на которые сам знаешь ответ. Как ты вообще можешь оставаться таким спокойным?!

Ганконер сел рядом с Джаретом.

— По крайней мере, конфеты здесь вкусные. Ладно, если тебе будет легче, скажу, что с каждым днем во мне всё сильнее желание сыграть Тот Самый мотив.

Джарет вздрогнул.

— Думаешь, здесь это сработает?

— Это сработает где угодно. Но я еще не потерял надежды вернуться.

Конфеты они доели молча.

С утра машину повел лан. Обычно молчаливый Кратос неожиданно сел рядом с Араком — напротив Джарета с Ганконером — и устроил им нечто вроде экзамена по языку. Одобрительно кивал, выслушивая ответы, но взгляд его при этом становился всё более острым.

— Я впечатлен вашей памятью. Жаль… — он поколебался, посмотрел на лана и закончил явно не так, как собирался, — что вам приходится терпеть ошейники на такой жаре. Но осталось недолго.

— И что будет вместо ошейника? — спросил Джарет.

— Стреллиан, — немедленно ответил Арак.

— Что это?

Кратос остановил затараторившего Арака, достал блокнот и карандаш. Быстрыми, точными движениями набросал очертания человеческой руки. Перехватил карандаш и колющими движениями набил на предплечье узор из переплетающихся букв.

«Как просто — татуировка, — подумал Ганконер. — Ну конечно, в домашних условиях ее делать безопаснее, чем в гостиницах».

— Нет, — Джарет скрестил руки на груди.

— Почему? — одновременно спросили Арак и Кратос. И даже лан отвлекся от дороги и быстро глянул назад.

— Наш бог не позволяет нам менять свои тела, — высокопарно ответил Джарет.

Ганконер энергично закивал. Они уже знали, что религия в этом мире есть, одна из книжек как раз рассказывала историю о благочестивом до тошноты мальчике.

Арак расстроенно надул губы.

— Что же делать?

— Придется оставить ошейники, — резко ответил Кратос.

«Не поверил?» — Ганконер в который раз задумался, кем этот человек приходится лану. Они выглядели как братья, даже имена звучали похоже, но Кратос неизменно держался немного в стороне и вел себя сдержанно и независимо.

— Стреллиан означает… — Джарет запнулся, подбирая слова, — что рабство — это на всю жизнь?

— Да, — Кратос не сводил с него холодного взгляда серых глаз.

— А как же он? — Джарет кивнул на капризно хмурящегося Арака. — Он был рабом?

— Нет, — Кратос перевел взгляд на Ганконера, снова посмотрел на Джарета. — Его не купили. И у него есть род. У вас — нет.

— Ясно, — Джарет сжал губы.

Кратос снова посмотрел на Ганконера. Что-то его беспокоило.

— Кто из вас старше?

— Я, — Ганконер усмехнулся. Судя по календарям, которые они видели в гостиницах, время здесь измеряли точно так же, как в Верхнем мире. А счет они с Джаретом уже освоили. — На сто двадцать лет.

Арак удивленно ахнул. Кратос изломил бровь.

— Сколько вы живете?

— Пока не убьют, — буркнул Джарет на языке сидов.

— Долго, — ответил Ганконер Кратосу. — Очень долго.

— Бессмертные Исчезнувшего острова, — Кратос задумчиво потер нижнюю губу. — Я не верил, что такое возможно.

— Когда этот остров исчез? — быстро спросил Джарет.

Кратос пожал плечами. Ответил лан:

— Он появлялся и исчезал внезапно. Последний раз его видели, если верить легендам, тысячу лет назад.

Джарет резко повернулся к нему.

— Откуда же ты знаешь язык фейри?

— Здесь оставались беглецы с острова, — лан на секунду отвлекся от дороги и глянул на Джарета. — Или изгнанники? В древние времена их было много. Они селились на островах у побережья. Но после мировой войны от них никого не осталось.

— Когда была война?

— Сто пятьдесят два года назад.

— Была? — Кратос криво усмехнулся. — Она и сейчас продолжается.