— Да, сэр. Но обе части решать нужно срочно.

Бордман пожал плечами.

С ближайшей лодки раздался крик. Люди уставились на берег. Бордман, Барнс и младший офицер дружно вздрогнули.

Полоса прибрежной земли медленно поползла в воду. Ее передняя часть, казалось, рассыпалась в прах, а средняя часть плавно съезжала в море, отчего по воде шли волны, похожие на густые сливки.

Движущаяся масса была в добрых полмили шириной. Ее наружный край уже опустился в море, и теперь торчала лишь ползущая верхушка с зеленой растительностью, которая медленно уходила под воду. Это выглядело так, словно какой-то жидкий металл поглощается бассейном, заполненным другим расплавленным металлом.

Но после этого произошло нечто ужасное. Когда оторвавшийся пласт земли совсем погрузился в воду и трава всплыла на поверхность, на поверхности берега осталась огромная дыра.

Бордман потянулся за биноклем: побережье, казалось, приблизилось к нему… И оно неотвратимо уходило под воду.

Наступило временное затишье. Зеленые ветви у края воды успокоились, перестали дрожать, но Бордман знал, что хотя движение и замедлилось, оно все же не прекратилось. И невозможно было сказать, когда оно остановится совершенно. Почва острова постепенно сползала в океан.

Барнс громко вздохнул.

— Я думаю, началось, сэр, — сказал он дрожащим голосом. — Весь остров начал постепенно сползать в воду.

— «И в один день и в одну гибельную ночь остров полностью ушел под воду», — задумчиво процитировал Бордман. — Так погибла великая Атлантида!

— Простите, сэр?

— Нет, ничего… Просто вспомнил кое-что из истории древней Земли. Надеюсь, этот остров минует участь Атлантиды, но для этого нам с вами нужно включить мозги на полную мощность, понимаете?

— Еще как понимаю, сэр! — Барнс уже успел прийти в себя, и на его бледном лице ясно отражалась готовность к немедленным действиям.

— К счастью, мозговая деятельность не вызывает вибрации… Почва здесь намного больше увлажнена внизу, — деловито продолжил Бордман. — Там, дальше, почва не столь влажная, как здесь. Но я не дам за свой прогноз и ломаного гроша, если пойдет действительно сильный дождь!

Барнс вспомнил о разговоре в кабинете Главы Сектора.

— Стук капель и вправду может вызвать взрыв топлива?

— Да. Как и все остальное, — подтвердил Бордман. — Молодой человек, насколько хорошо вы разбираетесь в количественном анализе? Я многократно обжигался на планетах-болотах. Я знаю многое о том, что могу найти, но мне нужны точные сведения. Вы можете взять эти бутылки и выяснить, сколько здесь твердого вещества и насколько устойчив гель в соленой воде?

— Д-да, сэр. Я попытаюсь.

— Если бы у нас было достаточно почвенного коагулянта, — пояснил Бордман, — то мы могли бы справиться с этим перевернутым вверх тормашками болотом, которое так старательно соорудили здешние колонисты. Но у нас его нет! Опресненная вода, которой они пользовались для ирригации, практически не содержит никаких минералов! Я хочу знать, какое количество минералов в болотном иле не даст почве вести себя, словно влажное мыло. Вполне возможно, что мы сделаем почву слишком соленой, чтобы на ней что-нибудь выросло, но, тем не менее, мы остановим ее. Но мне нужны точные данные!

Барнс сказал задумчиво:

— Вы собираетесь растворить минералы в ирригационной воде, чтобы она подпитала болото?

Бордман улыбнулся.

— А вы быстро соображаете, Барнс! Да, именно так я собираюсь поступить. Правда, может возникнуть еще одна сложность…

— Одна? — переспросил Барнс. Сам он видел в данной ситуации как минимум сто одну сложность. — Какая же, сэр?

— О ней мы подумаем, когда она возникнет, — нетерпеливо отмахнулся Бордман. — А сейчас — возвращаемся назад, в Штаб-Квартиру, и вы откомандировываетесь в лабораторию, чтобы как можно скорей сделать для меня анализы.

— Слушаюсь, сэр, — сказал Барнс.

И лодка немедленно повернула. Она плыла в море до тех пор, пока вода за бортом не стала кристально чистой. На пути она миновала еще несколько лодок. Многие из них были садовыми, и с них ныряли люди в плавательных масках, пытающиеся спасти или перенести культурные растения немного подальше. Но было и множество прогулочных лодок, приспособленных исключительно для спортивных развлечений. Все они были переполнены — там были даже дети, — и почти все пассажиры этих лодок смотрели в сторону побережья.

— Это, — сказал Бордман, — заставляет задуматься. Все жители Канна прекрасно сознают опасность. Поэтому они погрузили своих детей и жен в эти скорлупки, пытаясь спасти их. И ждут вблизи побережья, чтобы выяснить, обречены ли они или нет. Но я не стану утверждать, — он кивнул в сторону изящно сконструированной яхты, на борту которой было больше детей, чем взрослых, — что это способно заменить Ковчег!

Лодка снова повернула и направилась параллельно побережью, к тому месту, где находилась Штаб-Квартира. Почва здесь была тверже, ведь этот участок острова избежал ирригации. Боковые волны немного повредили край берега, но большая его часть незыблемо возвышалась над заливом.

— Простите, сэр, — Барнс пристально глядел на своего наставника, — но если топливо взорвется, то ситуация будет критической, не так ли?

— Тогда мы услышим самый громкий взрыв столетия, — прокомментировал Бордман. — А в чем дело?

— Я чувствую, есть кое-какие соображения, которые вы держите про запас. Соображения о том, как спасти остаток острова. Похоже, никто другой, кроме вас, сейчас не знает, что надо делать. И… если мне позволено будет это сказать, сэр, ваша безопасность слишком важна. А вы отправляетесь на береговой риф, в то время как я должен остаться в Штаб-Квартире…

Он замолчал, смущенный собственным нахальством. Но спустя мгновение, заикаясь, продолжал:

— Я им-мею в виду не то, ч-что в-вы недостаточно хорошо обдумали свои действия, сэр…

— Перестаньте заикаться, — буркнул Бордман. — В этой ситуации каждый делает все, что может. Вы останетесь в Штаб-Квартире, я попытаюсь справиться с топливом, а Вернер будет заниматься всем остальным островом, и, может быть, ему придет в голову нечто лучшее, чем эвакуация людей на полюс. К тому же ситуация далеко не безнадежна! Если бы здесь уже началось землетрясение или шторм, то, естественно, мы были бы стерты с лица земли. Исключить хотя бы одну из неприятностей — и можно спасти хотя бы часть острова. Я не знаю, насколько большую часть… Сделайте побыстрее анализы, Барнс. Если у вас возникнут сомнения, попросите офицера в Штаб-Квартире проверить результаты, а потом — сразу ко мне!

— С-слушаюсь, сэр.

— И, — Старший Офицер улыбнулся, — никогда не пытайтесь отправить вашего командира в безопасное место, даже если вам не терпится взять весь риск на себя! Вам бы понравилось, если бы ваш подчиненный спрятал вас в укрытии, а сам выполнял вашу работу?

— Никак нет, сэр, — с жаром воскликнул лейтенант. — Но я просто подумал…

— Отлично, думайте! Думать — это всегда полезно! Но в любом случае — сделайте срочно анализы!

Лодка вошла в док. Бордман выбрался из нее и поспешил в кабинет Сэндрингхема.

Находившейся на грани истерики коротышка орал на Главу Сектора с экрана визора. Коричневый дог безмятежно спал на ковре.

Когда человек на экране наконец захлебнулся своими воплями, Сэндрингхем спокойно сказал:

— Я уверен, что прежде чем большая часть земли сползет в океан, мы предпримем решительные действия. Старший Офицер Бордман как раз ездил собирать последние данные. Он крупный специалист именно по такого рода проблемам.

— Но мы больше не можем ждать! — взорвался чиновник. — Я объявлю всепланетную тревогу! Мы силой прорвемся на резервные площади! Мы используем…

— Если вы попытаетесь это сделать, — холодно заявил Сэндрингхем, — я прикажу применить ружья с парализующими зарядами, чтобы остановить всякого, кто хоть на шаг приблизится к нашей территории! — Он добавил с уничтожающей жестокостью. — Я ведь предупреждал правительство планеты не налегать на ирригацию! Вы лично изгнали меня из Планетарного Совета за попытку вмешиваться в гражданские дела. А сейчас вы пытаетесь вмешиваться в дела Надзора! Я возмущен так же, как вы когда-то, но отказываю вам вовсе не из соображений мести. Я отказываю вам потому, что на это у меня имеются веские причины!