Да, разговаривать мы меньше не стали, подумал Стейбус. Мы стали больше бояться своих ближних. Сто лет назад сенситивов с природными способностями было не меньше, чем сейчас, и на них мало кто обращал внимание. Сегодня же, когда люди на практике узнали, что такое двусторонняя пси-трансляция, уже не встретить человека без браслета сканера на руке, позволяющего отличить нормала от сенситива или имплантёра. Нередко в переполненном вагоне Транслайна можно увидеть человека, скучающего в одиночестве на тройном сиденье, со свободными местами по обе стороны от него. Можно быть уверенным — это сенситив, даже на сканер не надо глядеть. И это при том, что уже более полувека действует закон, по которому каждому гражданину Империи защитный экран устанавливают на следующий день после рождения. Да и есть ли разница для сенситива — прощупать человека рядом с собой или стоящего в пяти метрах? Чтобы спрятаться от него, нужно в соседний вагон уйти. А то и вовсе выйти из поезда.

Просто мы боимся. Боимся, что какие-то особо важные наши мысли (особо секретные? особо низменные?) просочатся-таки сквозь этот экран, стопроцентная надёжность которого тысячекратно доказана, проверена, адаптирована против любых, самых сильных сенситивов с любыми имплантатами…

Или… нет? Самому Стейбусу не так давно установили в правое полушарие мозга синхронизатор эмоций, настолько мощный, что даже без взаимодействия с дополнительной нейротехникой он мог демонстрировать своему хозяину эмоциональную сферу других людей в виде цветного пятна вокруг головы и более слабого ореола, окружающего тело. В отдельных случаях Покс мог достаточно точно угадать настроение человека, анализируя спектр оттенков. Ему предлагали вживить и трансцессор тоже, но эту штуку, завязанную на левое — логическое — полушарие и делающую обычного человека способным к прямой мыслесвязи, Стейбус ставить не решился, продолжая по необходимости пользоваться обычным трансцессором. Но и его включал лишь в крайних случаях.

Он взглянул на своего ближайшего соседа по вагону. Тот стоял, держась за потолочный поручень, и экран сканера на его браслете был хорошо виден. На нём не высвечивалось указание, что рядом с его владельцем стоит имплантёр, то есть Покс.

Стейбус внутренне улыбнулся. Если бы люди знали, сколь ненадёжна гарантия изготовителей браслетов, стремящихся удовлетворить бешеный спрос, они не доверяли бы так безгранично своим неизменным талисманам. Даже сенситив второго класса более чуток на мозговые имплантаты, чем эти побрякушки. Не последнюю роль играло и то, что фирма, изготовившая «продукт», поселившийся чёрным арбузным зёрнышком в голове Стейбуса, не значилась в списках легально существующих и заботилась об анонимности своих клиентов так же хорошо, как и о собственной безопасности.

Сканеры сканерами, а личные экраны, прикрывающие мыслительные процессы левого полушария и блокирующие посторонние вторжения в эмоциональную сферу правого, всё-таки надёжны, думал Стейбус. Правительственная разработка, а не частная, что говорит само за себя. Именно поэтому я и вижу чужие ауры в таком непрезентабельном виде. Если взломать защиту экрана, то синхронизатор эмоций высветит ауру во всех подробностях, что уже будет почти равно чтению мыслей… если не лучше. Не так уж трудно догадаться по чувствам, о чём думает отдельно взятый индивид. Опытный сенситив вообще всегда предпочитает работать именно с эмоциями. Нонсенс, но они более информативны, чем чёткие, но вторичные по отношению к сознанию в целом мыслеобразы левого, рассудочного полушария. Хороший шанс узнать о постороннем человеке больше, чем он сам знает о себе, забраться в самые потаённые комнаты подсознательного…

Внушить любые желания.

Заложить мины пси-программ, обязательных для выполнения, вплоть до самоубийства наиболее мучительным способом.

Вот поэтому и необходимы экраны…

«Мы живём в эру теснейшего общения». Фраза из какого-то рекламного ролика. Какая там эра общения… Никогда ещё люди не были так одиноки. Закончив работу, каждый спешит уединиться в своей берлоге и включить продолжение любимой пси-постановки. Или…

Или погрузиться в мир ретроскопа.

Стейбус глубоко вздохнул, отгоняя захватившие его не очень связные образы, и опять улыбнулся про себя, на этот раз — с оттенком горечи. Ну какая, к чёрту, прямая мыслесвязь при такой культуре мышления? Точнее — при полном её отсутствии? Да тут никакой дисциплинатор[10] не поможет. Лучше брать пример со своего друга и соседа Кену. Он бы ни за что не потерпел подобного бардака в своей голове.

Стейбус вспомнил первый урок по теории трансцессии в школе. Всем детям, и ему в том числе, учитель предложил снять обручи трансцессоров, заглушить имплантаты (у кого они были), выйти в другую комнату и при помощи тестовой аппаратуры создать мыслеобраз, предложенный инструктором. Позже им дали просмотреть результаты, и они узнали, что образ всем предложили один и тот же — «дерево». А вот результаты поражали разнообразием, и весь класс просто покатывался со смеху. На картинках было что угодно — от действительно деревьев любых пород, до струганых и неструганных досок, сучковатых палок, генеалогических деревьев, и даже одного мальчика, которого его сосед по парте считал тупым как дерево. Большинство же картинок вообще изображали полную чушь.

«Вы думали, что представив себе дерево, обязательно создадите и сможете передать его изображение, — сказал учитель, — но это справедливо только по отношению к тем из вас, кто обладает врождённой дисциплиной мысли. У остальных подсознание чаще всего отбрасывает придуманную красивую картинку и выводит на первый план привычную, значимую ассоциацию. И лишь трансцессор, обработав её, может перевести даже нечитаемый образ в понятный всем символ. Только на этом уровне для обычных людей и возможна нормальная мыслесвязь. — Учитель нажал кнопку на пульте, и все картинки, как по волшебству, превратились в деревья, включая те из них, где вначале ничего не было понятно. Нерасшифрованными остались лишь две. — Вот так, видите? Мы все слишком разные, и по-разному ощущаем окружающий мир, — продолжал он. — Только опытнейшие сенситивы могут общаться между собой без помощи трансцессоров, но в таком случае и у них иногда возможно непонимание, словно у людей, говорящих на разных языках. Остальным для полноценной мыслесвязи или просмотра пси-постановок необходимы трансцессоры — эти универсальные переводчики мыслеобразов».

Единственная область, где традиционная трансцессия помогает очень слабо — это ретроскопия, подумал Стейбус. Если уж своих современников сложно понимать, то что говорить о людях прошлого? А программы-оптимизаторы всех проблем не решают.

Он взглянул в окно. Поезд прервал череду бесконечных поворотов и пошёл по дуге над пригородом, набирая скорость. Мелькание разноцветных пятен внутренностей мегабилдингов и объединённых кварталов стало реже, прервалось совсем. Теперь снаружи потянулась сплошная серо-белая полоса тумана — открытая местность за городской чертой столицы… Сто сорок километров до города-спутника Дилойме. Узловая станция. Покс вышел из вагона, но пересаживаться не стал. Не из опасения нового этапа толкучки в новом вагоне — линии Дилойме никогда не бывают перегружены — ему просто захотелось пройти пешком, хотя путь от главного узла Транслайна до института и занимал около часа. Но, опасаясь задержек в пути из-за ППУ, Покс вышел из дому, имея хороший запас времени. Вначале он думал, что вообще не удастся втиснуться в Транслайн, и придётся ждать очереди на общественной аэролинии.

«Давным-давно пора переселиться сюда, — думал Стейбус. — Новый город, построен с размахом, в расчёте на стократное увеличение населения. Все системы проектировались с хорошим запасом ресурса, и ещё резерв… Впрочем, все новые города таковы. Так что же меня держит в столице?»

Работа здесь, почти все коллеги и друзья — здесь. Город нравится: очень уютно, случаев аномальных ППУ значительно меньше, и они слабее. Вот и сейчас — туман реже, чем в Сестрории. Низкая облачность, но так сейчас над половиной континента.

вернуться

10

Встроенный в трансцессор пси-фильтр, отсеивающий лишние мыслеобразы и реконструирующий неясно сформулированные.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: