— Значит, так. — Я управился со второй порцией и потянулся за третьей. — Малыш, ты завтра свяжешься с Камински. — Рик кивнул. — Скажешь, что у нас между собой достигнута предварительная договоренность, но мы будем пока искать какую-то работу самостоятельно. Если дело с подготовкой рейда на Феникс вдруг раскрутится быстрее, пусть включает нас в группу. Короче, держи с ним связь постоянно. Крейг, ты подготовишь предварительный список всего, что нам может понадобиться на Фениксе, если полетим. С этим лучше тебя никто не справится.

— А ты чем займешься? — улыбнулась Кэт. Улыбка у Кэт чудесная, как будто приветливое солнышко вдруг выглянуло из-за серых туч. Жаль, что она находит так мало поводов выдавить ее из себя.

— Буду вами командовать, — серьезно ответил я. — Нелегкое это занятие, но, думаю, справлюсь.

На следующий день я поднялся с постели с легким шумом в голове — чувствовались последствия промывания мозгов, которое мне ночью устроила Люси. В горле першило от чертовых антисклерозных таблеток, и я знал, что мой голос, если заговорю, будет напоминать карканье старой больной вороны.

— Ты здорово набрал в этот раз Пит, — сообщила Люси. — Понадобится пять или шесть ночей, чтобы привести тебя в норму. Почему бы тебе не воспользоваться услугами медицины, как поступают все нормальные люди? На Большом Чистильщике в медцентре Монреаля процесс займет не более трех часов в состоянии бодрствования, и можно обойтись без гипномина. Ну почему ты так не любишь традиционные способы?

— Не твое дело, — прокаркал я. — А ты просто старый хлам, по которому помойка плачет, если не можешь управиться быстрее.

Прогулявшись по близлежащим улицам, я вернулся домой и сразу же прошел на кухню. Остальные еще спали, разве только Крейг проснулся — он тоже вставал рано. Я было направился к кухонному комбайну, но по дороге передумал и достал из шкафчика кофейник. Я не большой любитель готовить, но сварить кофе способен, а у Кэт всегда имелся изрядный запас настоящего бразильского кофе. Мне хотелось как-то ее отблагодарить за вчерашний пир, отошлю ей чашечку наверх, в спальню, или она сама спустится к тому времени, как я управлюсь.

— Включи-ка новости, — попросил я Эрла. — Хочу узнать, что происходит в мире.

Я возился у плиты и слушал вполуха. Обанкротилась очередная корпорация. Планета Коклексия добивается более полной автономии. Террорист-смертник подорвал себя перед зданием штаб-квартиры религиозной организации «Новый Путь» на Инкае. Известный на весь мир ученый скоропостижно скончался в собственной лаборатории… Не знаю, как на счет всего мира, а я о нем в жизни не слышал. В каком-то космопорту на краю Галактики пассажирский лайнер, заходя на посадку, столкнулся с мусорщиком. Люди не пострадали, особенно на мусорщике, поскольку тот был беспилотным. Вина целиком возлагается на раздолбая-диспетчера, который выпускает мусорщики, не сверившись с расписанием дополнительных рейсов… БЕДЫ НЕ СЛУЧИЛОСЬ БЫ, УПРАВЛЯЙ КОСМОПОРТОМ КИБ-РАЗУМ СООТВЕТСТВУЮЩЕГО КЛАССА!!! Группа депутатов Парламента потребовала от правительства отмены неразумных ограничений на использование искусственных интеллектов. Научное объединение «Евгеника» в очередной раз обвиняется в проведении незаконных экспериментов по созданию сверхлюдей… И что вы скажете нашим зрителям по этому поводу, господин Мендель?

— Мы категорически отрицаем причастность нашей организации к любым противозаконным опытам, — произнес хорошо знакомый скрипучий голос, который недавно мешал мне спокойно обедать в столовой «Гранда», и теперь-то я сразу вспомнил, кто это, мне даже не надо было оборачиваться и смотреть на экран. Маркус Мендель, правая рука президента «Евгеники», проходивший в свое время свидетелем по делу моего брата Майкла, эксперименты которого по наделению кибов человеческими эмоциями наделали так много шуму. «Евгеника», несомненно, финансировала и работу Майка, и многих других молодых свободомыслящих ученых, которым введенные еще в двадцать первом веке запреты были все равно что пустой звук, но доказать это не удалось. Майк молчал как могила — его песенка все равно была спета, а «Евгеника», очевидно, являлась для него последней надеждой на продолжение исследований подпольно. Официально эта организация ставила целью максимальное развитие скрытых человеческих способностей — строго в рамках существующих установлений и норм, на деле же черт знает чем занималась. Только на суде я узнал, что современная «Евгеника» имеет так же мало общего с наукой под названием «евгеника», как сам Маркус Мендель — с отцом-основателем вышеупомянутой науки монахом Менделем. Наш Мендель, естественно, был стопроцентным сукиным сыном, но сделал все возможное, чтоб Майк избежал тюремного заключения и отделался только дисквалификацией и запретом заниматься научной деятельностью. Может, Майкл был ему еще нужен. А может, он просто таким способом прикрывал задницу «Евгеники» и свою собственную.

И вот теперь этот Маркус Мендель, впутанный чуть не в каждый судебный процесс такого рода и в еще худшие дела, которого, по мнению очень многих людей, давно полагалось бы в аду поджарить, таинственным образом связан с Берком и даже лично его навещает. Рик вчера говорил, что Берка выписали четыре дня назад, то есть, как раз тогда, когда на Ульмо гостил наш сладкоголосый друг, и если это совпадение, то я готов слопать на завтрак этот старый кофейник и газовую плиту Кэт в придачу.

Сзади послышались шаги, и на кухню, еле волоча ноги спросонья, вошла Кэт.

— Ты уже приготовил кофе, Пит? — пробормотала она.

Я подтвердил сей отрадный для нее факт.

Кэт шлепнулась на стул, щурясь на свет, как внезапно разбуженная кошка. Я поставил перед ней чашечку. Мне всегда доставляло удовольствие поухаживать за нею по утрам. Кэт просыпалась долго, любила поваляться в постели, а встав наконец, еще какое-то время приходила в себя, напоминая маленькую девочку, которую ни с того ни с сего подняли спозаранку. В этот период, правда, слишком на мой взгляд короткий, она бывала на удивление смирной.

Кэт маленькими глотками пила обжигающе горячий кофе, и взгляд ее понемногу прояснялся. Наконец она поднялась, пробрела через весь дом к главному входу и вернулась оттуда с небольшим пластиковым контейнером — значит, звонила в службу доставки свежих продуктов еще из спальни. По утрам Кэт, как и я, любила завтракать яичницей с беконом. Готовила, вообще-то, только для себя, но если кто-то оказывался на кухне в нужный момент, то она охотно делилась с таким счастливчиком. Сегодня здесь оказался я, и у меня были все основания рассчитывать на то, что Кэт меня угостит.

— Ты никогда толком не рассказывал о своей семье… — ни с того ни с сего брякнула она, открывая контейнер.

— А что там рассказывать? — удивился я. — Ты и так все знаешь.

— Нет, не все, — не согласилась она. — Я, например, не знаю, отчего ты иногда бываешь таким вредным, да еще и упрямым, как осел. — Кэт уже пришла в норму и заговорила как положено. — Не похоже, что это у вас наследственное, ведь все остальные в твоей семье нормальные люди, если не считать вас с Фрэнком.

— А Майка, я вижу, ты уже перевела в разряд нормальных, — заметил я.

— Ну, он тоже чокнутый, конечно, — поправилась Кэт. — Но не то что ты. Что же касается Фрэнка, то я его просто боюсь. Мне иногда кажется, что он может, при случае, десяток трупов у себя за спиной оставить, и больше никогда в жизни не вспомнит об этом. Где он сейчас, кстати?

— Понятия не имею, — сказал я. — Шляется где хочет, он бродяга по натуре. Как в восемнадцать лет ушел из дому, так с тех пор появлялся в цивилизованном мире считанные разы. Он даже на связь не каждый год выходит. То, что ты познакомилась с ним тогда, так это чистой воды случайность. И ты не совсем права на счет Фрэнка. Он, конечно, парень крутой и жесткий, даже жестокий, но вспомни, сколько лет он провел на Границе, странствуя по едва освоенным или вовсе не освоенным планетам, а там другим быть нельзя. Закона там считай что нет, кто выстрелил первым — тот и прав, а если будешь слишком долго думать, мигом останешься без головы.