Все с уважением посмотрели на охотника Роберта, хотя эльф посмотрел с подозрением, он окончательно перестал доверять этим странным охотникам.

- Лихо! - Сказал капитан, - Отличная версия, простая, правдоподобная и практически всё объясняет. Роберт, а вы случайно в разведке не служите, уж очень вы хорошую версию прямо таки в лёт придумали.

- Нет! Ну что вы! Конечно, не служу! - Горячее заверил капитана охотник, ему надо было бы добавить: - Я не служу в разведке, я её возглавляю. И это было бы чистой правдой.

- Я им не верю, капитан. Что помешает им сдать нас первому же патрулю, когда мы войдём в обжитые земли Федерации, - решил высказать свои подозрения эльф Лувинаэль.

- Да, что вы на это скажите? Уж очень подозрительно выглядит ваше ни чем не обоснованное искреннее желание нам помочь. - У капитана тоже проснулись подозрения.

- С одной стороны желанием заработать, - усмехнулся охотник Роберт, - С другой, уверенность, что вы ничем не сможете навредить нашему государству. Ведь правитель это ещё не государство. Я так понимаю, у вас задумана какая-то каверза именно против Чёрного Колдуна.

- Мы можем дать вам магическую клятву не сообщать о вас ни чёрному колдуну, ни его слугам, - вмешался в разговор второй охотник, молчавший до сих пор. Наёмница не смогла сдержать улыбки, это ж надо магическая клятва не сообщать самому себе то, что ты сам и узнаешь. А слугам тоже не обязательно это сообщать, достаточно просто приказать взять диверсантов под стражу, не вдаваясь ни в какие объяснения.

- Да, желание заработать у вас сильнее патриотизма, - саркастически сказал капитан, слова второго охотника его успокоили. Магическая клятва - это очень серьёзно. Но капитан не учёл, что дающие страшные нерушимые клятвы в совершенстве владеют искусством уходить от выполнения условий этих клятв и не выполнять того, что наобещали.

Идиллию восстанавливаемого доверия нарушил страшный крик гнома. Безутешный гном показывал на странного зверя, одновременно напоминавшего белку и крысу, уносившего его последнюю чудодейственную портянку. Зверь был размером с упитанного зайца и как он сумел незамеченным подкрасться к гному, было совершенно непонятно.

- О! Реликтовая белко-крыса! - Восхитилась Альма, - Они обычно воруют орехи и живут в мире Ледникового периода.

- Моя чудодейственная портянка, как же теперь я без неё! - Почти плакал гном.

- Мы уже выходим из Леса, - сказал грустный наёмник Франк, он уже вернулся от ручья. В отличие от других приключенцев-диверсантов его явно печалило скорое расставание с Лесом. - А за пределами Леса, твоя чудодейственная портянка утратит свои волшебные свойства, и ты ни от кого не отобьешься.

- И вони станет меньше, - проворчал один из сержантов, - Хотя, если перед схваткой кинуть во врага этой чудодейственной портянкой...

- Или дать врагу её понюхать, - подхватил второй сержант, - То враг упадёт замертво или сильно контуженным и победа обеспечена.

Густая пыль подымалась к небу, и серая мгла накрывала армию, находящуюся на марше. Великая армия шла к своей славе. Не сознавая величие момента, армия ревела и скрипела, ржала и грохотала, мычала и топала. Ревели ослы и сержанты. Настоящий сержант никогда не упустит случая повоспитывать вверенных ему рядовых, указать на упущения в форме, оружии и всякие другие солдатские грехи. Поэтому сержантский рык, стоящий над колонами пехоты, сливался в сплошной рёв. Настоящий осёл всегда присоединится к рёву своего собрата, такого же или чуть отличающегося от него осла, поэтому ослы тоже самозабвенно ревели. Громко ржали гусарские лошади, они из солидарности присоединились к ржанию своих седоков, гусар, которые ржали, может даже громче лошадей, над рассказами о похождениях в столице гусарского поручика Ржевски. Скрипели интендантские телеги. Грохотали боевые гилюли. Армия шла.

Король с королевой в окружении группы придворных, сенешалей родов войск и чиновников разных рангов, наблюдали с пригорка марш армии.

- Какое величественное зрелище, великая армия идущая на смертный, но справедливый бой, - воскликнул король, - Как это прекрасно, сложить голову на поле брани за справедливое дело! Лучшей доли для воина и пожелать невозможно! И я хотел бы так кончить свои дни, в героической битве...

- Ах! И тоже хотела бы! - Королева заломила руки и подняла к небу глаза, - И прямо в этой битве...

- Что, дорогая?- Повернулся король к королеве.

- Что б вы героически погибли за правое дело... Вы в роскошном гробу весь иссеченный врагами, но победивший. А я рядом в траурном платье и так горюю, так горюю...

Король на мгновение задумался, потом представил эту картину, достойную эпического героя и благосклонно кивнул королеве. И придворные лизоблюды и блюдолизы тут же подхалимски закивали:

- Ооо! Как это романтично - король в горбу, а королева горюет и в трауре...

- Хотелось бы и поскорее, - чуть слышно пробормотал канцлер.

- Дорогая, завтра по случаю завершения первого дня похода, я думаю объявить рыцарский турнир, - проговорил король, обращаясь к королеве, - Благородные рыцари преломят свои копья в честь прекрасных дам!

- Что-то я не вижу здесь прекрасных дам, кроме как... - Проговорил канцлер и многозначительно посмотрел в конец обоза, где скрипели телеги маркитанток и телеги с красными фонариками, в которых тоже ехали женщины, и они тоже иногда подрабатывали как маркитантки, но это было не основное их занятие.

- Благородные дамы завтра нас догонят, не все ж такие самоотверженные как вы дорогая, - Король слегка поклонился в сторону королевы.

- И рыцари в их честь наломают дров, я хотел сказать копий, - поправился канцлер и, поклонившись королеве, сказал, - Помните, ваше величество, как в честь своей дамы ломал копья граф Тембрийский.

- Да, маркизе ДЄОленур сначала очень понравилось, но когда граф сразил восьмого соперника, она не знала как будет выходить из своей ложи, дорогу её преграждала груда сломанных копий и трофейных доспехов.

- Да, знатно граф тогда дров нарубил, - хмыкнул канцлер.

- Но, дорогая не ужели дамам не нравиться когда в их честь льётся благородная кровь! - Воскликнул король.

- Дорогой, после турнира в честь пятого дня после весеннего равноденствия, это когда барон Травиньяк ударом копья оторвал голову барону Гугильяку и хотел торжественно преподнести сей трофей даме своего сердца. Да, да, помните, он немного промахнулся, и голова бедного Гугильяка вместо того, что б упасть княгине Шалински к ногам, попала ей в декольте, а потом, пачкая княгиню кровью, скатилась по платью. Княгиню тогда долго в чувство приводили. О, дорогой, я устала, и меня не привлекают эти ваши воинские забавы, - сказала королева и повернулась к канцлеру, - Я прошу вас сопровождать меня до столицы.

- Желание моей королевы,- закон для меня,- Поклонился королеве канцлер.

- Я хочу отправиться немедленно, - капризно сказала королева.

- Моя дорогая! Вы не останетесь на вечерний пир, - король совсем не расстроился, без королевы пир превращался в холостяцкую оргию с маркитантками и им сопутствующими.

- Нет! - Решительно сказала королева и, опёршись на руку канцлера, пошла к своей карете, - Вы канцлер, поедите со мной и развлечёте меня беседой.

Когда шум создаваемый великой армией стих, королева обратилась к канцлеру:

- Если армия будет так двигаться, и король на каждом привале будет устраивать многодневные рыцарские турниры, к концу военной кампании мы будем готовы сдаться Чёрному Колдуну, у нас уже просто ни на что не будет денег!

- Я распущу ополчение. Отпускаю гномов и орков, у них очередной конфликт с друг с другом, что очень для нас кстати. Эльфы уходят сами, они опять задрались со своими тёмными собратьями. Так что у короля останутся только гвардия и дворянские дружины. Гвардию мы и так кормим, где бы она не находилась, а дворянские дружины должны обеспечивать себя сами.