– Хорошо, если бы это было так и у человеческих женщин…
– Не будем о грустном, милая! – Мара погладила меня по руке, и на лице ее выразилось искреннее сочувствие. – Мне жаль смертных женщин – они заводят так мало детей… но на их месте я бы поступала точно так же. – Она тоже взяла бокал. – За знакомство!
После того, как мы опустошили бокалы, Мара наполнила их в очередной раз.
– А теперь давайте выпьем за перспективу близкого знакомства, – объявила она.
– У меня есть пара вопросов, – сказал ей Винсент. – Ничего личного, просто вещи, которые меня интересуют по работе . Ты не будешь против?
– Лучше бы это было что-то личное. Я ответила бы с удовольствием. – Мара тронула непослушный локон, выбившийся из прически. – А вот на вопросы по работе я отвечать не хочу… точнее, хочу, но с одним условием. Если ты сегодня поедешь ко мне домой.
– Договорились, – с готовностью согласился Винсент.
– Ты шутишь? А… как же я?
– Я дам тебе ключи от машины и от моего дома, ты можешь переночевать у меня. Эмили уже спит, так что ты ее не разбудишь. Можешь поужинать, принять ванну, посмотреть телевизор… да и вообще, устраивайся так, будто это твой дом.
– Совсем забыла, вот ключи от твоей машины, мне их передали. У тебя «порше»! Он быстро ездит?
– Ты оставляешь меня тут… одну ?! – снова возмутилась я, обращаясь к Винсенту.
– Конечно, нет, дорогая. У нас впереди весь вечер и вся ночь. Мара покажет нам новый фиолетовый зал, я уверен, что на него стоит взглянуть.
Мара нахмурилась и посмотрела на него.
– Откуда ты знаешь? Ах, черт. Я постоянно забываю, кто ты такой. – Она кокетливо улыбнулась. – От вас ничего не скроешь. Подождите несколько минут, мы сейчас вас позовем. Девочки, мы идем показывать Кристиану и Лорене фиолетовый зал! Вы должны помочь мне проверить, все ли готово. Не отставайте.
Когда Мара с девушками удалилась, я сгребла со стола сумочку и поднялась.
– Ну, знаешь, это уже чересчур! Лезть под юбку моей подруги прямо у меня на глазах?!
– Во-первых, под юбку ей никто не лез – заметь, она сама предложила, а я согласился. Во-вторых, запомни: единственный способ получить от вакханки то, что ты хочешь – это дать ей то, что хочет она.
– Ты будешь трахаться с ней до утра, а я буду мерзнуть в одиночестве?!
– Ревнуешь?
Винсент тоже встал и, вернув на место стул, подошел ко мне.
– Нет, – ответила я, опуская глаза. – Но просто у людей… не принято так себя вести.
– Как? Делать то, что они хотят? Да, я заметил, что у людей это не принято. Я долго живу среди них, их взгляды остаются одними и теми же на протяжении веков.
– Ладно, забудь. Я уже поняла, что с тобой бессмысленно играть в словесные игры.
Винсент осторожно поднял мою голову за подбородок, наклонился ко мне и поцеловал.
– В этом мире нет ни одного существа, которое полностью мне принадлежит – и я, соответственно, не принадлежу полностью ни одному существу. Но ты можешь поехать со мной. Я дам тебе попробовать то, что ты никогда не пробовала. Тебе должно понравиться.
– Это звучит очень соблазнительно, но я откажусь.
– Тогда пойдем и посмотрим на фиолетовый зал. На него на самом деле стоит взглянуть.
Глава шестая
Винсент
(1)
Она была молода. Пожалуй, таких молодых вакханок я еще не встречал – по моим ощущениям, ей было чуть больше ста лет. В этом возрасте они уже полностью осознают то, кем являются, но еще не успевают устать от слишком долгой, по их меркам, жизни. Ее кожа едва ощутимо пахла вином – терпкий, сладковатый запах, который мог бы показаться неприятным, если бы не оставлял легкого послевкусия: такое обычно ощущаешь после пары глотков качественного напитка. В первые минуты я чувствовал, что она немного скованна, даже смущена, но, скорее всего, потому, что наши с ней статусы были слишком разными, а не по причине того, что она боялась меня разочаровать. Последняя маска слетела с нее довольно быстро. Наверное, она сама не поняла, как и когда именно это произошло.
Мы редко говорили об этом вслух, но в наших кругах связи с вакханками считались чем-то недостойным – вроде похода в бордель для политического деятеля, который блюдет свою репутацию. Вместе с тем, если бы кому-то из нас предложили провести приятный вечер в такой компании, он согласился бы (пусть и не публично). Это был один из очень немногих соблазнов, перед которыми не мог устоять никто. Особым шиком считались вакханки, которым уже исполнилось триста лет: обычно они являлись хозяйками заведений, в которых можно было устроить такое веселье, и принимали на работу, в основном, своих ровесниц или женщин постарше. К молодым вакханкам относились с легким презрением – они были глуповаты, в их обществе было скучно, если речь шла о чем-то, кроме секса. А еще потому, что с молодыми вакханками, в отличие от старших представительниц их рода, было довольно сложно растягивать удовольствие – так, как мы привыкли делать это со смертными. Вакханки чувствовали наше влияние и начинали ему сопротивляться.
Мара мне не сопротивлялась. Не знаю, что пробуждало во мне нетерпение: тот факт, что она мне не сопротивляется, или же мысль о том, что мне не так уж хочется растягивать удовольствие, и я хочу получить то, что полагается мне как существу, стоящему выше нее в темной иерархии. С каждой минутой держать себя в руках становилось все сложнее, а их кровь я не пробовал целую вечность, и это подливало масла в огонь. Я хорошо помнил, какова она на вкус. Наверное, даже слишком хорошо. Эти ощущения нельзя было забыть и при большом желании.
Определение «приятные» вряд ли подошло бы: я не был уверен, что существуют подходящие эпитеты. Секс с вакханкой еще можно было воссоздать искусственно в фантазиях или снах, но со вкусом их крови это не прошло бы. Его невозможно было описать. В этом было что-то издевательское и порочное… в этом была наша слабость . Одна из немногих, но непреодолимая.
– Ну, сколько же можно? – спросила Мара, глядя мне в глаза. В ее взгляде читалась искренняя мольба. –Ты меня уже измучил!
– Ты устала, дорогая? Мне тоже кажется, что нам нужно передохнуть.
– Нет! – Она крепко обняла меня за плечи. – Я убью тебя, если ты остановишься, понял?
Кожа у нее на шее была тонкой, нежной, почти прозрачной. На мгновение я испугался, что не смогу ее прокусить, но отбросил эту мысль – уж слишком она была нелогична. Мара проследила за моим взглядом, и в ее глазах мелькнуло недоумение.
– Только попробуй… – начала она угрожающе, понимая, что к чему.
– Только попробую , милая, обещаю.
Она попыталась подняться, но я положил ладонь ей на щеку и прижал ее голову к подушке.
– Нет, пожалуйста, – взмолилась Мара, пытаясь меня оттолкнуть.
Кожа поддалась легко, так, будто тонкий материал, который может порваться от одного прикосновения. Мне казалось, что я смогу выпить сколько угодно, но на деле у меня получилось сделать разве что пару глотков. Этого хватило для того, чтобы знакомые ощущения захлестнули меня с головой. Я почувствовал головокружение, потом – легкое напряжение, и, в конце концов, абсолютное спокойствие. Такое, будто весь мир с его проблемами отдалился от меня, и я оказался в своей личной реальности, куда заказан вход остальным. И пребывал бы там несколько минут, если бы к миру с его проблемами меня не вернула пощечина Мары.
