– Что это значит?

Писательница решила вести себя осторожно. Она не знала, на чьей стороне Фиона во всей этой истории:

– Могу я предложить вам чай или кофе?

– О, с удовольствием, – примирительно произнесла врач. – Чай, если можно.

Симона провела гостью на террасу, а сама ненадолго уединилась на кухне. Вскоре они сидели в тени балкона на террасе и потягивали чай, время от времени посматривая друг на друга.

– Не стоит бередить старые раны, – прервала молчание Фиона.

Симона вопросительно посмотрела на нее.

– Наверняка вам известно, что произошло несколько лет назад в Халфорд-Мэноре. В этом смысле жители деревни очень впечатлительны.

– Я и не стремлюсь копаться в прошлом, – ответила писательница. – Наоборот: с тех пор, как я тут поселилась, меня считают ненормальной, потому что я сняла этот старый дом. Это жители деревни мне постоянно напоминают о прошлом, а не я.

– Они немного… – Фиона искала подходящее слово, – … немного старомодные, даже где-то чудаковатые. Здесь даже не заметили, как наступило новое тысячелетие. Они живут в своем маленьком, замкнутом мире.

– Видимо, у каждого свой взгляд на этот маленький мир, – ответила Симона, отхлебнув из чашки, и посмотрела на розовые кусты. – Она, наверное, их очень любила.

– Что, простите? – переспросила Фиона, пытаясь проследить за взглядом Симоны. – Кто что очень любил?

– Карен Макдоусон была влюблена в свои розы. Цветы любви, так сказать.

– А-а, Карен… Она была больна, – вдруг сказала Фиона. Она посмотрела на свою собеседницу с каким-то испугом, словно боялась дальнейших вопросов.

– Это что-то новенькое, – осторожно заметила Симона. – А что с ней было?

– Ну, это долгая история. – нехотя произнесла молодая женщина, – Многие люди в деревне считали ее душевнобольной. Однажды посреди ночи меня разбудил звонок – я должна была срочно ехать в Халфорд-Мэнор, чтобы успокоить Карен. Она была абсолютно невменяемой.

– Что-то же ее, наверное, напугало? – спросила писательница. – Может, в доме уже тогда водился призрак?

– Нет, – быстро ответила врач. – Слухи о привидении в Халфорд-Мэноре появились уже после смерти Карен.

– То есть этот загадочный призрак, скорее всего, является неприкаянной душой Карен, – подвела итог Симона и испытующе посмотрела на собеседницу. Она заметила, как та забеспокоилась. Девушка избегала взглядов Симоны.

– Что за ерунда, – тихо произнесла Фиона.

– Почему? – спросила писательница. – Это логичный вывод. Если дух возник после трагической смерти Карен, то речь идет о ее душе, которая по каким-то причинам не может попасть в иной мир.

– Сразу видно, что вы специализируетесь на страшных историях, Симона, – произнесла Фиона с каменным лицом. – У вас богатая фантазия.

– А вы, видимо, перед тем, как меня навестить, навели обо мне справки.

– Вы совершенно неверно меня поняли, – заметила Фиона обиженно. – Я хочу вам помочь, подружиться с вами. В свое время, когда я переехала из города в эту богом забытую местность, мне пришлось долго добиваться расположения деревенских жителей.

– Кажется, у вас это неплохо получилось.

– Чистая случайность. Они были вынуждены со мной подружиться, потому что я оказалась единственным врачом в округе. Так что, хотели они или нет, им приходилось от случая к случаю обращаться ко мне, – Фиона благосклонно улыбнулась. – Не в обиду будет сказано, Симона, но соседкой-писательницей вряд ли кто-то всерьез заинтересуется.

Симона решила послать к чертям дипломатию; ее собеседница явно пыталась выяснить отношения.

– Значит, у вас была связь с Джеком Равиттом, мужчиной, который когда-то любил Карен Макдоусон? – задала она недвусмысленно провокационный вопрос и откинулась в плетеном кресле.

– В деревне болтают много всяких глупостей, – с вызовом ответила врач, но быстро умерила пыл. – Да, верно, мы были вместе с Джеком. Длительное время. Но затем я заметила, что он стал больше интересоваться Карен.

– А потом?

– Я достаточно умна, чтобы сделать выводы самостоятельно, – задумчиво ответила она, глядя в пустоту и вертя в руках пустую чайную чашку.

Джек рассказывал ей совсем другую историю, но об этом Симона помалкивала. Кто же из них лгал?

– Кто из вас закончил отношения, вы или он?

– Видите ли, он не мог определиться, – выпалила Фиона. – Так что отношения пришлось закончить мне.

«А ссора той роковой ночью? – хотела спросить Симона. – Разве не вы определили судьбу бедной Карен?» Но не стала.

– И вы вот так просто отпустили его, хотя любили? – писательница поднялась и стала нервно расхаживать по веранде. Она чувствовала, что ее втягивают в какую-то хитрую игру, и она теряет контроль над ситуацией.

– Был ли у меня выбор? – спросила Фиона и демонстративно посмотрела на часы. – Ой, уже так поздно! Мне нужно успеть к больному.

Она поднялась и задвинула плетеное кресло:

– Сожалею, дела-дела. Была очень рада с вами познакомиться, Симона.

«Радость близка… – услышала писательница шепот, уже хорошо ей знакомый с момента первой встречи с призраком Карен. Но Фиона этого не слышала. – Пришло время… Наконец, я могу отомстить…»

Симона на секунду отвлеклась от Фионы и посмотрела наверх, на балюстраду. Оттуда донесся угрожающий треск. Симона смотрела на трухлявые балки, на которые обратила внимание в первый же день.

– Боже! – закричала она, отбегая в сторону. – Балкон! Он сейчас рухнет!

Нависавший над верандой балкон, кроша обветшалые опоры и выдергивая из стены ржавые металлические скобы, с оглушительным грохотом обрушился вниз, прямо на врача.

Фиона как раз стояла спиной к балкону и слишком поздно заметила опасность. Она лишь успела удивленно посмотреть на Симону.

Писательница с ужасом смотрела на груду дерева, образовавшуюся на террасе. В ее голове раздался зловещий хохот; в нем было совсем несложно опознать голос Карен Макдоусон. Шокированная, Симона несколько секунд не могла сдвинуться с места, глядя на клубы пыли. Затем она бросилась туда, где когда-то на террасе стоял столик. Девушка споткнулась о кусок балки и упала на что-то мягкое и теплое. Фиона была жива, но без сознания. Прямо над ними на уровне второго этажа нависал кусок балкона с последней балкой, грозивший вот-вот последовать за остальной частью. Симоне нужно было срочно вытащить свою гостью из-под обломков и отнести в безопасное место.

С отчаянным криком девушка стала разбрасывать обломки досок и перил, пытаясь освободить врача. Когда стала рушиться последняя балка, у Симоны уже не было времени на размышления – она прикрыла собой Фиону, приняв на себя весь удар. От дикой боли в спине и голове у нее потемнело в глазах, и она потеряла сознание.

* * *

Первое, что она увидела, открыв глаза, был яркий свет. Наверное, именно его видят те, кто попадает на тот свет? Симона услышала монотонный писк какого-то электронного прибора. Где-то она его уже слышала. Только где? Это был писк того самого жуткого медицинского прибора, который показывают в каждом сериале про врачей. Как раз когда пациент попадает в отделение интенсивной терапии.

Она что, в реанимации? Симона не знала, радоваться ей или бояться. Девушка облизнула пересохшие губы и попробовала поднять руку. Каждое движение отдавалось острой болью во всем теле. В голове тут же словно рванула бомба; Симона застонала от боли.

– Она приходит в себя, – услышала она мужской голос. Голос был ей хорошо знаком.

– Джек, – прохрипела она. – Джек, это ты?

Монотонный писк усилился, как только сердце Симоны забилось чаще. «Все-таки интенсивная терапия», – подумала она.

– Да, Симона, это я. Хорошо, что ты пришла в себя.

У него был такой теплый и мягкий голос… Теперь, когда Джек Равитт рядом с ней, ничего плохого не случится! Он нежно погладил ее по щеке.

– С тобой произошел несчастный случай, – тихо проговорил он.

– Несчастный случай? – простонала она. – Я попала в аварию? Где я вообще? Джек, скажи честно, что со мной?