Затем он обратился уже к оркам. Со следующими словами:

— В общем, я покупаю только троих из четырех. А девчонку требую освободить. Даром. Без всяких дополнительных условий и во имя нашего дальнейшего сотрудничества. Мудрый Кагар, надеюсь, вы не против?

Последняя фраза предназначалась старику, который продолжал внимательно, словно удав на кролика, смотреть на новых пленников. И при этом что-то бормотал по орочьи; Даррен смог разобрать лишь отдельные слова: «четверо», «погибель» и «закат». Затем старик по имени Кагар обрушился на вожака отряда с длинной и гневной тирадой, понять которую наемнику было уже не под силу. И наконец сам предводитель отряда, пленившего злополучную четверку, заговорил сам — обращаясь к Аймору:

— Великий Кагар говорит: этих четверых нельзя продавать. Великий Кагар говорит: этих четверых нельзя вообще оставлять в живых. От них придет погибель. Так говорит Великий Кагар — и Великий Кагар никогда не ошибается.

— Да почему? Да что же это такое?! — рассердился Темный Эльф, — я что — угодил в приют умалишенных? Слушай, орк: мне нужны рабы, а вам нужно железное оружие — так что здесь непонятного?

Вожак и другие воины-орки угрожающе зарычали — почти как дворовые псы. Один из них даже выставил перед собой палицу, готовый, в случае надобности, пустить ее в ход. Аймор же, судя по всему, пожаловал в селенье один, так что перед лицом превосходящей силы был вынужден сдать назад.

— Ладно. С рхаванами и «светлячком» делайте, что хотите, — молвил он уже спокойно, — но вот девчонку отдадите мне. Я готов даже заплатить за нее… сколько скажете, но в разумных пределах. А не то вы узнаете, что такое месть Лаин за сородича.

Старик-орк и предводитель воинов немного посовещались; очевидно, что ссориться ни с Аймором, ни с его кланом они не желали. Наконец, слово взял Кагар. Голос, которым он выговаривал человеческие слова, звучал с шелестом и скрипом.

— Ладно. Можешь собрать свою соплеменницу, славный Аймор. Даже задаром. Но остальных… на них я собираюсь натаскать наших волков. Или накормить волков ими — как повезет, — старик захихикал, — так что… не возражает ли славный Аймор?

— На это? Конечно, нет, — на лице Темного Эльфа впервые промелькнуло что-то вроде улыбки, — да и натаскивание волков… весьма интересное зрелище. Можно и посмотреть.

Хотя Аймор был воином, а не чародеем, но сила Тьмы, исходившая от чужой боли и мук, была небесполезна и таким как он. Сила вообще-то не бывает лишней: даже далеких от волшбы созданий она бодрит, поднимает настроение, а порою и исцеляет. Зная об этом, Темный Эльф решил не упускать возможности и хоть слегка пополнить свою силу — даже таким, казалось бы, жестоким способом.

Волчья Яма была не слишком глубокой: чуть больше человеческого роста, но зато места занимала прилично. Почти как площадь в каком-нибудь небольшом городке. По краям она была обнесена частоколом — неровным и не слишком высоким, однако достаточным, чтоб исключить побег с внутренней его стороны.

Вокруг частокола столпились, жадно приникнув к нему и предвкушая увлекательное зрелище, орки со всего поселения. На неком подобии стульев, вырезанных из древесных пней, восседали выдающиеся воины племени, шаман по имени Кагар и «почетные гости» — Темные Эльфы Аймор и Ирайа. Девушка-Лаин смотрела за частокол, внутренне обмирая; чувствуя, как напрягаются внутренние узы, что соединяли ее с теми тремя на дне Ямы.

Погибнут они — и Ирайа тоже вряд ли сумеет жить дальше.

Прямо в стенах Ямы темнели огромные норы, а из них уже доносилось угрожающее рычание. Наарские волки чуяли: кто-то посягнул на их территорию. И как всякие хищники, они не собирались оставлять этих «кого-то» безнаказанными.

В самом центре ямы, спиной к спине, стояли Даррен, Леандор и Салех. С оружием наготове; Кагар распорядился вернуть его пленникам, дабы сделать зрелище более интересным. А то что за интерес: смотреть, как огромные хищные твари разорвут беззащитных людей и беззащитного же эльфа? Быстро… и скучно; исход же был предрешен с оружием или без него. Трое против десяти, зубы и сноровка хищников против железа и воинского опыта — расклад был более чем очевиден. И даже если среди волков тоже будут потери — не беда, ведь погибнут наиболее слабые. Таких не жалко; это ведь все-таки боевые звери, а не домашние питомцы.

Рычание нарастало; отдельные голоса сливались в злобный и угрожающий хор. А первым, по негласному закону волчьей стаи, навстречу чужакам вышел самый сильный из зверей. Серое мохнатое чудище, связываться с которым не посмел бы даже медведь. С тремя же людьми или эльфами он мог сладить и в одиночку — особенно с безоружными.

Из приоткрытой острозубой пасти на землю капала слюна. Темные глаза смотрели на добычу оценивающе, со злобным прищуром. Из глотки доносилось не просто рычание, а какой-то тяжелый трубный звук — гул и рев одновременно. Именно так, наверное, звучали бы горны в руках посланцев высших сил — тех самых, что согласно древнему преданию, должны были возвестить о Конце Времен.

А потом волк прыгнул — на Даррена, едва успевшего упасть на землю и встретить зверя острием меча. Впрочем, от оного волк в последний момент увернулся, сталь лишь оцарапала серый мохнатый бок. А с внешней стороны частокола в поддержку боевому хищнику раздался многоголосый орочий рев.

Как оказалось, преждевременно: принц Леандор ударил в волка Плетью Холодного Пламени, заставив того отлететь аж к самому краю Ямы. Торжествующий рев зеленокожих сменился обескураженным гулом: чего-чего, а вмешательства в схватку боевых чар они не ожидали… да и не желали, по правде сказать. В Волчью Яму полетели камни, обглоданные кости и прочий мусор… на счастье, он почти не долетал до пленников. Только резкий крик Кагара смог утихомирить разъяренных зевак.

Огромная серая туша, перепачканная собственной кровью, попыталась было подняться с земли — но не смогла. А запах крови привлек уже других зверей; из нор почти одновременно вышли сразу три волка — с глазами, горящими злобным огнем. Выглядели они не столь внушительно, как их предшественник, но по злобе, похоже, даже превосходили его.

Связываться с Дарреном и его мечом волки поостереглись. Вместо этого один из них прыгнул прямо на Салеха, передними лапами выбивая из его руки нож. Двое других волков с разных сторон набросились на Леандора — так, чтобы тот попросту не успел снова прибегнуть к своей волшбе.

Но принцу это и не понадобилось. Внезапно сабля заплясала в его руке с доселе невиданной скоростью — превратившись просто-таки в железный веер. Причем в веер острый и смертельно опасный: он снес одному из волков голову прямо на ходу. После чего превратился в железный смерч, закружившийся над головой Леандора — как раз в тот момент, когда другой волк вознамерился прыгнуть. Мгновение… и на хвиэльского принца хлынула кровь из распоротого волчьего брюха.

Толпа снова заголосила — на сей раз отчаянно и разочаровано; увлекательное зрелище явно переросло в обычную резню… причем на сей раз симпатии зрителей были отнюдь не на побеждающей стороне. И только Темные Эльфы были довольны; в душе Ирайи уже затеплилась надежда на чудо: на то, что ее спутники все-таки выйдут из этой схватки победителями. Что же касается Аймора, то никаких симпатий ни к одной из сторон он не испытывал. Близость к смерти и крови вдохновляла его сама по себе, а чья это кровь — зверей, рхаванов или бывших соплеменников «светлячков», роли не играло.

Тем временем, орки с замиранием сердца и остатками надежды взирали на Салеха, сбитого волком с ног. Уж теперь-то, надеялись зеленокожие, боевой зверь порадует их победой над пленным человечишкой. Ничуть не бывало. Когда зубы волка уже вплотную приблизились к горлу бывшего вора, когда стало ясно, что ни Даррен с мечом, ни Леандор с саблей не успеют на помощь — вот тогда-то спасение пришло и с неожиданной стороны.

Как и тогда, в Храме Черного Зеркала, руки Салеха налились нечеловеческой силой. И вцепились в горло волку, крепко сжали — заставив огромного зверя завизжать как щенок.