— Если все пойдет хорошо, — тут доктор многозначительно покосился на Тима, — отправим вас скоро домой, к семье. Хотите домой, Виктор?

— Дом, — это хорошо, — помолчав, ответил мужчина. — Только я его не помню. И жену не помню.

— Она приходила несколько раз, навещала, — вполголоса пояснил Белинский. — Ну что, приступайте к своим… исследованиям.

Тим кивнул, подошел к пациенту, заглянул ему пристально в глаза.

— Я помогу вам вспомнить, — уверенно сказал он. Мужчина кивнул, и возвратное движение головы было странно замедленным. Тим провел рукой сбоку от его лица — тоже медленно и плавно. Пациент попытался проследить взглядом за рукой, но движение его глаз было еще медленней. Он точно оказался в другом потоке времени.

— Ты вода… текучая вода… мир проходит насквозь, не задевая… — бормотал сквозь зубы Тимофей. Кажется, особенного смысла он в свои слова не вкладывал — действовал тембром голоса, до странного низким и тягучим сейчас.

— Времени нет, — сказал он в итоге, и Виктор застыл, неподвижно глядя перед собой. Зрачки его сжались почти до точки.

— Вот это у нас называется торможением субъективного времени, — сказал Тим, не без гордости обернувшись на врача. Движения его тоже были медленными и плавными, он точно перемещался под водой, прилагая усилия. — А сейчас будет разгонка. Следи за рукой!

Последняя фраза была обращена уже к пациенту. Парень медленно провел ладонью перед его лицом, потом чуть ускорил движения, быстрее, быстрее… движения обеих рук превратились в какие-то рваные, лихорадочные пассы, мужчина завертел головой, стараясь уследить за ними. Дыхание его стало частым, неглубоким, на лбу проступил пот.

— С виду кажется, все так просто, точно по нотам разыграно, — пробормотал доктор, с каким-то неодобрительным интересом наблюдая за манипуляциями парня.

— Вспоминай! — выкрикнул Тим. — Где ты был двадцать пятого февраля?

— На работе… — пробормотал пациент. — Был срочный вызов…

— Растет, однако, в прошлый раз гораздо дольше возился, — одобрительно сказал Алик вполголоса, кивнув в сторону Тима.

Саша тем временем вспоминал все, что слышал о «разгонке» и «торможении». Действия коллеги его удивили — раньше он не задумывался, можно ли эти техники применять на других людях. Тут на себе бы научиться. «Разгонкой» предлагалось пользоваться в боевых условиях — чтобы ускорить реакции тела. Нужно было представлять вокруг себя бушующее пламя, вспоминать самые острые моменты жизни, намеренно гнать в кровь адреналин. Это у Саши получалось не очень, а вот с «торможением» он справлялся лучше, почти вгоняя себя в транс образами спокойной безмятежной водной глади и прочими успокаивающими картинками. Эта техника, кстати, весьма рекомендовалась для нейтрализации эффектов алкоголя или наркотиков — вот только проверить никак не представлялась возможность. То, что Тим проделывал сейчас, втягивая в свой ритм и пациента, называлось «маятником» и служило для психики своеобразной «кнопкой перезагрузки», снимая блоки — но было и достаточно опасно.

Тем временем Тимофей еще несколько раз «раскачал» пациента, погружая его то в ступор, то в лихорадочное возбуждение. Картина происходящего становилась ясна — загадочный «оккупант» захватил сознание жертвы сразу же по прибытии на место.

— Значит, аварию они устранить не успели, — отметил Алик и защелкал кнопками телефона. — Надо это проверить…

— Куда ты идешь? — допрашивал Тим пациента, заставив его вновь переживать произошедшее в настоящем времени.

— К дому номер шестьдесят семь… второй подъезд… моя цель там.

— М-да. Как гипноз, только эффектней, — вздохнул доктор. — И ведь не поделитесь методикой, как я понимаю?

— Тим не гипнотизер, он — оператор, это гораздо круче, — веско сказал Алик.

— Что за цель?

— Женщина.

— Что ты с ней сделаешь, когда найдешь?

— Я не знаю. То, что в моей голове, знает. Я ничего не решаю, он ведет мое тело.

— Классический бред воздействия, — тихо сказал Саша, вспомнив лекции по психопатологии.

— А вы хорошо подготовились, молодой человек, — одобрительно сказал Белинский. Парень смущенно пожал плечами.

— Я с психфака.

— Вот как. А приходите к нам на практику! — доктор оживился и даже панибратски подмигнул ему.

— А что, вполне может быть, я выясню на кафедре… — Саше такая возможность показалась привлекательной. И Тиму поможет в его поисках…

— Что происходит? — продолжал настойчиво спрашивать Тим.

— Она открыла дверь.

— Что ты делаешь теперь? — парень напрягся, понимая, видимо, что подобрался к ключевому моменту. Возможно, им удастся вычислить нового «носителя» той загадочной субстанции, что без спроса оккупирует мозги честных городских сантехников… Но ответ пациента поразил всех.

— Я… бью ее.

— Чем? — растерянно переспросил Тим. — То есть, зачем?

— Гаечным ключом тридцать шесть на сорок один. Не знаю, — Виктор ответил на оба вопроса ровным тоном, однако, кажется, смысл сказанного постепенно доходил до его дремлющего сознания — мужчину начала бить нервная дрожь.

— Что происходит? Что ты делаешь?

— Она падает. Я бью ее в висок. Череп трескается. Я вытираю кровь платком. Прячу платок в пакет, ухожу. Бросаю пакет в люк, в канализацию. Иду к машине, Коля уже там, варит трубу руками.

— Как — руками? — удивленно переспросил Тим. Он тоже выглядел шокированным.

— У него руки светятся. Этот, из головы, уходит. Я падаю… темно…

Голова Виктора безвольно упала на грудь.

— Э… доктор, у вас есть нашатырь или что-нибудь? — Тимофей повернулся к Белинскому. Тот, выйдя из ступора, кинулся к пациенту, проворчал что-то неразборчиво, схватил со стола загодя заготовленный шприц и быстро вколол в руку мужчине.

— Показания, полученные под гипнозом, не могут служить доказательством в суде, по нашим законам… — сказал он, проверяя пульс на шее Виктора. — Все это звучит довольно страшно, согласен, но вполне может оказаться бредовой фантазией.

— Мы проверим, — пообещал Алик. — И Колю этого найдем, и женщину из шестьдесят седьмого дома.

Он приблизился к Тиму, который уже отошел от пациента и устало присел на край стола.

— Ты в порядке, а?

— Да, — парень растерянно мотнул головой. — Просто охренел немного…

У Саши в кармане коротко пиликнул телефон, сообщая о прибытии смски. Увидев отправителя, парень улыбнулся, хоть и несколько нервно.

«Где вы все шляетесь?» — вопрошали буквы на экране.

— Ребят, — сказал он негромко. — Тут это…

— Дай угадаю, — Тим поднял голову, стремительно обретая прежнюю беспечность. — Как сказали бы в хорошем американском фильме, шеф хочет, чтобы мы притащили свои гребаные задницы в этот дерьмовый участок?

— Ну и лексикон у вас, молодой человек, — пробормотал Белинский, помогая неслышно вошедшему санитару поднять со стула полубессознательного пациента.

— Да, — сказал Саша. — Что-то в этом духе.

И вновь подумал о том, как стремительно он обретает циничную способность плевать на чужие проблемы. Потому что сейчас ему больше всего хотелось не найти несчастную жертву, не разбираться с сомнительной виновностью сантехника, который, в общем-то, тоже жертва, не ловить загадочных «подселенцев»… все это было страшно интересно, и нужно, и важно, только сначала он хотел запереться с Игорем в кабинете, стянуть с него рубашку — например, под предлогом внезапного порыва страсти — и убедиться, что нет у него на плечах следов от чужих цепких и смуглых пальцев.

Заливистый женский смех было слышно еще за дверями офиса. Обнаружив его источник, Саша отметил про себя, что никогда не видел Олю такой счастливой. Она сидела на своем рабочем месте, перед компьютером, а Рогозин, усевшись прямо на стол, рассказывал ей что-то с обычной своей ухмылкой. Девушка явно млела от внезапного внимания начальства, и когда Игорь доверительно наклонялся к ней, чтобы что-то сказать, незаметно сама для себя подавалась навстречу. Глаза ее сияли, и Саша заметил, что она как бы невзначай норовит коснуться руки мужчины. Это было как-то забавно и трогательно наблюдать, и он замер в дверях, стараясь не привлекать внимания. Тем более, что через минуту сюда влетит возбужденно подпрыгивающий на месте Тим и начнет вопить. Как будто он не успел уже все подробнейше изложить шефу по телефону.