— Ч-что вы делаете?!

— Ну, — сказал майор, с невинным видом пожимая плечами, — у народов Кавказа это, кажется, называется…

— Да я понял, я в смысле… блин, ну это же… не надо, — Саше явственно не хватало воздуха. Ему казалось, что мир сейчас встал вверх тормашками. То есть, он не раз видел такое в порно… а он много роликов пересмотрел, просвещаясь «как это оно у мужиков бывает». Но, честно говоря, оральный секс ему казался чем-то грязным и унизительным. И чтобы Игорь… вдруг…

— Ага, наконец-то я нашел у тебя хоть один сексуальный комплекс, — довольным тоном сказал Рогозин. — А то я уж думал, ты в этом плане истинное дитя двадцать первого века, что хочешь, то и делай…

— Я… вообще не думал, что вы это умеете… в смысле… это же как-то…

— Тоже мне, великая наука, — фыркнул Игорь. — Изучал я техники и посложнее… Не умею, так научусь. Саш, тебе на психфаке не объясняли, что не может быть ничего постыдного в происходящем между двумя людьми по взаимному согласию?

— Я… не уверен, что согласен, — пробормотал Саша.

— Ну так подумай пока, — пожал плечами майор, и вернулся к прерванному занятию. Руки его тем временем плотно обосновались на ягодицах парня, и палец осторожно надавил на самое чувствительное место, но продолжения не последовало — просто Саша, не выдержав этого фейерверка новых ощущений, уже бился в сладкой судороге оргазма. Честно говоря, ему и одного зрелища того, что делает Игорь, хватило с головой. Он и сделать-то ничего не успел, только прикоснулся губами и языком скользнул пару раз… Саша едва не прокусил губу, по старой привычке сдерживая стон. Сознание затопило сладкой смесью удовольствия, стыда и удивления от того, что подобное вообще возможно.

Игорь вовремя отстранился, и теперь придержал его, не давая упасть.

— Вот что за беда с этой молодежью, даже не успеешь толком поупражняться… в техниках, — с усмешкой сказал он, и Саша, с трудом восстанавливая дыхание, пробормотал:

— А вы к Феликсу обратитесь… у него, наверное, таких проблем уже нет…

Майор поднял голову и внимательно посмотрел на парня.

— Я так смотрю, у тебя задница уже совсем не болит?

— Нууу, не то чтоб болит, — Саша осторожно высвободился из рук мужчины и на всякий случай отошел на пару шагов. — Но некоторый… дискомфорт ощущается.

— Ну, сейчас я тебе устрою дискомфорт, — пообещал Игорь и вскочил с дивана. Поймать Сашу ему удалось только в соседней комнате — тот уже неплохо ориентировался в квартире начальника, и бегал быстро, но, конечно, не настолько, чтобы увернуться. Рогозин повалил парня на пол, и тот с полминуты честно имитировал сопротивление.

— Ты и правда думал, что я могу сделать тебе больно по-настоящему? — спросил вдруг Игорь, стиснув запястья Саши и нависая над ним. Тот вздохнул, но ответил искренне:

— Ну… поначалу да.

— Наверно, это правильно… — тихо сказал майор, опустив голову. Он ослабил хватку и осторожно обнял парня, прижавшись губами к шее. — Никому нельзя доверять до конца. Но и никому ни в чем не верить — крайность. Держись золотой середины.

— Игорь Семенович, хватит нотации читать, делайте уже, что собирались, — ехидно сказал Саша и обхватил его ногами за талию.

— А ведь был такой приличный мальчик… — с притворным сожалением вздохнул Рогозин. — И что я наделал…

«Однажды я его свяжу, — подумал вдруг Саша. — Наручниками к батарее прикую. Чтобы не сбежал, чтобы не мог никуда от меня деться. Научусь подкрадываться незаметно, освою эти их секретные техники… и поймаю его врасплох. Вот так и рождаются маньяки, да… Только его не удержать. Он — как ветер, как вода, иногда мне кажется, что он проходит сквозь стены, потому что мир для него — декорация к игре, все не всерьез, все ради смеха, и только. Сегодня со мной, а завтра…ну что ж, а завтра посмотрим».

Обожженная до черноты человеческая голова выкатилась из-под кровати и мрачно зыркнула на Сашу мутными бельмами глаз. Парень перехватил поудобнее невесть откуда возникшую в руках выбивалку для ковров, намереваясь наконец врезать по настырной хреновине.

— Отстань от меня!

Голова моргнула и резво покатилась прямо ему под ноги. Откуда-то из-за стены послышалось низкое гудение, постепенно трансформировавшееся в музыку. Меланхоличную инструментальную мелодию, не слишком-то подходящую к ситуации. Тихий женский голос на границе слышимости затянул песню на неведомом языке. Смутно знакомую песню… Оля часто использовала эту мелодию в качестве своеобразного «звонка в домофон», тактично выясняя, можно ли ей заглянуть в сон коллеги? Сон…

Саша поднял ладони к лицу и внимательно на них посмотрел. Линии — жизни, любви и прочие, известные только узкоспециализированным хиромантам — танцевали на коже, меняли цвет, сплетаясь в сложные узоры. Сон, безо всяких сомнений.

— Заходи, открыто, — крикнул он в сторону балкона и с отвращением пнул валявшуюся под ногами голову. Та откатилась к стене и что-то недовольно забормотала.

— Забавно, а во сне ты дома… — прокомментировала Оля, действительно материализовавшись на балконе. — Фу, что это за гадость?

Голова вытаращилась на нее и отвратительно скривила черное обугленное лицо.

— Это башка одного нашего свидетеля, — со вздохом признался Саша. — Взял и сунул голову в самодельный файербол, когда понял, что его план не сработал. А теперь снится мне, зараза.

— Еще бы, наверное, такое здорово в памяти заседает, — посочувствовала Оля. Строго посмотрела на голову и махнула рукой — убирайся, мол, не до тебя сейчас. Та послушно укатилась в угол, на ходу превращаясь в клубок склизких серых нитей, и растворилась.

— Паразит, — сказала девушка, покосившись следом. — Пролезают в сон и принимают первый попавшийся образ из найденного в подсознании. А потом достают… Надо тебе над защитой поработать. А сейчас я тебе кое-что показать хотела странное. Проверить надо.

— Странное — это по нашей части, ага, — кивнул Саша. — А почему именно мне?

— Ты единственный из наших, кто оказался спящим, — пожала плечами Оля. — Я вообще думала, ты на занятиях сейчас.

— Так я и… о, черт, — Саша чуть не проснулся, вспомнив, что должен вообще-то сидеть на лекции, но почувствовал, что Оля его удерживает.

— Подумаешь, задремал ненадолго! Это быстро, пойдем.

Пространство вокруг мигнуло, и Саша со спутницей оказались на улице. Оля, не теряя времени, взмыла в воздух, увлекая за собой парня. От стремительного движения вверх у него даже дух захватило. Земля внизу из бескрайней плоскости превращалась в выпуклую «дугу», за краем которой, вопреки всякой логике, вдруг вспыхнули в пронзительной синеве весеннего неба необычайно яркие звезды.

— Мы где? — растерявшись, спросил Саша.

— В стратосфере, наверное, — рассмеялась Оля. Здесь, в сновидениях она была совсем другой. Хоть и старалась, по совету Рогозина, «приводить свой облик в соответствие с реальностью», а все же приукрашивала немного и внешность, и походку, и манеры. А главное — здесь она выглядела счастливой. Здесь она была дома.

— Что? — усмехнулась девушка, перехватив его взгляд. — Ты во сне тоже меняешься, не сомневайся.

— Я и не спорю. Поначалу в каждом осознанном сне я как пьяный был. Тормоза отрубало… сейчас привыкаю.

— Ага, вон она! — Оля указала на что-то внизу и так же стремительно, как и взлетала, кинулась вниз. Саша инстинктивно попытался зажмуриться — и обнаружил, что это во сне не так-то просто сделать. Словно бы веки его были прозрачными или не существовали вовсе.

Они приземлились на крыше длинного трехэтажного здания. Оля нетерпеливо махнула рукой вниз, призывая спуститься, и провалилась сквозь крышу внутрь — в буквальном смысле, точно под воду нырнула. Саша остался один и растерянно уставился на потрескавшееся покрытие. Он понимал, что во сне возможно все, но мозг сопротивлялся подобным вольностям. Летать — еще куда ни шло, но проходить сквозь твердые предметы он почему-то отказывался.