— Да, все в порядке, — ответил Юэн, — сегодня вечером мы отправляемся в Данди. Отплывем, как только позволит течение.

— Отплывем? Я думала, мы поедем на поезде.

— Путешествие морем покажется тебе приятнее и спокойнее, — ответил брат, — кроме того, так дешевле. Один мой друг любезно предложил доставить нас в Тильбюри, а оттуда до Каннингемов возьмем экипаж. Ее светлость уже ответила на телеграмму?

— Да, ответ пришел около часа назад. Она рада и пишет, что с нетерпением ждет нас. Судя по всему, мы приедем в самый разгар каких-то необыкновенных балов.

— Тем лучше для нашей охоты!

— Юэн, не говори так о нашей миссии, она начинает казаться совсем безрадостной.

— С Божьей помощью это будет приятное времяпрепровождение, — отозвался Юэн, присаживаясь и стаскивая с себя ботинки. — Но мы должны быть готовы и к каторге. Я ненавижу танцевальные вечера. Вот охота — совсем другое дело.

— Расскажи мне подробнее о корабле. Сколько времени займет путешествие на юг?

— Келпи говорит, три-четыре дня — все зависит от погоды. А если будет штормить, плавание может занять и неделю.

«Келпи? — приуныла Мойра. — Значит, мы все-таки поплывем на чьем-то другом судне, а не на корабле Стюарта».

Все прекрасные мечты Мойры о романтическом путешествии с мистером Уэстоном вмиг разбились на осколки. А она так надеялась, что они поплывут с ним!

— И что это будет за корабль?

— На паровом ходу. Довольно новый, насколько я понимаю. Келпи говорит, что они сейчас быстро вытесняют старые парусные судна. У него неподалеку дом, но он предпочитает открытое море. Можно сказать, это его хобби: он берет любой груз — товары, животных, пассажиров…

— Так мы будем делить каюту со стадом коров? — воскликнула Мойра.

— Нет. В это плавание допускается исключительно двуногий груз.

— Мне не хочется ночевать в Данди, Юэн. Это такой неприятный город. Лучше не говорить маме, что мы собираемся остановиться там на ночь. Она помнит его по детским годам и ничего лестного сказать о нем не может.

— Он не настолько плох, Мойра. В мамины годы жизнь там была гораздо суровее. Но джутовое и льняное производства заметно его облагородили. Кстати, именно в Данди мистер Кейллер делает свои знаменитые джемы и мармелад[12].

— И все-таки, у нас никак не получится приехать прямо на корабль? Как он называется?

— «Победоносный». В дельте Тэй[13] абсолютно непредсказуемое течение, поэтому благоразумнее всего заночевать в Данди и ждать сигнала к отплытию.

Вдобавок к горькому разочарованию, что корабль принадлежит не Стюарту, Мойру беспокоила перспектива ночевать в Данди. Несмотря на уверения брата, эта мысль приводила девушку в смятение.

Юэн поднялся, держа ботинки в руках.

— Я распорядился на конюшне, чтобы экипаж подготовили к пяти. Думаю, дорога до Данди займет у нас не больше четырех часов.

Мойра вернулась к себе и продолжила сборы.

«Так много нужно взять», — бормотала она. Два чемодана уже были заполнены, а на кровати все еще возвышалась гора одежды.

Мойра взяла голубую коробку с мамиными бриллиантами и открыла ее.

Драгоценные камни засверкали в бледных лучах послеобеденного солнца, струившихся сквозь многостворчатые окна.

«Может быть, они принесут мне удачу, — подумала девушка. — В них я определенно буду смотреться эффектнее. Ах, почему я так уверена, что буду выглядеть глупой Шотландской простушкой? Но все-таки без этих украшений я наверняка окажусь в тени».

Застегнув колье на шее, Мойра взглянула на свое отражение в зеркале и решила, что да, бриллианты действительно делают ее привлекательней.

«Придется вам послужить наживкой для моего ценного улова».

Но ее воображаемым спутником всегда был Стюарт, только Стюарт. Она представляла, как они кружат на каком-нибудь сверкающем балу или рука об руку прогуливаются по Гайд-парку, посещают Британский музей… Или же ходят в ресторан «Фонтан» в «Фортнум энд Мейсон», чтобы выпить чаю.

«Я должна оставить эти нелепые мечты, — думала Мойра, сердясь на себя за такую буйную фантазию. — Мой долг — помочь отцу спастись от разорения, и если брак с богатым мужчиной единственный путь, — да будет так».

Уложив последние вещи, девушка надежно спрятала драгоценности в маленькую сумочку, которую можно будет повсюду носить с собой.

«Нельзя подводить маму и папу, — проговаривая это, Мойра словно убеждала саму себя. — В этом предприятии мои личные желания не в счет».

Около четырех вечера графиня постучала в дверь Мойры.

Девушка обрадовалась, что та пришла проститься с ней перед отъездом. Она будет очень скучать по матери.

— Ты уже собралась, милая? — спросила графиня, с нежностью глядя на дочь.

— Да, мама.

— Отец просил зайти к нему перед отъездом.

— Ты сказала папе?

— Да, сказала. Он воспринял это известие спокойно. Твой отец не привык выставлять чувства напоказ.

Мойра кивнула. Граф легко раздражался, а вот любовь и заботу показывал редко. Графиня же, напротив, не умела скрывать своих чувств. Особенно когда речь шла о ее любимых детях.

— Я не должна повторять, что рассказывать в Лондоне о наших затруднениях ни в коем случае нельзя? — неуверенно начала она.

— Разумеется, мама.

— Если пойдет слух, что мы в беде, наше имя будет запятнано и перед нами захлопнутся двери приличных домов. Это погубит твои шансы найти со временем хорошего супруга…

— Мама! — воскликнула Мойра, заливаясь краской.

Графиня, однако, приняла смущение дочери за признак скромности.

— Дорогая, однажды ты выйдешь замуж. Времени еще предостаточно, и надеюсь, что, когда этот день наступит, мы будем в гораздо лучшем положении.

Графиня крепко обняла дочь и погладила ее волосы.

— Не переживай о том, что происходит здесь, — прошептала она, — поезжай с нашим благословением. Кто знает, может быть, это твоя последняя возможность приятно провести время, и ты не должна ее упускать.

Мойра тихо заплакала на маминой груди. От графини едва слышно пахло лавандой и накрахмаленным хлопком. Ей будет не хватать этих родных, успокаивающих запахов.

— Я должна поспешить к отцу, — сказала девушка, покидая комнату. — Очень хочется увидеть его, пока мы не уехали.

Шагая по коридору к спальне отца, Мойра испытывала благоговейный страх.

Она открыла дверь и обнаружила, что в комнате царит темнота: тяжелые занавеси были задернуты, и сквозь них пробивалась лишь тонкая полоска света.

Отец спал, но Мойра решила его разбудить.

— Папа, папа, — тихо позвала она.

— Что такое? — пробормотал он сквозь сон.

— Мы скоро уезжаем в Лондон. Я пришла попрощаться.

В этот миг открылась дверь и в комнату вошел Юэн.

— Это ты, Юэн?

— Да, отец.

— Ты тоже пришел попрощаться?

— Да, я обещаю, что вернусь и все изменится к лучшему.

— Не понимаю, как это может статься, — вздохнул граф, — но поезжайте с моим благословением. Пусть хранит вас Господь, и поскорее возвращайтесь, сынок.

Он протянул руку и крепко сжал ладонь сына. У Юэна навернулись слезы на глаза: на этот раз лорд Стрэткэррон расчувствовался как никогда.

— Прощай, отец! — воскликнули Юэн и Мойра.

— Прощайте.

Внизу все шумели и сновали взад-вперед, как в муравейнике. Рэнкин отдавал приказания лакеям, те выносили чемоданы к ожидающему экипажу. Кухарка сунула Мойре корзинку с провизией.

— Здесь немного, — сказала она, — несколько овсяных лепешек и сыр. Пара яблок и немного сушеной свинины.

Мойра никогда не уезжала дальше Эдинбурга и никогда не выходила в открытое море.

Наряду с приятным волнением девушка испытывала легкое беспокойство.

Забравшись в коляску и оттуда глядя на замок, Мойра старалась запомнить каждую деталь стен и башен Лендока, ибо не знала, когда увидит их вновь.