Глаза Сильвена наконец закрылись, голова свесилась на грудь, и он крепко заснул. Это был сон или агония? Вдруг юноша открыл глаза, но потом снова закрыл их, думая, что все еще находится во власти сна. Но что это? Дневной свет? Неужели он на свободе?! Нет, это была не иллюзия. Пещеры будто и не существовало. Ночь прошла. Сильвен, весь в грязи и песке, лежал на дороге между Рамбуйе и Клер-Фонтеном. Нет, это был не сон! Юноша действительно был спасен! Молодой человек быстро поднялся и всей грудью вдохнул свежий воздух. По высоте солнца он определил, что стояло раннее утро. Но какой был день? Сколько времени он провел в подземелье? А где же Паком? Сильвен тщетно искал и звал его. Бедное животное!

Юноша тотчас решился действовать. Как бы странно это все ни было, ему следовало сообщить о случившемся властям. В одиночку он бороться не мог, но жандармы сумеют отыскать Аврилетту и нападут на след тех таинственных людей, которых она видела ночью в лесу. Без промедления Сильвен направился в Рамбуйе, к судебному следователю, и попросил, чтобы о нем доложили. Юноша очень обрадовался, когда увидел Давида, и, приободренный, вошел в кабинет чиновника.

— Вы хотите мне о чем-то сообщить? — поинтересовался господин Люссер. — Я слушаю вас, говорите по существу.

Сильвен, в грязной и рваной одежде, произвел на следователя неприятное впечатление.

— В Трамбле было совершено убийство, в котором теперь обвиняют Давида. Так вот, я пришел к вам, чтобы доказать, что убийца не он. Это сделали другие люди, и я вам их назову.

Следователь вздрогнул и жестом пригласил молодого человека присесть.

— Вы и правда полагаете, — спросил господин Люссер, — что знаете, кто убил графиню Керу?

Сильвен не обратил внимания на иронию в голосе следователя и ясно и кратко изложил все то, что читателям уже известно. Юноша не упустил ни одной подробности, начиная с того, как Аврилетта спустилась в колодец за венком, и заканчивая ночным приключением в лесу. Следователь с каменным лицом, не выражавшим ни единой эмоции, молча выслушал Сильвена.

Юноша был достаточно наблюдателен для того, чтобы заметить неестественность поведения следователя. Однако, несмотря на внутреннее убеждение в своей правоте, Сильвен все яснее сознавал, что его повествование не очень правдоподобно и едва ли следователь поверит во все это.

— Итак, — уточнил господин Люссер, — вы говорите, что были заперты в подземелье?

— Точно так.

— Вы знаете, сколько времени длилось ваше заключение?

— Думаю, что да. Два дня тому назад было совершено убийство в Трамбле, следовательно, я пробыл в подземелье более тридцати часов.

— И захватили вас люди, приметы которых вы не можете описать?

— Это верно…

— Хорошо. Эта маленькая Аврилетта, которой, как мне кажется, вы очень интересуетесь…

Сильвен покраснел.

— Она в здравом рассудке?

— Откровенно признаться, господин следователь, услышав ее рассказ, я сильно усомнился в этом…

— Но потом?..

— Потом я убедился, что она говорила правду.

— Убедились! Мне это слово кажется довольно сильным. Вы говорите, что сами видели следы ног у креста егермейстера?

— На том самом месте, куда указывала Аврилетта.

Следователь улыбнулся:

— Да, но после того, как вы там походили, кто-то мог бы сказать то же самое, однако это не доказывает присутствия мошенников.

— Аврилетта не ребенок, и клянусь вам…

— Не клянитесь, вы сами, в сущности, ничего не видели. Поверьте, у девушки всего лишь разыгралось воображение. При слабых нервах это, знаете ли, часто бывает…

Сильвен ничего не ответил, и следователь беспрепятственно продолжал:

— Все гораздо проще, чем вы думаете. Волнение крестьянки, понятное дело, объясняется тем, что произошло: свадебный пир, торжество, затем неожиданный выстрел, убийство, невеста, обагренная кровью… Этого всего было более чем достаточно, чтобы взволновать девушку, принявшую сон за реальность.

— Я забыл вам сказать вам, господин Люссер, что Аврилетта не знала о преступлении. Я сам поведал ей о нем.

Следователь замолчал: настойчивость Сильвена начинала его злить.

— Пусть так, — сухо проговорил он. — Нужно, однако, согласиться, что в замке Трамбле совершено преступление. После таинственные разбойники, похожие на героев романа Понсона дю Террайля[7], переносят тело убитой, закутанное в вуаль, ночью через лес… Что же, это была новобрачная Элен Керу? Нет, потому что в то же самое время граф Керу, его верный Лантюр, гувернантка и племянник графа, господин Ружетер, находились у трупа убитой. Следовательно, девушка видела не новобрачную из Трамбле. Может быть, другую? Не исключено. Но я вам вот что скажу: женщина не может просто так исчезнуть, пропасть, не наделав шуму. А мне ничего подобного не доводилось слышать. Что вы ответите на это?

— Ничего, кроме того, что я верю словам Аврилетты.

— Даже вопреки очевидности? Но, помилуйте, вы заставляете меня усомниться в вашей способности здраво рассуждать.

Сильвен начинал терять хладнокровие.

— Однако, даже если не принимать во внимание все то, что говорила девушка, есть подмеченные мною факты, которые я не могу ставить под сомнение. Тот камень у входа в подземелье Аврилетта не смогла бы сдвинуть с места. Кто же тогда закрыл меня там?

— Но разве глыба сама не могла откатиться назад?

— Это невозможно. Кроме того, клянусь вам честью, что слышал отчаянный крик девушки.

— Не подвергая сомнению ваши слова, позвольте мне сделать предположение, что крик вам только послышался. В том возбужденном состоянии, в котором вы находились, разве не могло…

— Но, господин следователь, почему во всех моих словах вы видите только иллюзии? Вы считаете Давида виновным потому, что против него есть грозные улики? Хорошо. Но, когда я указываю вам на факты, которые совсем иначе представляют драму в Трамбле, почему вы предпочитаете не замечать их?

Сильвен был бледен и едва сдерживал гнев. Господин Люссер, в свою очередь, сохранял удивительное спокойствие и, по-видимому, не замечал волнения свидетеля.

— Последний вопрос, — холодно сказал следователь. — Как вы выбрались из таинственного подземелья, в котором оказались заперты?

— Мне кажется, я уже говорил, что у меня нет ответа на этот вопрос. Мои собственные усилия ни к чему не привели. Я потерял сознание, но когда очнулся, то лежал на большой дороге…

У господина Люссера не было намерения относиться к показаниям Сильвена недоброжелательно, но правосудие обязано быть недоверчивым. В рассказе юноши едва ли не все казалось сверхъестественным. Эти таинственные люди с трупом женщины на плечах, одетой во все белое, не взяты ли они из легенды? А это никому не известное подземелье и необъяснимое освобождение Сильвена? Имело ли все это хоть какое-нибудь отношение к убийству в Трамбле? Чем доказывалась невиновность Давида?

Наступило долгое молчание. Следователь один за другим задавал себе вопросы, но не находил на них ответов. Тот факт, что Сильвен был в здравом уме, не вызывал сомнений. Его все хорошо знали, и он заслуженно пользовался прекрасной репутацией. Он не стал бы вводить правосудие в заблуждение даже для того, чтобы спасти друга. «Следовательно, — думал про себя господин Люссер, — что-то все-таки есть в его словах…»

Сильвен встал. Скрестив руки на груди, он ждал новых вопросов. Приблизившись к окну, что выходило во двор, юноша вдруг вскрикнул.

— Что случилось? — спросил следователь.

— Аврилетта! — воскликнул Сильвен. — Аврилетта здесь!

Действительно, по двору в сопровождении жандармов шла девушка. Обращаясь к следователю, Сильвен спросил:

— Почему ее арестовали? В каком преступлении ее обвиняют?

— Успокойтесь, — отозвался господин Люссер. — Показания девушки для нас очень ценны, и я распоряжусь, чтобы ее сейчас же привели сюда.

И следователь отдал приказание.

— Допросите ее без меня, если вам угодно, — предложил Сильвен, — и вы увидите, что ее показания не будут противоречить моим. Она лучше всех знает, кто опустил камень.