Перо особенно усердствует, чтобы сделать союзницей Карла VIII немецкую нацию. Соотечественникам Буркарда он представляется их другом и напоминает, что свою кардинальскую должность он получил по рекомендации императора: «Я обратился к Всехристианнейшему королю с просьбой, чтобы его солдаты не наносили никакого ущерба ни чиновникам двора, оставшимся в городе, ни другим лицам, лишь бы только никто не поднял оружия против Его Величества и его войск».

Король подтверждает обещания кардинала. В письме, адресованном муниципальным служащим Рима, он обязуется гарантировать жителям безопасность. Хранители относят письмо в Ватикан. Александр получает доказательство миролюбивых намерений короля, прочитав приказ, данный капитанам Иву д’Аллегру и Луи де Линю, — о необходимости избегать возможных стычек с неаполитанской и папской армиями герцога Калабрии: подобное столкновение никоим образом не обеспечит поддержки римлян. Ведь они, с одной стороны, верят в снисходительность короля Франции, а с другой — охвачены паническим страхом: ведь все видели, как обрушилась крепостная стена как раз с той стороны, откуда ждали французов. Сознавая пораженческое настроение своих подданных, папа принимает разумное решение: он отсылает герцога Калабрии. В день Рождества, после торжественной мессы, он принимает в Ватикане герцога, одетого по-военному, в кирасе, со шпагой и кинжалом. Он долго с ним беседует, затем отпускает и благословляет. Они условились, что папа в любой момент сможет укрыться в королевстве Неаполитанском, где получит содержание в 50 000 дукатов, замок Гаэта и еще 10 000 дукатов для обеспечения безопасности принца Зизима.

Феррандино уезжает в тот же день. Он направляется в Тиволи, опустошая все на своем пути, чтобы французам не досталось ничего, кроме выжженной земли. Делегация кардиналов провожает его до самых ворот Рима. Среди них — Асканио Сфорца, только что освобожденный из тюрьмы. В качестве друга короля Франции он являлся гарантом того, что Карл VIII, верный своему обещанию, не будет преследовать арагонцев. Кардинал Монреальский Джанни Борджиа, другой член делегации, приветствует герцога у заставы Сан-Лоренцо, перед тем как отправиться в Браччано, где он должен обсудить с Карлом VIII условия его вступления в Рим.

Ход событий ускоряется. Вечером 25 декабря Карл VIII назначает трех послов, чтобы сообщить свою волю папе. Это Пьер де Роан, маршал де Жие, Жан де Гане и Этьен де Веск. Утром 26 декабря всех троих впустили в Сикстинскую капеллу, где вместе с папой они будут присутствовать на праздничной мессе Святого Этьена. Свита послов беспардонно захватывает места, предназначенные для прелатов, вызывая возмущение церемониймейстера Буркарда: «Я их выставил… Но папа, позвав меня к себе, раздраженно сказал, что я путаю все его планы и пусть французы садятся там, где хотят. Я ответил Его Святейшеству, чтобы он, во имя Бога, из-за этого не гневался и что теперь, зная его волю, я им больше ничего не скажу, и они сядут где захотят». Папа соглашается позволить пятитысячной французской армии стать лагерем на левом берегу Тибра. 30 декабря Жильбер де Бурбон, граф де Монпансье, захватывает дворцы, чтобы разместить там офицеров. В среду 31 декабря рано утром делегация римских сановников приходит к королю. В нее, по приказу папы, включены его секретарь, епископ Непи, аудитор роты Джеронимо Поркарио, консисторский адвокат Коронато Ланка, весьма сведущий во всех юридических тонкостях, и церемониймейстер Буркард. Рим представлен несколькими патрициями. Качество и количество этой непредставительной делегации мало соотносится с саном Всехристианнейшего короля.

Зима разыгралась не на шутку. Погода ужасная. Дороги настолько развезло, что посланники Рима даже не рискуют сойти с лошадей, когда они приезжают к королю в Галеру. Сопровождаемый кардиналами Савелии, Перо и делла Ровере, Карл едва останавливается, чтобы принять приветствие епископа Непи, Буркарда и Поркарио. Он только указывает, что собирается войти в город в тот же самый вечер без всякой помпы. Предыдущие переговоры установили дату вступления на 1 января, но, посоветовавшись со своими астрологами, Карл решил перенести ее на 31-е, день праздника Святого Сильвестра: по легенде, этот папа получил Рим в подарок от императора Константина; он был для короля идеалом понтифика-миротворца, благодарного по отношению к гражданской власти, но оберегающего свою духовную независимость. Уточнив свои намерения, Карл стал любезным и непринужденным. «По дороге, — пишет Буркард, — длиной где-то в 4 мили, он все время разговаривал со мной, задавая так много вопросов о церемониях, здоровье папы, положении и ранге кардинала Валенсийского и на всякие другие темы, что я с трудом мог ответить на них надлежащим образом».

Ночью кортеж, к которому присоединились послы Вены и кардинал Асканио Сфорца, прибывает к Воротам Народа. Король едет через весь город до дворца Святого Марка, который станет его резиденцией. Несмотря на дождь и сильные порывы ветра, римляне освещают ему путь факелами. Огромная толпа устраивает овацию суверену и его союзникам: «Франция! Франция! Колонна! Колонна! Победа! Победа!» Эти овации, сопровождающие импровизированное вступление, превращают его в демонстрацию враждебности по отношению к папе.

Представители народа Рима вручают маршалу Жие тяжелые ключи от города. Всю ночь ворота остаются открытыми. В город по порядку входят войска — швейцарцы с их грозными трехметровыми пиками, немцы с топорами и алебардами, гасконцы, вооруженные арбалетами и аркебузами. Въезжает кавалерия. За рейтарами следуют солдаты в тяжелом вооружении с булавами, шпагами и копьями: у их больших лошадей грива и уши отрезаны, чтобы внушать ужас противнику. За ними появляется грозная артиллерия: 36 бронзовых пушек длиной 8 футов тянут на повозках большое количество пищалей, фальконетов и даже шпингард, предшественниц пулеметов, которые солдаты несут на спине.

Во дворце Святого Марка, превращенном в укрепленный лагерь, Карл VIII принимает приветствия большинства кардиналов. 1 января там появляется Цезарь Борджиа, но не может подойти к королю, который слушает мессу. Буркард с ужасом отмечает развязность и бесцеремонность оккупантов. Дворцовые залы завалены соломой, служащей подстилкой солдатам, которую никогда не меняют. На мраморных каминах и над инкрустированными дверьми стоят свечи, жир от них запачкал все вокруг. Растет количество краж и грабежей: итальянские солдаты Колонны активно в них участвуют. «Чтобы найти себе жилье, французы действовали следующим образом: взламывали дома, входили туда, выгоняли оттуда жителей, лошадей и выбрасывали все остальное, сжигали дерево, съедали и выпивали все, что находили, ни за что не заплатив», — пишет Буркард вместе с другими знаменитыми людьми, кардиналом Карафа и епископом Козенца, ставшим жертвой разбоя. Разграблены дома Ваноццы Катанеи, многочисленных именитых горожан и евреев. Венецианец Малипьеро оценивает расхищенное имущество в 40 000 дукатов. Королю приходится рассвирепеть: он приказывает повесить пятерых грабителей сразу, 9 января объявляет об установлении комендантского часа и организует ночное патрулирование. Евреям предоставляется специальная защита, и чтобы их можно было опознать, им предписано носить на плече белый крест. Наконец, Карл приказывает, чтобы все украденное было возвращено владельцам: к глубокому удивлению римлян, большая часть действительно была отдана.

Столкнувшись с этим бичом в облике человеческом, нужно иметь закаленный ум, чтобы не поддаться страху. Даже не являясь хозяином положения, Александр демонстрирует замечательное хладнокровие. Он принимает французских вельмож, беспорядочно заполонивших Ватикан, он дарует им редкую привилегию поцеловать ему ступню в праздник Богоявления, 5 января. Но в тот же самый день он отклоняет три просьбы короля: отдать французам замок Сант-Анджело, освободить Джемаля и передать Чезаре Борджиа в качестве заложника. Как компенсацию и залог он предлагает отдать город Чивитавеккью. Этот ответ Карла удивил: «Мои бароны сообщат папе мою волю!» Враги Александра кардиналы делла Ровере, Сфорца, Колонна, Савелли советуют королю низложить папу в связи с тем, что его выборы были запятнаны грехом симонии. Всерьез восприняв эту угрозу, понтифик по тайному коридору уходит в замок Сант-Анджело в сопровождении шести кардиналов, среди которых находятся его племянник Джанни Борджиа, архиепископ Монреальский, и сын Чезаре. Как только он оказался в крепости, часть крепостных укреплений обрушивается рядом с коридором, по которому он прошел, при этом были уничтожены семь бойниц и погибли трое часовых. Это новое разрушение стен, как и то, которое произошло еще до появления Карла VIII, некоторым кажется новым знаком Неба, призывающим папу отступить. Но Александр отказывается верить в предзнаменования. Будучи реалистом, он приказывает залатать брешь в стене и нацеливает пушки своей артиллерии на французов. Епископ Агридженты Хуан ди Кастро, управляющий замком, приказывает гарнизону из 400 испанцев занять позиции на дозорной дороге. Для защиты крепости он использует также главные римские реликвии, которые там хранятся. Оба раза, когда подходят вражеские войска, на крепостные валы выносят раку с мощами Святых Петра и Павла и покрывало Святой Вероники. Пораженные французы отступают. Король и папа постоянно переговариваются, посылая друг к другу эмиссаров. Филипп де Брест, дядя Карла VIII, Жиль Бер де Монпансье и Жан де Гане начинают переговоры с кардиналом Александрийским, епископом Непи, секретарем Святого отца, и епископом Перузы, его датарием. Король, уверенный в том, что папа уступит, оставляет своих послов обсуждать статьи договора, а сам отправляется осматривать античные памятники и церкви Святого города.