На следующий день, в Вербное Воскресенье, Франциск де Гонзага занимает почетное место на четырехчасовой мессе. Папа вручает ему первую благословенную пальмовую ветвь, а потом золотую розу как знак исключительной милости Святого престола. Затем папа дает отдельную аудиенцию, чтобы из уст очевидца услышать рассказ о битве в Форново, где маркиз, согласно сообщениям из Венеции, одержал победу над Карлом VIII. В понедельник Гонзага отправляется в королевство Неаполитанское, куда уже выехал в качестве легата сын папы Чезаре Борджиа. 18 марта кардинал Валенсийский проезжает по улицам столицы в сопровождении своего брата Джофре, князя Сквиллаче и его шурина Альфонсо Арагонского — внебрачного сына Альфонса II и его любовницы Трусии Газуллы. Он объявляет о заключении семейного союза между Борджиа и Арагонами.

Новая кампания против французов оказывается более успешной. Войска лиги, усиленные армией Гвидобальдо Урбинского, вынуждают герцога де Монпансье запереться в Ателле, Базиликат: он капитулирует 20 июля 1496 года. Его союзник Вирджинио Орсини также сдается, и, чтобы доставить удовольствие папе, его сажают в карцер замка Яйца. 28 июля архиепископ Неаполитанский приказывает отпраздновать этот успех процессиями и пением Те Deum. Всю ночь Неаполь освещен. На улицах и площадях народ танцует от радости. И эта радость удваивается, когда становится известно, что последние сторонники французов взяты в плен в Абруцци и среди них — Джанджордано, сын Вирджинио Орсини.

Александр VI предлагает европейским державам присоединиться к травле Франции. До сих пор нейтральная Англия вступает в Венецианскую лигу 18 июля. В августе во главе войска в 4000 человек в Ломбардию прибывает Максимилиан Австрийский. Александр просит дожа помочь императору в этом начинании: «Ошибочно полагать, что не надо сражаться с французами под предлогом, что сейчас они с нами не воюют. Они упрямо не сдают позиции в королевстве Неаполитанском и продолжают оккупировать Остию. Каждый день они отправляют в Италию войска и боевое снаряжение. В Гаэту постоянно прибывают их военные корабли. Все их поведение свидетельствует о том, что они ведут настоящую войну…»

Сам понтифик не может оказать финансовую поддержку императору. Карл VIII лишил его регулярных источников поступления денег — расходы, понесенные в связи с раздачей церковных бенефиций во Франции. Субсидии, обещанные Максимилиану Венецией и Миланом, тоже не поступают. После тщетных попыток вырвать Ливорно из рук флорентийцев — друзей Франции, осенью ему удается отвоевать Тирольскую дорогу. После этой печально закончившейся экспедиции Александр убеждается, что в случае необходимости он может рассчитывать только на самого себя, чтобы предотвратить угрозу французского нашествия и возможные репрессии.

Война с Карлом VIII доказала папе, насколько для него важно укрепить свою власть светского государя. Его провинции пострадали при прохождении вражеских войск: урожаи были вытоптаны, голод и страшная дороговизна продуктов питания ударили по беднякам, и в это же время повсюду свирепствовала страшная эпидемия сифилиса. За исключительной силы холодами в декабре 1495 года последовали катастрофические наводнения. Сотни домов были разрушены в долине Тибра и в самом Риме, затоплены нижние кварталы города, уничтожены запасы продовольствия, скот унесен бурными потоками: город был разорен. Рассказывают о чудесах, которые считают проявлением гнева Господня. Когда отступила вода, на берег Тибра вынесло странное чудовище. Скорее всего это были разложившиеся останки животного, но венецианские послы дают следующее описание: это было похоже на женщину, правая рука которой заканчивалась слоновьим хоботом, сзади бородатая, с змеиным хвостом, на правой ноге — когти, левая нога — как у быка и вся в чешуе!

Ужасная зима, страшные фантастические рассказы, перенесенные бедствия — все это внушает ужас простому народу. Проповеди предсказателей еще больше усиливают мистические страхи. Из Флоренции раздаются страшные речи Савонаролы. Пророк провозглашает, что Карл VIII был наказан за то, что отказался реформировать церковь и изгнать недостойных прелатов из Рима во время своего пребывания там. На Рождество 1495 года через Большой Совет он проводит декрет, в котором Иисус Христос провозглашается царем флорентийского народа. В пост 1496 года он поверяет свои патетические видения своей аудитории.

«Я говорю вам, что Италия будет потрясена сверху донизу: первые станут последними. Несчастная Италия!.. Войны, одна страшнее другой, обрушатся на нее… Власть священников будет уничтожена, и они лишатся своего сана. Государи наденут власяницу, народы будут раздавлены под бременем несчастья».

Столкнулись два мира: один — выгоды и наслаждений, другой — чистоты и духовного превосходства. Пользуясь иностранным нашествием и потрясениями в обществе, Савонарола хочет водрузить Крест как символ единения и через покаяние искоренить зло. Но папа Борджиа и его сыновья не разделяют такого видения будущего. Начинания Карла VIII провалились, а они тщательно подготовили провал. И в событиях они совершенно не видят вмешательства божественного Провидения. Вопреки желанию Савонаролы на руинах они хотят построить крепкую земную империю. Потрясение основ общества и ослабление могущества людей предоставляют им желанную возможность осуществить их намерения. И отныне их ничто не остановит в стремлении преуспеть. Их не смутило французское вторжение, и тем более они не позволят фанатичному певцу Божьего Города увести в сторону от их интересов.

Не помышляющий о страданиях народа и пророчествах Апокалипсиса, в эти погожие весенние дни 1496 года Ватикан больше похож на оазис мира и согласия. Александр — удовлетворенный отец — собирает там своих детей.

Лукреция присоединилась к папе в Перузе, когда он бежал от Карла VIII. Осенью 1496 года вместе с мужем Джованни Сфорца она снова поселяется во дворце Санта-Мария-ин-Портику. Зимой она там устраивает элегантные праздники.

В 16 лет графиня Пезаро весьма умело управляет придворной жизнью. В марте 1496 года она принимает у себя во дворце четырех прелатов, только что назначенных ее отцом кардиналами. Это четыре испанца из Валенсии — доверенные люди, весьма своевременно увеличившие число преданных сторонников папы в Священной коллегии. Бартоломео Мартини — папский мажордом, Хуан ди Кастро — управляющий замком Сант-Анджело, Хуан Лопес — датарий. Четвертый — Джанни Борджиа — «младший», внучатый племянник Александра VI: это внук его сестры Хуаны и Педро Гвиллена Лансоль де Романи. В марте Лукреция также принимает Франциско де Гонзага, главнокомандующего антифранцузской лиги, покоряющего своей прекрасной выправкой и славой, которой он себя покрыл в сражениях с Карлом VIII.

Лукреция — талантливая хозяйка дома, и ее талант папа использует, чтобы усилить светский блеск своего двора. Александр поручает ей подготовить прием его младшего сына Джофре, князя де Сквиллаче и графа де Кариати, и его жены — прекрасной принцессы Санчии Арагонской. Они приехали после завершения миссии Чезаре Борджиа в Неаполе в качестве легата, когда был торжественно заключен семейный союз между арагонской династией и Борджиа.

В пятницу 20 мая 1496 года в середине дня в окрестностях Ворот Латерана царит оживление. Лукреция выезжает из города на муле, покрытом черной атласной накидкой, в сопровождении двадцати богато одетых женщин. Впереди едут два пажа на лошадях. Конь одного покрыт золотой парчой, а другого — из красно-коричневого, с золотистым оттенком бархата. В честь дочери папы 200 солдат папской гвардии выстроены на площади. Тут же находятся близкие, камергеры, конюшие кардиналов. Также присутствуют послы короля и королевы Испании и короля Неаполя.

Вскоре появляется кортеж неаполитанских принцев. Супружескую чету окружает блестящая свита вельмож, дам и шутов. Санчия — цветущая двадцатилетняя молодая женщина. К ней устремлены все взгляды. Светловолосая Лукреция с любопытством и, возможно, некоторым разочарованием разглядывает эту красивую брюнетку с голубыми глазами, одетую в черное платье с длинными рукавами, едущую на маленькой серой лошадке с накидкой из бархата и черного атласа. Рядом с ней идут шесть придворных дам. Ее деверь, кардинал Чезаре, испытал на себе чары неаполитанской принцессы, и явно на него намекает посланник Мантуи, свидетель этой сцены: «Судя по жестам и своему виду, овечка легко отдастся желанию волка». И по поводу дам Санчии: «Они достойны своей хозяйки, и все говорят, что ее школа великолепна».