— Салли, милая, перестань меня дразнить. Прости меня, дорогая, кто-то постучал в дверь. Пиши нам, Салли, пиши и ничего не скрывай. До свидания, дорогая. Передай мои наилучшие пожелания, — растроганно добавила она, — твоему замечательному будущему мужу.

— Мама так и не поверила мне, — с тревогой проговорила Салли за завтраком. — Даже не дала мне объяснить.

Какое-то время Макс продолжал молча пить кофе, потом наконец произнес:

— Вы слыхали такое выражение: «подвешенное состояние»? Люди в таком состоянии нередко уходят в чтение или в мир кино и театра...

Салли кивнула и заметила, что он внимательно смотрит на нее.

— Полагаю, что все время нашей помолвки мы пребываем именно в таком состоянии, — добавил он.

— Вы хотите сказать... — Салли попыталась отыскать точные слова, — что мы полностью прониклись чувствами выдуманных нами героев, вжились в образ и заставили себя поверить в реальность происходящего? Пока не настанет час, когда мы пойдем каждый своим путем? — От этих слов Салли стало тяжело на душе, но она поборола себя и улыбнулась.

Макс тоже улыбнулся.

— Должно быть, вы хорошая учительница, мисс Дирлав. Четко и ясно формулируете свои мысли. С вашим уходом школа понесла большую утрату.

Салли рассмеялась и поблагодарила его за комплимент.

— На то у меня есть свои причины. И в детстве, и даже повзрослев, я хотела стать... — Она прикусила язык, вынудив себя замолчать. Еще немного — и призналась бы, что мечтала стать журналисткой!

— Путешественницей и объездить весь мир? Салли с огромным облегчением кивнула. Его подсказка помогла ей отойти от опасной черты.

— Итак, — продолжил он, — мы решили убедить всех читателей в нашей помолвке.

— Ваших читателей, — уточнила она. — Для поддержания вашей репутации писателя.

— Мы настолько хорошо вжились в роли, что, подобно хорошим актерам, увлеклись характерами героев и перевоплотились в них.

— Согласна, — прошептала она, в полной мере понимая, что сомнения, скопившиеся в ее душе, рвутся наружу, требуя ответа. Как сложатся их отношения, что вообще стоит сегодня за помолвками оцелуи, ласки и все такое, наверняка и интимная близость?

— Тогда договорились? — Макс подал ей руку.

Салли испытующе поглядела на него, но по выражению лица ни о чем нельзя было судить, оно напомнило ей страницу, на которой не написано ни слова.

Макс работал весь день, а Салли печатала на пишущей машинке, предоставленной отелем. Обед ей принесли в номер. Она разбирала написанный от руки текст Макса, превращая его в аккуратно напечатанные страницы, и по-учительски восхищалась выразительным стилем, богатством словаря, самим процессом возникновения героев на страницах и обретения ими жизни.

Почему бы не рассказать обо всем этом в статье для «Стар энд джорнал»? Салли нашла чистые листы бумаги и в перерыве напечатала новый репортаж для Дерека Уинтертона.

Торопливо отредактировав текст, она сняла копию и быстро спустилась в офис, чтобы отправить статью факсом, прямо из отеля. Пускай сотрудники редакции уже дома, пускай даже собираются ложиться спать, текст все равно дойдет. А может, кто-нибудь все же задержался на работе до вечера и ждет новых сообщений, вроде ее репортажа.

Вернувшись, она убрала черновик, снова взялась за рукопись Макса и вскоре с головой ушла в работу. Ей очень понравилась его будущая книга.

Зал, отведенный администрацией отеля для фан-клуба Максимилиана Маккензи, был переполнен. На возвышении стояли стол и несколько стульев, а внизу тянулись ряды обитых красным бархатом кресел. Их не хватило для членов клуба, и опоздавшие напрасно искали в зале свободные места, а многие пристроились стоять.

Салли с изумлением услышала, как взволнованная секретарша клуба пригласила ее занять место на сцене рядом с Максом. Эту экспансивную даму звали Джин Браунинг.

— Неужели же мы, поклонники мистера Маккензи и его соотечественники, — с восторженной улыбкой воскликнула миссис Браунинг, — позволим себе разлучить его с возлюбленной, пусть даже на один вечер!

Салли уселась неподалеку от Макса. Он наклонился и с ехидной усмешкой прошептал:

— Вот вам и первое испытание, возлюбленная... — Оттого, что он повторил употребленное миссис Браунинг слово, у Салли в очередной раз екнуло сердце. — В роли моей будущей жены. Но от вас требуется лишь одно — с обожанием смотреть на меня, — успокоил он ее.

«Я действительно обожаю вас, — мысленно ответила Салли, — но вы не должны об этом знать и никогда не узнаете».

— Больше всего их интересуют наши отношения, — заметил Макс, воспользовавшись шумом в зале. — Как истинные романтики, они вообразили Бог весть что и насочиняли всяких историй. По-моему, эти истории для них намного занимательней, чем те, которые сочинил я, и вряд ли они меня будут слушать.

Салли нервно усмехнулась.

— Даже если вы сейчас начнете читать им какую-то абракадабру или цитировать алфавит?

Макс рассмеялся, и. олна восторженных вздохов хлынула из зала, грозя накрыть их с головой. «Сейчас он окончательно покорит аудиторию, — подумала Салли, — и они увидят то же, что и я, — неотразимого Макса Маккензи».

А вообще-то в его словах была доля правды. Хотя собравшиеся жадно впитывали каждое его слово, а некоторые даже достали портативные магнитофоны и включили их, ожидая выступления знаменитого соотечественника, взгляды большинства, в том числе мужчин, чаще направлялись в сторону Салли. Очевидно, они считали их женихом и невестой и мысленно уже с удовольствием присутствовали на свадебной церемонии.

— Вы заметили, — сказала Салли вечером после кофе, когда они вновь уединились в холле на диване, — что в зале были журналисты?

— Меллидж из «Ивнинг рокет»? Да, заметил. — В голосе Макса прозвучали жесткие нотки, и ее пробрала нервная дрожь. — Вы знаете, как я отношусь к этим ублюдкам?

Салли кивнула. Знает, и слишком хорошо!

— Вы привыкли держать отчет только перед собой, как говорится в вашем рекламном проспекте.

Он слегка наклонил голову, но предпочел промолчать.

Салли попыталась перевести разговор в другое,

более безопасное русло:

— Благодарю вас, Макс, за то, что прикрывали меня весь вечер. И за то, что позволили мне следовать за собой, совсем как...

— Преданному домашнему зверьку, — с улыбкой закончил он за нее. Его рука незаметно очутилась у нее на плече, а другая сжала запястье. Ничего странного, здраво рассудила она, наверняка поблизости еще вертятся почитатели. — Поздравляю, Салли, вы вели себя как надо, да и я тоже. Вам не кажется, что я заслужил «Оскара»?

Не успела она слова сказать, как он обнял ее за шею. И тут случилось неожиданное: ладони ее сами собой скользнули под его пиджак и Макс тотчас же ответил на их прикосновение — его губы прильнули к ее губам. Она с жадностью откликнулась на поцелуй. Сердце запрыгало, словно кенгуру, дыхание прервалось. Раньше Салли только любовалась им, на этот же раз она впервые ощутила его тело. Порыв фанатичной поклонницы?

Неожиданно она почувствовала, как напряглись его плечи. Он слегка прикусил ее губы зубами, невнятно пробормотав что-то сердитое, и резко отпрянул от нее. Перед ними стоял Стюарт Меллидж в светло-зеленом костюме.

— Убирайтесь! — рявкнул на репортера Макс, тяжело встал и угрожающе набычился.

Салли тоже поднялась и встала рядом. Она уловила во взгляде Макса вспыхнувшую ярость и, опасаясь за дальнейшее развитие событий, схватила его за руку. Но фотокамера продолжала как ни в чем не бывало работать, и от ее вспышек слепило глаза.

Макс топнул ногой и грозно двинулся на мучителя.

— Это ваша личная техника? — прорычал он.

— Нет, редакционная. — Стюарт Меллидж прижал к себе камеру и закрылся ею, как щитом.

Макс резким движением выкинул руку вперед, и камера с грохотом упала на ковер. Стюарт что-то протестующе запричитал.

— Кто-то же должен этим заниматься, парень, — жалобно попенял он и нагнулся, чтобы собрать осколки.