Макс прищурил глаза и посмотрел на Салли. Фрэнсин тоже смерила ее неприязненным и расчетливым взором.

— Вы так считаете, мисс Дирлав? — В ее голосе не чувствовалось ни капли материнской радости от лестных слов Салли. — Насколько я поняла, вы учительница. __ ледяным тоном осведомилась она. — Впрочем, если бы мне не сказали, я бы все равно догадалась. На вас это написано, по-моему, есть такое выражение — «мелом на доске». — Она бросила беглый взгляд на ее костюм. — Учителей легко узнать — как правило, они держатся довольно деспотично и любят опекать других. Ты не согласен, Макс?

Покраснев от гнева, Салли спокойно, но решительно опустила Мэри и встала.

— Простите меня, тетя Делия, дедушка, Макс. — Она равнодушно произнесла его имя, как будто он остался для нее в прошлом, и не уделила никакого внимания оскорбившей ее женщине. — Мне надо написать письма маме и знакомым... — Взгляд Салли смягчился, остановившись на Мэри, которая подбежала к ней и повисла у нее на руке.

— Я хочу посмотреть, как вы пишете. Можно?

— Мэри, иди сюда.

Девочка нехотя повиновалась матери, но губы ее задрожали.

Какое-то время Салли стояла в своей комнате у окна, следя, как меркнет свет, и размышляя, когда ей будет лучше исчезнуть из этого дома, а главное — из жизни Макса. Пусть его родственники милые и гостеприимные люди, но ей здесь не место. Сейчас, когда в доме появилась Фрэнсин, стало ясно, как никогда, что ей нужно покинуть сцену — собрать вещи, вернуться в Англию и навсегда забыть о человеке, которого она любит больше всего на свете.

Ею овладело чувство неприкаянности, и она, закрыв глаза, представила себе материнское лицо. Она ухаживала за матерью всю тяжелую пору после смерти отца. А потом в их доме возник Джефф Уеллинг, и мать опять начала улыбаться.

Салли захотелось сбросить давящий груз, рассказать обо всем матери, чтобы та узнала правду о ее отношениях с Максом Маккензи... какими бы они ни были после случившегося прошлой ночью и после приезда сегодняшним утром его бывшей невесты.

Салли подошла к телефону, взяла трубку — и заколебалась. Стоит ли сообщать матери горькую истину, зная, что она непременно расстроится и вновь надолго перестанет улыбаться? Поступить так можно лишь из эгоизма, нельзя же переваливать на плечи матери собственные невзгоды.

— Итак, вы пишете письмо? — язвительно поинтересовался Макс, встав на пороге.

Салли положила трубку и повернулась.

— Я собиралась позвонить маме.

— Вы, наверное, имели в виду «Стар энд джор-нал» и его редактора Дерека Уинтертона? — предположил Макс. В его голосе прозвучала недвусмысленная угроза. — Хотите выложить ему новейшие сплетни о Максимилиане Маккензи и возвращении его прежней невесты?

— Нет, не имела в виду — таков мой ответ на ваш первый вопрос. К тому же я говорила вам, что с этим покончено. Я передала мистеру Уинтертону, что выбываю из игры...

— Не хотите же вы сказать, — жестко перебил ее Макс, — что заключенный с ним контракт расторгнут? Допустим, вы отказались писать о Маккензи, но, признайтесь, вам ведь хочется работать в этой газете?

— Никакого контракта я не заключала.

— Значит, договор был только на словах?

Салли слабо пожала плечами, казалось онемевшими от навалившегося на них груза. Она вдруг почувствовала страшную усталость.

— Возможно, вы правы.

— Кто автор этого плана? Кажется, однажды, совсем по-учительски, вы назвали свою затею именно так? Дерек Уинтертон? Вы?

По колющей резкости тона Салли поняла, что Макс намерен решительно выступить против «Стар энд джорнал». Ее охватил страх, когда она представила себе последствия его дальнейших действий. Теперь ей придется быть с ним до конца откровенной независимо от того, станет ли его отношение к ней еще хуже. Внезапно ощутив прилив решимости, она вскинула голову и твердо ответила:

— Да.

— И когда это произошло? До встречи со мной или после нашего знакомства?

Салли облизала губы, но спокойно выдержала его яростный взгляд.

— До знакомства. Я просила его дать мне работу в газете, но безуспешно. А... — она перевела дыхание, боясь новой вспышки гнева, — а после я позвонила Дереку Уинтертону из аэропорта и сказала, что случайно встретилась с вами и имею возможность выполнить задание, то есть написать о вас несколько статей.

— Теперь вы ближе к истине, не так ли? И что же, он согласился и поручил вам это?

— Он не подтвердил официально, но неоднократно говорил, что если я вышлю ему копии статей, то по возвращении домой он предложит мне работу в «Стар энд джорнал».

И тут Макс взорвался. Его громкие восклицания перемежались с руганью:

— Итак, мой маленький тайный агент, наконец-то вы раскололись!

— Макс, — задыхаясь, прошептала она, — все это случилось еще до нашего сотрудничества.

— А после того, как мы... начали сотрудничать, неужели вы больше не отправили ни одной статьи обо мне? Разумеется, вы сейчас будете это отрицать!

— Нет, Макс, я... — Она отвела взгляд. Господи, подумала она, улики против нее множатся с каждой минутой! — Да, я их посылала. Но как вы могли заметить, я вас только хвалила.

— Мне это абсолютно безразлично, — холодно парировал он. — Вы отправляли в газету сведения обо мне. За одно это вы заслужили... Бог ты мой, чего вы только не заслужили! — Он выдвинул подбородок и окинул хрупкую фигуру Салли суровым, ненавидящим взглядом. Она могла поклясться, что в эту секунду ее кожа покрылась красными пятнами.

Гнев Макса смутил и обезоружил Салли. Неужели он и правда возненавидел ее? Она даже отступила назад, но он подошел к ней вплотную.

— Полагаю, что его интересовали интимные подробности: какой крем я употребляю после бритья, — он положил руки ей на плечи и больно сдавил, — каких предпочитаю женщин, покорных или агрессивных, каков я в любви?

Салли зажмурила глаза, стараясь не застонать от боли. Не хватало еще признаться, что он угадал. Нет, она не доставит ему подобного удовольствия. Не узнает он и о том, какие раны, в душе и на теле, остались у нее после их недолгого знакомства.

— Я вижу, что попал в самую точку. И... — он встряхнул ее за плечи, — после проведенной со мной ночи ваши впечатления, несомненно, пополнились. Как я понимаю, вы хотели сообщить ему об этом, — он кивком указал на телефон, — откровенно расписав все непристойные детали.

Салли широко раскрыла глаза.

— Нет, говорю вам, нет! Я собиралась позвонить своей маме.

— Тогда почему при виде меня вы вскочили как ошпаренная и бросили трубку, словно горячую картошку?

— Да потому, что я считаю себя виноватой и ничего не могу с этим поделать. Потому, что поначалу и правда сглупила, но потом постаралась исправить положение, послав по факсу письмо Дереку. Да что толку убеждать, вы ведь не поверите, будто я способна отправить такое письмо...

А теперь, добавила про себя Салли, когда в дело вмешался Стюарт Меллидж и оболгал ее, а сама она созналась, что вела двойную игру, хотя, в сущности, еще в Окленде отказалась от нее, все окончательно запуталось. Ясно лишь одно — она по-прежнему любит Макса. Но вслух Салли ничего такого не сказала, лишь пожала плечами и с трудом выдавила из себя:

— Похоже, что мои нервы... на пределе.

— Значит, — его рот искривился в ухмылке, — вы пришли к выводу, что роль шпионки вам не слишком подходит?

Она поморщилась от его грубой прямоты. Ее внутренний голос чуть было не перешел в крик. Неужели вы забыли прошлую ночь? Неужели все это для вас ничего не значит и нас уже ничто не связывает? Неужто вы забыли поцелуи, минуты близости, словно их никогда и не было?

— Я думаю, — осмелев, забормотала она и дотронулась до кольца, — вам лучше поискать другую секретаршу, не говоря уж о так называемой невесте. Я устала повторять вам, что отказалась от статей о Максе Маккензи. Вы ведь мне никак не верите. Ну что же, теперь придется отказаться и от общества Макса Маккензи. Я твердо решила вернуться домой. Довольно с меня путешествий. И когда ваша поездка с лекциями закончится...