– Я не знаю.

Майкл что-то неразборчиво проворчал.

– Это так важно? – удивилась Анна. – Да, Паркеры нанимают людей присматривать за газоном.

Майкл повернулся к ней.

– Ты помнишь, о чем я говорил тебе и Майку?

Анна презрительно скривилась. Такое выражение лица подростки приберегают исключительно для своих родителей.

– Конечно, папа, – я помню, как ты говорил с Майком и со мной… Что-нибудь еще?

Лицо Майкла выражало ужасное разочарование.

– Мы об этом говорили неоднократно – в последний раз перед тем, как Майк записался добровольцем. О людях, на которых я работаю. И о проблемах, которые могут из-за этого возникнуть.

Нахальный тон Анны исчез.

– О, папа… это… Это что-то плохое… из-за людей, на которых ты… Папа, не пугай меня.

– В данный момент, – сказал он, – испугаться не такая уж плохая идея.

И он достал пистолет с глушителем из-под темного плаща, который лежал между ним и Пат на переднем сиденье, на портфеле, – зная, что Анна, сидящая на заднем сиденье, его увидит.

Девушка быстро откинулась назад и прикрыла рот рукой с розовыми ногтями.

– Поставим машину в гараж, – сказал Майкл.

Пат нажала на кнопку пульта, и машина въехала в гараж. Глаза Майкла оббежали все, и дверь за ними закрылась. Они просидели в темноте несколько мгновений.

– Я проверю дом, – сказал Майкл Пат.

Она кивнула.

Он оглянулся назад и посмотрел на дочь.

– Анна, я оставлю это тебе…

И он протянул дочери оружие с серебристым «носом»· Анна покачала головой, подняв дрожащие руки.

– Нет, папа, ни за что.

Он перегнулся через сиденье и вложил пистолет ей в руку, глядя ей прямо в глаза.

– Твоя мать не умеет этим пользоваться. А ты умеешь.

– Папа…

Почему-то возражения Пат остались невысказанными. Так вот почему Майкл настаивал, чтобы их дети научились обращаться с оружием, несмотря на все ее протесты! И он был прав, не так ли?

Совсем как сейчас. Он был прав, отдавая пистолет не жене, а семнадцатилетней дочери, которая действительно училась пользоваться этой проклятой штукой…

– Ничего не случится, – сказал отец дочери. – Это просто… на всякий случай.

Анна сглотнула. Ее темные глаза расширились и не мигали.

– Я никогда не стреляла ни во что, кроме мишени, папа… Ты же знаешь.

Кивнув, он произнес:

– Если кто-то попробует обидеть тебя или мать, это твоя мишень. Ты поняла?

Анна снова сглотнула и кивнула. Пистолет она держала двумя руками – рукоять в правой, глушитель в левой.

Майкл повернулся к Пат.

– Садись за руль. Если что-то случится в доме, не думай ни о чем – просто уезжай отсюда.

– Майкл, я буду ждать тебя…

– Нет. Если услышишь стрельбу, уезжай – немедленно. Доедешь до конца квартала. Оттуда еще видно дом. Жди три минуты. Если из дома выйдет кто-то кроме меня, уезжай. Уезжай.

Качая головой, Пат спросила:

– И что потом?

– Поезжай в Рено.

– В Рено!

– Да – на парковку возле церкви Святой Терезы. Там жди два часа. Если я не приду, остановишься где-нибудь в отеле.

– Где где-нибудь?

Анна с заднего сиденья сказала:

– Пала, пожалуйста, ты путаешь меня…

– Хорошо… – произнес Майкл. – Пат, в любом отеле, где угодно, но сначала отъедь как минимум на двести миль.

– Как мы узнаем?…

– Читай газеты, смотри телевизор. Если обо мне будут новости… плохие, тогда бери портфель и… Ты помнишь, Пат, о чем мы говорили в банке. Хорошо? И тогда вы… у вас будет все в порядке.

Пат думала, что она не сможет заплакать, пока сидит на таблетках, но сейчас у нее из глаз полились слезы.

Майкл не стал утешать ее – просто положил руку ей на плечо и сжал его.

– На это у нас нет времени. Ты должна быть сильной. Ради себя и ради Анны… Анна, ты тоже должна быть сильной ради себя и ради мамы. Таких моментов может быть много. Когда я войду в дом, он, скорее всего, будет пуст.

Пат достала из сумочки салфетку, кивнула и вытерла глаза и лицо.

Анна не плакала. Она взяла себя в руки и только коротко кивнула.

Майкл улыбнулся им, каждой отдельно – сначала Пат, затем дочери.

– Я люблю вас, мои девочки.

– Я люблю тебя, Майкл, – тихо сказала Пат.

– Папа, я люблю тебя.

– Увидимся через минуту.

И Майкл, выглядевший с головы до ног как солидный руководитель курорта, в сером костюме и галстуке, выбрался из машины, прошел к двери в кухню и, совсем как обычно, вошел в дом семьи Сатариано.

Все было как обычно, кроме пистолета у него в руке.

Полуденное солнце светило через стеклянные двери в патио. Майкл вошел в современную желто-белую кухню и остановился. Лучи солнца с пляшущими в них пылинками были настолько яркими, что он зажмурился. Они придавали сюрреалистический оттенок обыденной обстановке дома Сатариано, который казался привычным, как буханка хлеба на столе.

Майкл стянул туфлю с одной ноги, потом с другой, и пошел дальше в носках. Тишина нарушалась только безобидными домашними звуками гула холодильника, урчания посудомоечной машины и тиканья часов.

Сначала он проверил кладовку и прачечную, расположенную налево от кухни, – ничего. Соседняя дверь, за которой была лестница, ведущая в подвал, натолкнула его на мысль, что нужно проверить и там – незаконченный подвал состоял из комнаты для стирки (над которой стоял Майкл), чулана и пустой комнаты со столом для пинг-понга. Там лежал старый ковер, на котором стоял второй телевизор и магнитофон. Майкл решил оставить подвал напоследок – маловероятно, что незваные гости могут быть внизу, если только они не спрятались там, услышав, что в гараж въезжает машина.

Значит, не исключено нападение сзади.

Кухня выполняла роль столовой в правой части комнаты и гостиной в левой. У Майкла был хороший обзор обеих частей, но в любом случае ему пришлось нагнуться, чтобы как следует осмотреться, хотя вряд ли кто-то мог спрятаться в просторной столовой со стульями «Баухауз» столом с мраморной столешницей и пушистым белым ковром, из-за которого обедали там очень редко.

Гостиная – с удобной кушеткой возле стены (за которой никто не мог спрятаться) и со стеллажами, которые Майкл сделал, чтобы поставить телевизор, магнитофон, все свои пластинки и сборник Пат «Книги месяца» – тоже была достаточно открытым пространством. Лохматый красно-коричневый ковер и окно, выходящее во двор, впускающее солнечные лучи с плавающими в них пылинками, располагались с одной стороны, а с другой стороны была стена с оловянными мексиканскими масками, которые Пат коллекционировала, – странные лица, глядящие с немым осуждением.

Держа пистолет перед собой, как фонарик, освещающий темноту, Майкл неслышно прошел по столовой, признавая, наконец, что современный стиль Пат ему нравится – не бело-желтые геометрические формы, а отсутствие мест, где может спрятаться незваный гость. Красно-зеленые и черно-белые росписи, казалось, кричали проходящему мимо них Майклу, предупреждая о том, что нужно быть осторожным. Он прокрался через фойе в холл, который разделял дом на две части. Рядом с холлом располагались комнаты Анны и Майка, потом ванная, спальня родителей, еще одна ванная и кабинет Майкла.

Он начал с ближайшей комнаты, принадлежавшей Майку, в которой, после того как их сын ушел в армию, Пат решила ничего не менять. Но конечно, она там все-таки убрала, так что теперь эта комната совсем не походила на ту комнату, в которой жил Майк, где на полу валялись обложки пластинок (Хендрикс и Джоплин), книги (Хайнлайн и Азимов) и, конечно, грязная одежда. Постель редко была застелена. Несмотря на республиканские взгляды Майка и умение обращаться с оружием, он не подходил для военной жизни – постеры с изображением мистера Спока, пещерной женщины Рэйчел Уэлч и Клинта Иствуда в фильме «Еще несколько долларов» в казармах не приветствуются, и это помещение не выдержало бы никакой инспекции, до того как мать Майка привела его в порядок…