Он долгое время добивался, чтобы «Каль Нева» работала круглый год. Район озера Тахо прекрасно подходил для зимних видов спорта, и только в январе, феврале и марте, во время сильных снегопадов, – иногда слой снега достигал тридцати футов – могли возникнуть проблемы. На Тахо теплая погода часто держалась с мая по декабрь, а осенние месяцы были самыми приятными. Несколько дет назад Майклу позволили продлить сезон с мая до Дня благодарения, но все равно четыре месяца «Каль Нева» не работала.

До открытия сезона оставалось меньше двух недель, и сейчас здание гостиницы приводили в порядок. Войдя в холл, Майкл услышал гул пылесосов, эхом отдающийся в комнатах с высокими потолками с балочным перекрытием, как и звук его шагов по каменному полу.

Он быстро обошел здание, осматриваясь, проверяя, как идет уборка, наслаждаясь привычной атмосферой. Провожаемый взглядами чучел оленей и лосей, он обходил комнаты, стены которых были отделаны гранитными блоками. Деревенская атмосфера охотничьего домика – от свисающих индейских попон и предметов искусства до Индейской гостиной с массивным каменным камином – всегда нравилась Майклу. Современная архитектура Лас-Вегаса была холодной. Город Греха – это мир без окон, без часов, с непрекращающимся шумом. В «Каль Нева» даже в казино были широкие окна, с видом на зелень сосен, и пурпур гор, и лазурь озера и неба; и вы всегда знали, день сейчас или ночь.

В «Каль Нева» вы могли не только проиграть последнюю рубашку – вы могли посидеть у сорокафутового гранитного камина, вы могли потягивать коктейль и слушать Фрэнка Синатру-младшего в Индейской гостиной (старшего они больше не могли себе позволить, не то чтобы он не хотел приезжать), вы могли посмеяться над шутками Мартина и Росси в Звездном зале, могли поплавать в бассейне или в озере, покататься на обычных или водных лыжах, порыбачить в надежде поймать лосося или форель, проехаться верхом по горным тропам. И, в конце концов, проиграть последнюю рубашку.

Майкл гордился, что обеспечивает своим клиентам незабываемый отдых, давая им больше, чем деньги, которые они здесь оставляют. Но иллюзий относительно природы этого рая он не питал: казино – идеальный бизнес, не так Бизнес, в котором клиент стремится отдать тебе свои Деньги всего лишь за призрачную надежду и выпивку.

Майкл не страдал манией величия, как некоторые руководители, он лично следил за подсчетом выигрышей с игорных столов. Он постоянно бродил по казино и мог внезапно появиться в любой момент. В Вегасе он узнал, как заметить любую аферу, любое слабое звено – от крупье, который слишком высоко поднял карту (Майкл, проходя мимо, говорил шепотом: «Отличный пиковый туз») – до игроков в кости, подкладывавших более тяжелую кость (особенно Майкл следил за старушками); от отвлекающих маневров – попросить у крупье сигарету, специально разлить напиток – до потайных карманов, пришитых к одежде крупье, чтобы можно было незаметно складывать туда фишки.

В то время как ему платили за то, что он не давал воровать профессиональным мошенникам и нечестным сотрудникам, в его обязанности также входило смотреть в другую сторону, когда воровали чикагские мафиози. Хотя Тахо было лучше Вегаса – города бесчисленных взяток, – главный принцип сохранялся и здесь.

Казино можно обмануть самыми разными способами, но, как показало время, проще всего это делать в комнате для выручки. Раз в месяц незаметный человек из Чикаго забирал чемодан из сейфа в комнате для выручки, и налоговая служба оставалась не у дел. Роль Майкла сводилась к тому, чтобы закрывать на это глаза, но от этого он не становился более честным, не так ли?

Как руководитель казино, связанный с гангстерским Синдикатом, Майкл принимал это как общепринятую практику деловых отношений, нравилось ему это или нет, Какие бы неприятные последствия не угрожали его безоблачной жизни и всему, что было у него и его семьи.

Он не собирался идти по этому пути.

Его отец выбрал похожую дорогу и надеялся, что его сын не последует по его стопам. Но обстоятельства сложились так, что Майкл вошел в мафию и жизнь мафии стала его жизнью.

Все же ему повезло больше, чем многим. Чем большинству. Его крестный отец, Пол Рикка, давным-давно предупреждал его, что, выбирая более легальные пути Синдиката, он не освободит себя от определенного рода обязанностей.

– Ты можешь быть в пассивной части нашего бизнеса, – сказал ему патриарх много лет назад, – и все равно к тебе обратятся. С твоими талантами это случится. Это… случится.

Ради того, чтобы Майкл мог оставаться морально безупречным подставным лицом, в основном его ограждали от опасных дел.

Сейчас Синдикат, каким его знал Майкл – и каким его знал еще его отец, – уходил в прошлое. Капоне и Нитти давно ушли, толстяк-банкир Гузик умер во время еды (что неудивительно), и даже посредник и дипломат Синдиката Мюррей «Хамп» Хамфриз стал жертвой сердечного приступа. По той же причине скончался Элиот Нэсс, гроза бандитских группировок – он отошел в мир иной, сидя за кухонным столом, рядом с бутылкой виски, над страницами «Неприкасаемых» – автобиографии, принесшей ему посмертную славу.

Долгое время Рикка и Аккардо спокойно правили из тени, сдерживая импульсивного Муни Гьянкану и загребая жар его руками. Некоторые считали Гьянкану фиктивным руководителем, которого Рикка и Аккардо посадили на ненавистный им трон. В конце концов, после таких опрометчивых поступков, как афиширование своего присутствия в «Каль Нева» и обвинение ФБР в преследовании, Гьянкану отстранили от руководства и сослали, в Мексику где он уже несколько лет успешно управлял казино и игорными катерами.

Несколько месяцев назад фатальный сердечный приступ забрал жизнь Пола Рикка, и эра Капоне, казалось в самом деле закончилась. Майкл испытывал некую привязанность к Рикка, почтенному лидеру Синдиката, который так долго защищал кавалера Почетной медали конгресса. Но Майкл никогда не относился к Рикка так, как к Фрэнку Нитти; по Нитти он грустил, и при воспоминании о нем слезы наворачивались на глаза Майкла. Смерть Рикка принесла Майклу только облегчение, так как исчезла последняя связь с прошлым.

Майкл не знал, кто сейчас был главарем Синдиката. Аккардо, постоянно курсирующий между Чикаго и Палм-Спрингс, конечно, за всем присматривал. (Несколько лет Майкл работал под прямым руководством Аккардо, и их отношения остались дружескими и взаимно уважительными.) В Чикаго текущая деятельность, вероятно, была в руках Джо Аюппа, который вместе со своим помощником Джеки Цероне придерживался грубого стиля Гьянканы. Но их влияние распространялось в основном на улицы Чикаго, где они терроризировали букмекеров и ростовщиков, не желавших платить налог.

До Майкла даже доходили тревожные слухи о том, что Лянкана подумывает о возвращении в Штаты, чтобы вернуть себе трон.

А дети мафиози эры Капоне в основном радовали родителей законными профессиями. Они становились биржевыми маклерами, риелторами, присяжными поверенными и владельцами малых предприятий. Большая часть бизнеса Синдиката теперь стала легальной – отели, рестораны, торговля машинами, недвижимость…

В Вегасе Синдикат продался Говарду Хьюзу, Уолл-Стрит и корпорациям «Шератон», «МГМ» и «Хилтон», но таким профессионалам, как Майкл, всегда будет место в игорном бизнесе. Тем не менее кто-то «повязанный», как Майкл, даже с такой незапятнанной репутацией, мог работать, только получив разрешение. А чтобы получить лицензию на игорный бизнес, нужно было пройти скрупулезную проверку. Требовался собственный капитал, владение акциями, займы, счета в банке – от такого даже монахиня бы занервничала.

Вот почему официально Майкл оставался начальником отдела развлечений в «Каль Нева» и зарабатывал всего тридцать тысяч в год. Конечно, с премиями у него получалось больше сотни тысяч, но о чем Комиссия по азартным играм не знала, о том у нее голова не болела.

Скоро он сможет уйти на пенсию – в пятьдесят пять, так они с Пат договорились – и все это останется позади. Ему нравилось управлять «Каль Нева». Майкла считали хорошим, строгим, но справедливым, добродушным во всем, что не касалось работы, руководителем; он восстановил репутацию курорта и сделал его прибыльным. И долгие годы он опасался, что Синдикат его попросит сделать что-нибудь… неприятное.