— Может, обойдется? — проговорил Бен и попытался ее обнять.

Но Карисса отстранилась.

— Не утешай меня. Это пустые слова.

— Так ты музыкант? — спросила его Карисса за ужином.

— Да, гитарист. Композитор и исполнитель.

— На какой гитаре играешь?

— На классической, на испанской, на электрогитаре.

— Люблю гитарную музыку. Существует множество переложений старинной музыки для шестиструнной гитары.

— Они мне известны.

— Не уверена, что знаю хиты твоей группы, — призналась Карисса.

— По радио исполняют довольно часто.

— Я настроена на другие частоты.

— Это я уже понял, — усмехнулся Бен. — Сожалею, что так получилось.

— Ты про телефонный звонок? Я стараюсь не думать об этом до завтрашнего утра, а ты мне напоминаешь, — грустно отшутилась она.

— Давай прогуляемся. Покажешь мне окрестности, чтобы я мог ориентироваться.

На это безобидное предложение Карисса ответила согласием. Они вышли, когда уже вовсю светила луна, безоблачное небо было щедро усыпано мерцающими звездами. Ночной ветерок шаловливо трепал волосы Кариссы. Бен, указав вверх, спросил:

— Знаешь это созвездие?

— Да. Это Южный Крест. А видишь ту кастрюльку?

— Вижу. Это не что иное, как Орион. И самая яркая на небе звезда — Сириус.

— Притом двойная — альфа Большого Пса.

— Умница, — одобрил ее осведомленность Бен, продолжая выискивать в южном небе любопытные уголочки. — Видела ли ты когда-нибудь звездное небо над фермой?

— Я в жизни не отъезжала далее, чем на пару сотен километров от Сиднея.

— О, бедняжка моя, — ласково проговорил Бен, обняв ее за плечи. — Однажды, быть может, совсем скоро… — хотел он что-то напророчить, но вдруг осекся.

Карисса не стала уточнять.

— Черное безлюдье и громадные звезды наблюдают за тобой. Невозможно отделаться от этого ощущения, — поделился он впечатлением.

— Да уж. К сожалению, за мной надзирают не только звезды, — печально констатировала Карисса.

— Жаль, что так вышло…

— Ты это уже говорил.

— Что ты намерена предпринять? — спросил Бен, встав напротив.

— А что я могу предпринять, кроме как повиниться, признать свою оплошность, просить о снисхождении и надеяться на милость Джорджа Кристоса?

— Я хотел бы разделить с тобой эту ответственность, — проникновенно сказал Бен.

— Это смешно. О какой ответственности может идти речь, если ты не принимал на себя никаких обязательств? Этот выбор был целиком мой. Не на кого пенять, — рассудила Карисса. — Но работу терять мне бы не хотелось. Я с трудом наскребаю денег на жизнь. Работа в «Коув-отеле» была отличным подспорьем. Я так устаю за четыре дня работы официанткой в баре «Три ступени», что жду пятницы и субботы как отдохновения.

— Карисса, ты вхолостую растрачиваешь себя. Ты отличная пианистка, — негодующе проговорил Бен.

— Таких, как я, в этом городе огромное множество, и работы на всех, увы, не хватает.

— Я подумаю, как это можно исправить, — твердо сказал он.

— Не стоит, Бен. Я надеюсь, что все обойдется.

Он ободряюще обнял ее, невзначай скользнув рукой к талии и ниже.

— Нет, Бен, — проговорила Карисса, заметно напрягшись. — Это больше не повторится.

— Воссоединение любовников! Что может быть более жизнеутверждающим?! А потом, не придумано еще способа лучше, чтобы развеять хандру, — легкомысленно продекларировал он.

— Ты меня, вероятно, за идиотку принимаешь, — раздраженно произнесла Карисса.

— Ни в коем случае. Но я считаю идиотом того, кто позволит такой женщине, как ты, отдалиться после первой же ночи! — объявил он. — Просто представь любого мужчину на моем месте.

— Это значит лишь то, что я совершила двойной просчет, теперь еще приняв тебя в качестве постояльца, — резюмировала девушка.

— Не думай об этом…

— Хочу, чтобы ты знал, Бен: я тебе себя не предлагаю. Сомневаюсь, что между нами возможны какие-то серьезные отношения.

— Пожалуй, — согласился Бен. — Для серьезных отношений тебе нужен кто-то другой. Кто-то более обстоятельный и ответственный, не похожий на меня. Но пока у тебя их — этих серьезных отношений — нет, чем я плох?

— Ты вовсе и не плох, Бен. Ты очень нежен, заботлив… Полагаю, во многом ты себя недооцениваешь.

— Но у меня несколько иные эмоциональные потребности, нежели у тех, кто стремится связать свою жизнь с жизнью другого человека. То, что ценят в избранниках женщины — стабильность, ответственность, определенность целей, — всего этого во мне нет. Я не хочу никого обманывать.

— Бен, я не требую от тебя объяснений. Откровенно говоря, если бы я не переживала в своей жизни сложный период, то, скорее всего, близости между нами и не случилось бы. В любом случае на продолжение интимного общения я не рассчитываю и тебе не рекомендую. А потому, Бен, найди себе более подходящую девушку.

— Я сам по всем статьям неподходящий! — неожиданно резко бросил он. — Кто захочет иметь дело с убийцей?!

— Боже! О чем ты говоришь?! — воскликнула Карисса.

— О том, что, к сожалению, является правдой. Это я той ночью дал Рэйву ключи от своей машины. И теперь считаю себя ответственным за смерть друга. И это так же чудовищно, как если бы я собственноручно выстрелил в него в упор.

— Не знаю, что у вас там было, но думаю, ты безосновательно строго судишь себя, Бен.

— Рэйв был пьян, — не слушая ее, произнес Бен в стремлении выговориться. — До этого мы повздорили. Я знал, что он рискует, садясь за руль в таком состоянии, но был слишком зол на него и, должно быть, подспудно желал ему зла. Я буквально махнул на него рукой, отгородился…

— Он сам сделал свой выбор, — тихо возразила Карисса, не в силах сносить его смятение.

— О каком выборе можно рассуждать, если человек был не в себе. Выбор может сделать человек в ясном сознании, а не в угаре. Я мог повлиять на это. Но собственные проблемы я поставил выше человеческой жизни. Жизни друга! Вот в чем мое преступление! Вот чего я никогда себе не прощу! Он разбился на полпути к дому, а ведь мог бы жить…

— Просто расскажи мне, как это было, — сдалась Карисса и приготовилась слушать.

Бен отвел глаза, страдание изобразилось на его лице. Он ничего не демонстрировал, в этом не было необходимости, весь его вид говорил о том, что последовательное вспоминание трагедии причиняет ему огромную боль.

— Ночью того сумбурного дня я долго пытался связаться с Рэйвом. Звонил в его номер. Он трубку не брал. В номере его просто не было, хотя, по всем подсчетам, он должен был явиться… Мобильный тоже был отключен. В его случае такое бывало нечасто. Он следил за тем, чтобы Джесс, его жена, могла в любое время связаться с ним. По этому я и забеспокоился. Мне нужно было срочно переговорить с Рэйвом, выяснить все недоразумения. Служащие отеля уверили меня, что он не появлялся. Я арендовал автомобиль, поехал к тому месту, где мы расстались. Переговорил с людьми, видевшими его, они указали примерный маршрут. Я поехал, а через несколько минут в поисках уже не было необходимости. Впереди на шоссе полыхала его машина, словно адский факел в ночи. Все было в едком дыму. Рэйв врезался в бетонный столб на полном ходу. Пристегнут он не был, я нашел его распластанным метрах в двадцати от машины. Я надеялся вернуть его к жизни, лихорадочно вспоминал все, что знал об оказании первой помощи… Это было чудовищно. Его глаза… они были широко распахнуты, взгляд слепо упирался в темноту, в зрачках плясало пламя. Все, что я предпринимал, движимый паникой, было напрочь лишено смысла. Его не стало еще до моего появления, как потом сказали врачи.

— И ты винишь себя?

— Кого еще? Я бесполезен как друг, бесполезен как человек. Разве это недостаточный повод для отчаяния? И это далеко не первое мое преступление, Карисса! — объявил Бен. — Никчемный я человек!

— Ты все это рассказал мне лишь для того, чтобы убедить в своей ненадежности? — горько усмехнулась она, обидевшись. — Странный способ ты избрал для этого, Бен. Я думала, ты хотел разделить со мной свои переживания… Так вот, мне от тебя ничего не нужно. Я привычки не имею рассчитывать на других людей. Тем более не стремлюсь обременять тебя собой.