Развалившись в удобном кресле и открыв рот, доктор Вейлс ритмично похрапывал. Роджер только тут вспомнил: результаты вскрытия Перси Шелдона, должно быть, давно готовы.

— Он сообщил о вскрытии? — тихо спросил Роджер. — Шелдон умер от отравления дигиталисом, — сказал Кебл. — Наверняка от укола в правую ягодицу.

— Наконец-то мы узнали, — сказал Роджер. — Что-нибудь известно относительно Дорин Моррисон?

— Ей нужен покой. Врач считает, что она, возможно, заговорит завтра. Физически она не пострадала, и ее хорошо кормят. — Кебл недоуменно смотрел на Роджера.

— Хорошо, — сказал Роджер. — Гонконг?

— Ждём звонка с минуты на минуту. — Кебл замолчал и спросил:

— Хотите выпить, сэр?

— Вы считаете, что мне это необходимо?

— Мне необходимо, — несколько застенчиво сказал Кебл.

— Наливайте и плесните мне двойную порцию. — Роджер сел у края своего стола, уставившись на Вейлса.

— Джессуп отравился, — сообщил он бесстрастно.

Кебл, словно от боли, втянул в себя воздух. Он промолчал; у него был дар чувствовать, когда лучше помолчать. Он протянул Роджеру виски с содовой — виски он не пожалел. Роджер выпил. Вейлс храпел. Кебл потягивал виски из стакана. Медленно Роджер поднес свой стакан к носу Вейлса. Храп Вейлса усилился, у него зашевелились губы, и он потянул носом. Роджер не шелохнулся. Анатом задвигался и, моргнув, открыл глаза. Он покосился на стакан, затем выпрямился в кресле.

— Не искушай меня, — сказал он. — Раз я заснул, значит, принял достаточно.

— Уверен?

— Да, — сказал Вейлс. Он зябко поежился. — Здесь чертовски холодно. Тебе сообщили?

— Да, спасибо.

— Прекрасное дельце свалилось тебе на голову, не правда ли? — сказал Вейлс. — У меня к тебе просьба.

— Слушаю.

Доктор сонно улыбнулся.

— Такого, как Красавчик Вест, — сказал он, смотря на Кебла, — никогда не было и никогда не будет. Если бы я попросил у него луну, он бы тоже сказал: «Пожалуйста». Отправь меня на машине домой, Роджер.

— Устройте это, пожалуйста, — попросил Роджер Кебла.

Через пять минут, когда оба — и Кебл и Вейлс — ушли, он сел на ручку большого кресла. В ночной тишине раздался бой Биг-Бена. Полночь. А ведь дело это по-настоящему стало разворачиваться только после четырех часов дня. Он потянулся, встал, подошел к окну и посмотрел на огни Вестминстерского моста, на огни старомодных фонарей, отражавшихся в спокойном течении Темзы. Биг-Бен блестел желтизной, словно больной при свете луны, — Башня с курантами, так же как и остальные здания парламента, черным пятном вырисовывалась на фоне звездного неба.

Зазвонил телефон. Он быстро повернулся, забыв про парламент: возможно, это звонок из Гонконга. Он шагнул к телефону, когда отворилась дверь и вошел Кебл. Роджер хотел махнуть Кеблу, чтобы тот взял трубку, но передумал. Поднял трубку сам.

— Соединяю с полицейским управлением Гонконга, сэр, — сказала телефонистка.

— Гонконг, — шепнул Роджер Кеблу, взявшему отводную трубку. — Соединяйте.

— У телефона комиссар Ходжес, сэр.

У Роджера екнуло сердце — ведь Ходжес когда-то работал в британской полиции. Всегда лучше иметь дело со старым другом.

— Фред? — спросил он, повысив голос.

— Привет, Красавчик. — Ходжеса было так хорошо слышно, словно он находился в Лондоне. — Должно быть, у тебя большие неприятности, если ты льешь, как воду, деньги на телефонные разговоры.

— Ты прав, — сказал Роджер.

— Мы у себя делаем все, чтобы разыскать убийцу. Я сегодня же авиапочтой вышлю тебе подробный отчет об этом деле. Что-нибудь еще?

— Пока ничего, — как-то смущенно сказал Роджер.

— Не поддавайся, — пошутил Ходжес. — Надеюсь, свидимся как-нибудь.

— Следующий раз, когда приедешь в отпуск, погости денек-другой на Белл-стрит, пригласил Роджер.

Положив трубку, он некоторое время сидел неподвижно. Кебл тоже не двигался. Наконец Роджер посмотрел на него, поднял руки и хлопнул ими по столу.

— Видимо, никто из пассажиров «Кукабурры» не может чувствовать себя в безопасности, — бесстрастно заговорил Кебл, но ничто не могло лишить его слова их страшного смысла.

— Пожалуй, стоит послать телеграмму в сиднейское отделение, — сказал Роджер. — Сообщить им все, что можно, в телеграмме. — Он взял карандаш. — А затем — по домам.

— Хотите, я составлю телеграмму? — предложил Кебл.

— Если утром мне не понравится текст, я сам буду в этом виноват, — сказал Роджер. Он выдавил улыбку. — Выслуживаетесь в расчете на награду?

— Сэр, самая большая для меня награда — это ваше доверие, ответил Кебл просто.

Было половина второго, когда Роджер свернул на Белл-стрит в Челси и остановился перед гаражом, пристроенным к дому. Ворота во двор были открыты, а гараж заперт; ни один из его сыновей и не подумал открыть его. Девятнадцать лет — забывчивый возраст. Он с раздражением затормозил в нескольких шагах от гаража и по траве прошел за дом. Дверь была заперта. Он достал ключ, стараясь не шуметь. И хотя Джэнет спала в передней комнате, когда его не было дома, ее будил малейший шорох. Он зажег свет. На кухонном столе стояло блюдо с бутербродами в целлофановом пакете, растворимый кофе, уже насыпанный в чашку, а рядом — молочник со сливками. Он зажег газ, поставил чайник и, только начав есть, понял, как он голоден. К тому времени, как чайник закипел, на блюде остался всего один бутерброд, и настроение его заметно улучшилось.

В коридоре скрипнули половицы.

Звук этот живо напомнил Роджеру скрип двери в доме на Ноттинг-Хилл-Гейт. Он вздрогнул и уставился на приоткрытую дверь. Она легонько открылась, и показалась темная голова Ричарда. Ричард был на год младше своего брата, немного выше его, но более худой. От усталости, глаза его расширились.

— Привет, отец.

— Ты почему не спишь?

— Я читал.

— Так поздно?

— Мировая книга. — Ричард подошел ближе. На нем была, светло-голубая, не раз штопанная пижама, расстегнутая на загорелой груди. — Настоящий детективный роман. Как дела?

— Блестяще, особенно сейчас, — ответил Роджер. — Кто-то забыл открыть для меня гараж.

— О, черт! — Ричард был искренне огорчен. — Я помнил, что должен был что-то сделать. Прости, пожалуйста.

Раздражение Роджера прошло.

— Постарайся не забывать, дружище.

— Ладно. — Ричард подошел к стоявшей на кухонном столе вазе с фруктами, взял несколько зеленых виноградин и одну за другой побросал их в рот. — Я хотел спросить насчет этой девушки в газете — Проныра говорил о ней перед сном. Похоже, это будет одним из крупных дел?

— Я не удивлюсь, — согласился Роджер.

— Грязная свинья. — От возмущения у Ричарда даже покраснели щеки и вспыхнули усталые глаза. — Просто дьявол какой-то.

Когда Роджер поднимался наверх, у него было легко на сердце; Ричард принес ему успокоение. Он пробрался в спальню. При свете, падающем от уличного фонаря, он увидел в кровати Джэнет. Ее темные волосы раскинулись по подушке, одеяло было натянуто до подбородка. Он начал раздеваться. Она не пошевелилась. Но когда он лег в постель рядом с ней, она прижалась к нему всем телом и спросила неожиданно четко:

— Тебе рано вставать?

— Не очень.

— Это хорошо, — сказала она и через несколько секунд снова заснула.

Некоторое время Роджер лежал с открытыми глазами. Беспокойство и страх за судьбы людей постепенно улеглись. Вскоре он заснул глубоким сном, без сновидений. Он не слышал, как около семи часов встала Джэнет, не слышал разговора ребят у двери спальни, не слышал других звуков в доме и на улице. Он спал в этой светлой комнате — их спальне с того дня, как они поженились, — и первое, что потревожило его сон, был хриплый звонок телефона; он был переключен на спальню, как обычно это делалось ночью, и Джэнет забыла переключить его обратно. Прежде чем телефон перестал звонить, раздался звук частых шагов, хотя он слышал, что внизу стало менее шумно.

Он повернулся и снял трубку.

— …должна разбудить его? Но он пришел так поздно. Голос Кебла нельзя было не узнать.