В ней он просидел конец дня и всю темную и страшную ночь. В карцере была кушетка, на которую его и положили. Перед самым закатом пришли двое и покормили его с ложечки. Роджер почти не спал, а когда ненадолго забывался, в мозгу возникали видения. Правда, это были не кошмары, но он не был уверен в том, сон это или явь. Ему чудились Марион со слезами на глазах, Джанет, его мальчуганы.

Когда наступил день, Роджер лежал на спине, глядя в потолок. В комнате, высоко в стене, было крошечное оконце, в которое не проникало солнце, хотя он чувствовал, что утро выдалось ярким и солнечным; за этим окошком простирался спокойный, светлый и счастливый мир. Счастливый! Роджер не переставая думал и искал выход из своего положения, но всякий раз мысленно невольно возвращался к предъявленному ультиматуму: подчиниться этому человеку или погибнуть — им же ничего не стоит превратить его гибель в самоубийство.

Как все это сложно, хотя незнакомец и убеждал его в обратном. Теперь ему нужно выбирать между жизнью (а в этом случае есть надежда на помощь, хотя вряд ли ему поверят до конца, даже если он примет их предложение) и смертью (тогда загадочный план этого человека рухнет). Все очень просто. Если он откажется играть в их игру, его убьют.

Если откажется играть, то одержит победу, но какой ценой!

Но тогда он не отомстит за погибшую девушку.

Это не поможет Джанет.

Это не вернет Скупи и Ричарду отца.

Роджер лежал, не шевелясь, даже когда в комнату открылась дверь. Он ожидал увидеть санитаров, но вошла Марион. Она улыбнулась, закрыла за собой дверь, решительно подошла к нему и помогла сесть. Затем, не произнося ни слова, стала развязывать на спине узлы смирительной рубашки. Сняла ее.

Его затекшие руки пронзили уколы невидимых иголочек. Марион стала молча массировать их. — Ну, теперь лучше? Боль утихла? — спросила она.

Он не ответил.

— Я ужасно боюсь, как бы у вас не повторился рецидив, — сказала она. — Полагаю, вы не ударите меня. Вы не должны нападать на своих друзей, не правда ли?

Она говорила с обезоруживающей простотой, словно убеждая ребенка. Не поворачивая головы, Роджер взглянул на нее и подумал, как бы она вела себя, если бы знала всю правду. Была бы она столь же искренна? Правду ли сказал о ней тот человек? Если да, то она могла бы стать его союзником.

— Вы слышите меня, не так ли? — спросила она.

— Да.

— Я хочу попросить, чтобы вам разрешили вернуться в вашу комнату. Полагаю, что вас слишком рано выпустили на улицу после приступа. Доктор Риттер считает, что пациентам нужно предоставлять максимум удобств.

Теперь Роджеру стало известно имя — «доктор Риттер». Кое-что прояснилось.

— Я скоро вернусь, — пообещала Марион. Она вышла, не закрыв дверь.

Было ли это случайностью или она доверяла ему? А может, тот человек хотел проверить, не предпримет ли он попытку бежать? Но куда ему бежать? Его сразу же арестуют и наверняка обвинят в убийстве; бежать глупо. Он ничего не мог предпринять. И мысли его снова вернулись к необходимости выбора: сыграть в их игру или дать себя убить. Он сыграет, конечно. Он вынужден играть.

Вскоре Марион вернулась — ее лицо сияло от радости. В коридоре за дверью никого не было.

Они находились на втором этаже. Потом, когда спустились на первый, Марион ввела Роджера в комнату, куда его поместили в день приезда. Роджер сразу же подошел к окну, ему хотелось взглянуть на белый свет, пусть даже и огороженный забором. Он заметил в саду трех человек, о чем-то разговаривавших между собой, — садовника, высокого мужчину с крючковатым носом, и мужчину, чьи глаза произвели на него столь глубокое впечатление.

Роджер схватил Марион за руку.

— Кто эти люди в саду?

— Не притворяйтесь, что вы не узнали доктора!

— Риттер — это высокий? — Он как-то не подумал об этом. — А кто тот, другой?

— Не притворяйтесь, мистер Кинг.

— Я где-то видел его раньше, но не могу припомнить. — Он прикрыл глаза рукой, делая вид, что роется в памяти, но Марион прервала его «воспоминания» и подвела обратно к кровати. Роджер сел, но ложиться не стал.

Но тут Марион произнесла:

— Это же ваш лучший друг — мистер Кеннеди. Это он привез вас сюда.

Кеннеди появился в полдень. Солнце уже клонилось к западу, и Роджер покончил с ленчем час — а может быть, два часа? — назад. Кеннеди вошел бесшумно, прикрыв за собой дверь. Роджер взглянул в его сторону, но не двинулся с места. На лице Кеннеди блуждала легкая саркастическая усмешка. Он сразу же направился к Роджеру и предложил сигарету.

— Я вас напугал? — ухмыльнулся Роджер.

— А я никогда и не боялся вас, Уэст! — непринужденно ответил Кеннеди. — Я только позвал на помощь, и друзья тут же пришли. Они знают, что имеют дело с опасным душевнобольным, Ну, так как, вы поняли всю безнадежность вашего положения? Мне хотелось бы его изменить.

— Это в ваших силах, — мягко сказал Кеннеди. Он подошел к окну и посмотрел на улицу. — Мир снаружи остался таким же, как и прежде. Ваша жена, ваши дети, ваши друзья — все они живут, как и жили: едят, спят, работают. Если вы желаете вернуться в тот мир, вам придется сделать то, что вам скажут.

— Это зависит от того, что вам от меня нужно. Кеннеди обернулся и бросил на Роджера пронзительный взгляд своих серебристых глаз.

— Мне нужны вы, Уэст, — спокойно ответил он. — Человек и полицейский. Ваше знание преступности и методов работы полиции. Мне нужен эксперт, владеющий техникой расследования преступлений. Человек, знающий Скотленд-Ярд так же, как врач своих больных, и даже лучше. Мне нужно знать, что делается внутри вашего отдела. Все приемы, которые применяет полиция. Вы держите руку на пульсе Скотленд-Ярда, этого же хочу и я. Вы нужны мне целиком, а не частично. Ум, тело, душа — хотя вряд, ли у вас есть душа — и все остальное. Я хочу владеть и этим.

Все предельно ясно. — Кеннеди не был безумцем и не требовал невозможного.

— Я не сумасшедший, Уэст.

— Что вы имеете в виду? — грубо спросил Роджер. — Отправить меня обратно в Ярд замаранным?

— Забудьте об этом. Вас ищут как убийцу. Об уликах, достаточно сильных, я позаботился. Если вам удастся выбраться отсюда живым в одиночку, вам крышка. Побег вам пользы не принесет. Вы можете убежать только за своей смертью.

Будь разумным, прояви свой здравый смысл.

— Потрясающая перспектива. Значит, я работаю на вас и забываю о своем прошлом?

— Прошлого у вас нет.

— А жена? А семья?

— Они живы. Чувствуют себя прекрасно и вне опасности. Но забудьте о них.

— Любой сотрудник уголовного отдела в любом городе, любой патрульный, деревенский полисмен, журналист и еще тридцать миллионов рядовых жителей, которые знают мое лицо после того, как Ярд раззвонил в прессе об этом деле, — все будут искать меня.

— Они не найдут вас. Вы не будете похожи на себя. Перестанете быть самим собой.

Роджер отвел взгляд, покрутил головой, посмотрел на мирный пейзаж за окном, чтобы убедиться, что все это не сон, не сказка. Кеннеди тоже молчал.

— Решайтесь, — наконец сказал Кеннеди.

— Мне от этого никакой выгоды. Зато теряю я многое.

— Вы останетесь живы.

— Вы думаете, что я буду жить на небесах?

Кеннеди откинул голову и рассмеялся. У него был неприятный смех. Глаза его светились. Он потер от удовольствия руки, пересек комнату и хлопнул Роджера по спине. Роджер стоял напрягшись, даже легкое прикосновение этого человека было ему неприятно.

— Вы, как и все, Роджер! У вас не возвышенный дух, нет полета мысли. Вас волнует только то, что вы будете с этого иметь!

— А действительно, что я буду иметь?

— Обеспеченную жизнь. Множество нужных людей. Делайте, что вам скажут, и весь мир будет в ваших руках.

— И никакого прошлого?

— Никакого, — сказал Кеннеди.

— Вы сказали, что вам нужен человек и полицейский. Но и у того и у другого есть память.