— Меня зовут Вестом, Роджером Вестом.

Он следил за ней, ожидая заметить какую-нибудь реакцию, свидетельствующую о том, что Харрингтон рассказал ей про события в Делаваре, но если она и раньше слышала о Роджере Весте, это ни в чем не проявилось.

— Подождите здесь, — предложила она. — Как только он придет, я ему скажу. Вы должны меня извинить: я спешу с ужином.

Она улыбнулась. У нее были изумительные по красоте ярко-васильковые глаза.

Роджер опустился на низкое кресло. В нем были такие отличные пружины, что он ушел в него глубже, чем ожидал, и с удовольствием прислонил голову к мягкой, податливой спинке. Одним словом, комфортабельное кресло.

Комната была большой. В противоположном конце ее стоял обеденный стол, буфет, четыре высоких стула.

На стенах не было картин, висели лишь три слегка подкрашенные женские маски. Их очертания были тонкие и строгие, вся красота заключалась в окраске. Это было скорее по части Марка, чем Роджера. В одном углу стоял небольшой рояль из инкрустированного орехового дерева, воистину роскошная вещь. И остальная мебель была того же стиля.

Две вазы на камине заставили Роджера широко раскрыть глаза. Благодаря Марку он достаточно разбирался в фарфоре, и фаянсе, сразу же было видно, что это что-то необыкновенное.

Стеллаж по одну сторону камина был тоже весьма красноречив. Несколько томиков Конрада в сафьяновых переплетах были чуть ли не единственными представителями «легкого чтения». Почетное место занимали учебники по каучуку. Отдельно стояли «Подъем и падение» и «Семь столпов мудрости» Лайви.

Роджер их и рассматривал, когда дверь распахнулась и на пороге появился Харрингтон. Лицо у него было напряженное.

— Какого дьявола вы здесь делаете? — спросил он с нарочитой резкостью.

Роджер усмехнулся:

— В духе Мейзи Прендергаст? Что вы пили? Абсент?

— У меня нет времени на бесполезные разговоры с вами! Я вовсе не просил, чтобы меня осчастливили своим вниманием вы или любой другой полицейский из Скотланд-Ярда. У меня слишком много неотложных вопросов на фабрике. Чего вы хотите?

— Почему вы так расстроились? Мы не могли не узнать о вашем знакомстве с мисс Трэнсом. Это был вопрос времени.

— Это уж мое дело!

— И дело «Мечты»!

Харрингтон побагровел. Его руки были плотно прижаты к бокам. Гариэлль Трэнсом с испуганным видом выскочила из другой двери. До Роджера донесся запах жарящегося бекона.

Его восхитила грация движений девушки.

Она сняла с талии полотенце, служившее ей фартуком.

— Билл, — начала она, — ты не думаешь?..

— Нет, не думаю! — загремел Харрингтон. — С меня достаточно ваших прославленных полицейских сил. Они следили за мной целый день, задавали оскорбительные вопросы моим рабочим и соседям. Короче, напрашивались на то, чтобы я надавал им по шее. И если только Вест отсюда немедленно не уберется, он почувствует, что у меня тяжелая рука.

— Ох, да у меня голова болит думать о ваших капризах и о вас, — рассердился Роджер.

Он прошел мимо него, поклонился Гариэлль и вышел из парадной двери. У него было чувство, что Харрингтону очень хотелось дать ему сзади пинка, но он заставил себя выйти без излишней поспешности и не оглядываться, даже выйдя на площадку.

Дверь хлопнула. Харрингтон выглядел куда более расстроенным, чем это оправдывалось полицейским расследованием. Ведь он же должен был понимать, что они все проверят.

Выйдя на улицу, Роджер принялся негромко насвистывать. Навстречу ему шел какой-то человек, тоже насвистывая. Поравнявшись, Роджер сказал:

— Я инспектор Вест.

— Да, сэр.

Большие карие глаза спокойно смотрели ему в лицо:

— Детектив Колтон из Кингстона.

Как раз Колтон и звонил по телефону.

— Сколько вам времени потребуется, чтобы привести сюда другого человека?

— От 15 до 20 минут, если я позвоню. Или, возможно, будет лучше, если вы позвоните. На следующем углу есть будка.

— Звоните вы. Скажите, что я этого прошу.

Он наблюдал, как работник дивизиона шел по тротуару. Непроизвольно он поднял голову к окнам Харрингтона. Занавеска была отодвинута в сторону. Харрингтон смотрел на улицу. Роджеру показалось, что он увидел девушку рядом с ним.

Роджер зашагал мимо.

Он подождал у угла, пока не прибыло подкрепление из Кингстона. Одному из них было поручено наблюдать за Харрингтоном, другому — за девушкой, которая, как сказал детектив, пришла полчаса назад. Ему напомнили, что при затемнении это будет сделать нелегко.

— Постарайтесь, — попросил Роджер, и пошел к Кингстон-Хилл.

Харрингтон больше не выглядывал из окна. Роджер снова принялся насвистывать, двигаясь к киоску на следующем углу. Он понимал, что ему необходимо знать как можно больше про Трэнсомов и особенно об их взаимоотношениях с Харрингтоном. Он не допускал даже мысли, что Харрингтон не знал, кто такая Гариэлль, и хотя он не обязан был этого делать, все же почему он накануне вечером умолчал о своей близости к вершинам «Мечты».

Роджер вошел в киоск и позвонил сержанту Слоуну, поручив ему узнать, как Харрингтон связан с Трэнсомами. Он был настолько поглощен этой мыслью, что не заметил человека, который медленно подходил к киоску. Этот человек вышел с Хилл-Мэншнэ-Роуд. Он был закутан в широкий, пушистый шарф, на глаза была надвинута фетровая шляпа с большими полями. Десятки людей миновали киоск, но этот человек вне всякого сомнения направлялся к нему.

— Да, позвони ко мне в Фулхем, — сказал Роджер и повесил трубку.

Широкополая шляпа сразу же попала в поле его зрения, и ее обладатель приоткрыл дверь в киоск. Роджер инстинктивно сжал кулаки, но тут увидел покрасневший глаз, смотрящий на него из-под шляпы, и услышал насмешливый знакомый голос:

— Что, струсил? — спросил Марк.

Роджер взял Марка за руку и пошел с ним прочь.

— Что за маскарадный костюм? И, по-моему, считается, что ты отдыхаешь в своей комфортабельной квартире?

— Меня соблазнили, — признался Марк. Появился его второй глаз. Голова у него была еще в бинтах и в крестиках пластыря. У него болела голова, сказал он, но больше ничего. — Я хотел повидаться с Харрингтоном.

— Вот-вот, обряженный в маскарадного техасца, — подкусил его Роджер. — Тебе захотелось получить дополнительных тумаков и проваляться еще с недельку? Харрингтон не принимает сегодня визитеров.

— Я догадываюсь. Я был в квартире напротив. Дал шиллинг маленькой служанке, и она устроила мне удобный наблюдательный пункт у окошка. Этот шиллинг и мое обаяние показали мне, что произошло, хотя я не слышал рева быка. А он ведь ревел?

— А девушку ты видел?

— Я уже приготовил историйку, которая заставит твою Джанет поплясать вокруг тебя не только с котенком. Кто она такая?

— Гариэлль Трэнсом.

— Как я понимаю, у Харрингтона с ней романчик, и он, естественно, не в восторге от того, что ты туда сунулся?

— Ты и вправду такой тупица, каким кажешься?

Марк нахмурился:

— В каком отношении? Я… великий боже, Трэнсом?

— Слава богу, дошло! Да, она возлюбленная Харрингтона, а это, выражаясь языком политиканов, открывает перед нами обширное поле для исследования. Она его хорошо знает, у нее собственный ключ, и она готовила ему ужин. Интересно, да?

— Надо бы подыскать выражение посильнее! Что же ты намерен делать?

— Все, что сумею, — ответил Роджер. — Это, скорее, работа для тебя — по началу. Если бы тебя не стукнули по голове, ты бы вполне справился.

— Я и так справлюсь, — заверил его Марк. — Что ты знаешь про Гариэлль и ее семью?

Роджер рассказал ему то малое, что он знал.

К этому времени они успели дойти до машины Роджера, оставленной неподалеку.

— Тебе куда? — спросил Роджер.

— В Делавар-Виллидж. Затем в Ю-Хаус и к Трэнсомам. Я придумал весьма убедительную историю, — добавил он, подмигивая: — Я работаю для адвоката, действующего по поручению неизвестного родственника Прендергастов. Никаких имен, профессиональный этикет и все такое. Родственник беспокоится из-за возможности убийства и поэтому такой-то и такой-то не может ли дать ему какую-то информацию. Например, были ли перед смертью чем-то встревожены члены семейства П.? Эта идея, — добавил Марк, — пришла мне в голову до того, как я узнал о Гариэлль. Я планировал заняться поочередно всеми четырьмя директорами «Мечты». Ты, как я понимаю, официально не хочешь этого делать?