— Мне следовало бы предупредить вас, Уэст, у него часто случаются такие припадки, как следствие сильного волнения.

— Похоже, что в ближайшем будущем ему придется перенести много таких припадков, — не особенно любезно буркнул Уэст.

Келем нахмурился.

— Вам не стоит говорить подобные вещи! Не могли бы вы на несколько минут пройти со мной в кабинет?

— Не разрешайте мистеру Александру выходить из холла, — приказал Роджер и последовал за Келемом, который не произнес ни единого слова, пока за ними не захлопнулась дверь кабинета. Келем предложил Роджеру виски.

— Я понимаю, что доставил вам массу хлопот, — начал он. — По-видимому, я не только не помог вам, но даже помешал. Все дело в том, что вы напугали меня, явившись под чужим именем. Мое неудовольствие, как мне кажется, вполне понятно. Однако теперь это не имеет никакого значения. А что касается Александра, тут дело обстоит иначе. Это очень состоятельный и эксцентричный человек — мой близкий друг. Я ему во всем помогаю. Мне не хотелось повторять слово «эксцентричный», но…

Он замолчал.

— Вы пытаетесь намекнуть, что он не вполне нормален? — напрямик спросил Роджер.

— Пожалуй, это было бы слишком сильно сказано, — заметил Келем. — Однако он не совсем обычный человек. Во всяком случае, у него порой бывают припадки буйства, которые сменяются сердечными приступами. Он слишком тучен, конечно…

— Не мне судить, вменяем он или невменяем, — сухо возразил Роджер, — но я, несомненно, могу назвать его поведение крайне подозрительным. Боюсь, что мне придется доставить его в Ярд.

— Какие у вас подозрения в отношении его? — спросил Келем. — Какие вы можете предъявить ему обвинения?

— Прежде всего он напал на меня прошлой ночью, зная, что Гризельда Фейн приехала переговорить со мной, — ответил Роджер.

— Как? Она приезжала к вам?

— Да.

— Поразительное существо, — сказал Келем, пожав плечами. — Никто никогда не может предугадать, какой она выкинет номер. Но зто так, между прочим. Вы ошибаетесь, полагая, что прошлой ночью на вас напал именно Александр. Уверяю вас, он был здесь, когда я приехал домой, то есть немногим позднее одиннадцати, и с тех пор из дома не выходил.

Роджер не поверил Келему, но промолчал. А тот, казалось, почувствовал облегчение.

— По-моему, в темноте все толстяки кажутся одинаковыми, — продолжал он. — Зачем вы приехали сюда, инспектор? Как я понимаю, не только для того, чтобы повидаться с ним?

— Нет. Я уже говорил вам, что в этом направлении скрылись двое людей, — ответил Роджер и переменил тему разговора. — Мне нужно возвращаться в Лондон. Что вы могли бы рассказать о Гризельде Фейн?

— Она дочь человека, с которым у меня были деловые связи. У него возникли финансовые затруднения, и он пытался покончить с собой, но остался жив. Умер он в лечебнице для буйнопомешанных.

Я всегда старался помочь ей. Она поразительное создание, как вы, без сомнения, успели заметить. У нее, надеюсь, нет серьезных неприятностей?

— Я хотел бы задать ей несколько вопросов.

— В связи со смертью моего сына?

— Да. Она виделась с ним вчера вечером…

— Я начинаю понимать. По-видимому, вы узнали про тот злополучный случай, когда она притворилась, будто стреляет в Энтони. С вашей стороны было бы ошибкой принять это всерьез. Я рассчитываю на вашу деликатность…

— Безусловно.

— Прекрасно. Мне думается, что мы поняли друг друга. Очевидно, вы захотите оставить здесь своих людей. Но не нужно, чтобы бедняги болтались вокруг дома. Я не возражаю, чтобы они находились в доме. Уверяю вас, ни я, ни Александр, не попытаемся бежать.

Да, кстати, не нарушу ли я ваших планов, если задержусь здесь до вечера или даже до завтрашнего утра? Смерть сына — страшный удар для моей жены, и я очень опасаюсь за нее.

— Постарайтесь приехать сегодня и как можно позже, — резковато ответил Роджер. — А теперь я хотел бы снова побеседовать с мистером Александром.

Александр по-прежнему сидел на кушетке в холле на первом этаже. Синева сошла с его губ, но лицо все еще было пепельно-серым. Судороги тоже прекратились. Он еле слышным голосом разговаривал с Гарденером и Меллором. Гарденер казался очень заинтересованным.

— Действительно это будет замечательный отпуск, — говорил Александр. — Обслуживание первоклассное. Что касается вашей работы, то ее по праву можно назвать благородной, на благо общества. Выслеживание опасных преступников в целях защиты жизни и имущества людей…

Он печально улыбнулся.

— Что касается меня, то ведь известно, что жизнь редко оправдывает ожидания. Должен признаться, что в молодости у меня были грандиозные мечты, а самая заветная — стать знаменитым сыщиком. Кроме того, меня привлекала красивая форма и импозантная внешность офицера полиции. Мне и в голову не приходило, что причуды и превратности судьбы не позволят мне реализовать эти горделивые планы…

Когда Роджер и Келем вошли в холл, Александр поднял голову и лицо его сияло.

— Энди, дорогой мой! Я все время тревожился, что тебя так долго нет! Инспектор Уэст, если не ошибаюсь? Вы стали такой знаменитой персоной.

Он поднялся и на нетвердых ногах сделал шаг вперед.

— Энди, скажи мне правду, был ли я… — Александр запнулся, потом с великим усилием закончил свой вопрос: — Буйным?

И когда Келем не стал этого отрицать, он, горестно вздохнув, взглянул на Роджера:

— Я очень сожалею, инспектор, ужасно сожалею…

— Все в порядке, — резковато ответил Роджер.

— Пошли наверх, — предложил Келен Александру. — А вы, инспектор, не согласитесь поужинать с нами?

— Нет, благодарю, — отказался Роджер. — Но если вы сможете выделить что-нибудь для моих ребят, они будут вам признательны.

— Я позабочусь об этом, — пообещал Келем, — ну а пока… всего доброго…

Тяжело ступая, Александр тем временем добрался до половины лестницы. Вид у него был чрезвычайно подавленный. Ну никак нельзя было заподозрить этого человека в притворстве!

Вместе с Келемом Александр исчез за дверью кабинета.

— Ну, будь я… — начал Гарденер.

— Молчите, — остановил его Роджер. — Я все понимаю и не думаю, что Александр действительно болен. И вообще я никому не верю в этом доме. Мне потребуется ваш полный и подробный отчет обо всем, что здесь произойдет.

Гарденер, вы возвратитесь назад с Келемом, а вы, Меллор, оставайтесь на месте, пока я вас не позову. И посматривайте, не появится ли Гризельда или один из тех парней, которые напали на меня возле Виктории. Гарденер приметил их.

В кабинете был один Эдди Дейли. Он не располагал никакими новыми сведениями или «ужасными подробностями». При виде разбитого футляра от машинки он состроил кислую мину, но когда Роджер извлек из футляра машинку, он с удовольствием установил, что, хотя эмаль и пострадала, машинка была в рабочем состоянии. Роджер сел за машинку. Эдди нетерпеливо сопел ему в затылок.

— Вот они! — завопил Эдди Дейли.

Он ткнул пальцем в приметные «т» и «с», и Роджер разделил бурное ликование Эдди.

После этого он прямиком направился в кабинет Чартуорда, который заговорщически подмигнул ему одним глазом.

— Я слышал, вы побывали на войне, Уэст! — сказал он, поглядывая на нос инспектора, красный и распухший, с едва начавшей затягиваться раной.

— Побывал, сэр, но не особенно горжусь этим. Я лишился нескольких бумаг, изъятых из комнаты Гризельды Фейн, и, как мне кажется, очень важных.

— Потеряв голову, по волосам не плачут, — миролюбиво заметил Чартуорд. — Вы были в Нью-Берри?

— Да, — ответил Роджер и вкратце изложил ситуацию.

Чартуорд слушал внимательно.

— Это все, что мне пока удалось сделать, сэр. Впрочем, есть еще одно…

— Что именно?

— Это странное дело, и мне кажется, что более разумным было бы привлечь к нему посторонних. Я имею в виду…

Чартуорд подмигнул: