- А? - Анна словно очнулась. - Извини, заслушалась тебя. Что ты спросил?

   - Это театр? - Холлисток, улыбаясь, указал на монументальное сооружение, показавшееся справа от них.

   - Да, это его задняя часть. Фасад оформлен намного интереснее конечно. Ты любишь театр?

   - Нет, он слишком однообразен, за столетия ничего не изменилось. Представь, сколько можно смотреть на это?! Я предпочитаю кинотеатры, хотя последнее время у меня вся жизнь как кино, причем сплошной триллер! - Генрих засмеялся. - Бывали времена и поспокойнее!

   - А что ты смотрел последний раз?

   - "Звездные войны", но это было уже два года назад.

   - Тебе понравилось?

   - Интересно, - Холлисток кивнул, - я вообще люблю фантастику. Забавно смотреть, как люди пишут и говорят о чем-то, что в их представлении почти невероятно, а потом наблюдать это все вживую.

   - Расскажи, как это - прожить несколько тысяч лет? Что случилось? - Анна спросила это, когда Холлисток вдруг резко остановился и оглянулся.

   - За нами кто-то идет. Мы сейчас свернули, а он еще не появился из-за деревьев. Напрягись, и ты должна сама почувствовать его.

   - Это вампир? - Анна внимательно вглядывалась в указанном направлении.

   - Да. Почувствовала?

   - Для меня это внове, но кажется, я ощущаю странное тепло…не могу описать словами.

   - Правильно, - Холлисток взял ее за руку. - Так мы и чувствуем чужих издалека. Когда свой, к этому ощущению привыкаешь, но у каждого вампира своя неповторимая аура.

   Между тем, в темноте показалась человеческая фигура, которая увидев их, вдруг резко остановилась.

   - Он опасен? - спросила Анна, сильнее сжав руку Генриха.

   - Нет, но он что-то хочет от нас. Пойдем сядем на скамейку.

   Они подошли к зданию театра, обогнули его, и выйдя к фонтану, расположенному прямо перед центральным входом, сели на одну из удобных деревянных скамей, которые ровным кругом стояли у фонтана. Человек, идущий вслед за ними, пока не появлялся.

                                                 Глава 14. Судьба одного вампира.

   - А я знаю, что он идет, - сказала Анна. - Кажется, я уже научилась видеть, не смотря.

   - Отлично! Только этому нельзя научиться, потому что все твои знания и способности у тебя теперь в крови, их просто нужно различать и уметь пользоваться. Как-нибудь мы с тобой займемся практикой. А вот и он!

   Генрих не поворачиваясь, качнул головой в сторону, откуда действительно вновь появилась фигура, похожая в темноте на тень.

   - А я не боюсь его, - сказала Анна, кладя ногу на ногу, и раскинув руки за спиной, - хотя он и похож сейчас на призрака!

   - Это ты его видишь, - ответил Холлисток, - а обычный человек вообще ничего не увидит. Разве что небольшое серое облачко. Это вампир третьей касты - ночной житель, остерегающийся прямого солнца, но вполне способный обитать и днем, когда пасмурно. Таких, кстати, абсолютное большинство.

   - А я какой касты? - Анна повернула на него лицо, в котором отразилось волнение и интерес одновременно. - Сколько их всего?

   - Ты пятой, - засмеялся Холлисток, - всего их семь. Потом я тебе все расскажу, а сейчас узнаем, что от нас хочет этот господин.

   И действительно, призрачная фигура приблизилась настолько, что можно было уже рассмотреть лицо вампира, который на самом деле проявлял нерешительность, и теперь остановился в двадцати шагах от них, разом проявившись полностью. Это был мужчина лет тридцати, худой и невысокий. Абсолютно черные волосы были аккуратно пострижены и уложены назад, превращая его, в общем красивое лицо, в совершенно усредненную модель обычного клерка. Одет он был в джинсовый костюм и кроссовки, чем сразу напомнил Генриху и Анне о Масси.

   - Простите меня, - донеслось до их слуха, - я бы хотел с вами поговорить, если можно. Разрешите подойти?

   Холлисток, не отвечая, сделал призывающий жест рукой.

   - Почему он так говорит? - шепнула Анна, нагнувшись к самому его уху.

   - Как?

   - Униженно как то.

   - Просто он соблюдает этикет. Так положено, дорогая, потом поймешь.

   Тем временем мужчина приблизился к ним, и обойдя скамейку, неожиданно опустился перед Холлистоком на одно колено. Поцеловав его руку, он взял руку совершенно пораженной Анны и аккуратно прикоснулся к ней губами.

   - Позвольте представиться, меня зовут Иоганн Блашниц. Я, можно сказать, местный житель, живу в этом городе почти пятьдесят лет. Родился в 1851 году в Ганновере. Как прикажете вас величать, господин тертон? - обратился он к Генриху.

   - Холлисток, а это Анна.

   - Очень приятно. Простите великодушно, если я вам помешал, но вы прошли мимо, и я почувствовав, кто передо мной, понял, что это последний шанс…

   - Вы живете на углу Сандкауле и Театрштрассе? - перебил его Холлисток.

   - Совершенно верно. Я был дома и стоял у окна, когда вы проходили мимо. Извините, пожалуйста, еще раз.

   - Я почувствовал ваше присутствие, Иоганн, только не обратил особого внимания. Так что у вас случилось?

   - У меня есть к вам просьба, герр Холлисток, вы один можете исполнить ее. После этого требуйте от меня все, что угодно.

   - Рассказывайте, - Холлисток обнял Анну и указал на лавочку, стоявшую рядом. - Садитесь, Иоганн.

   - Спасибо, господин тертон, - он сел на предложенное место и взволнованно начал свой рассказ. - Двадцать пять лет назад я встретил женщину. Мы полюбили друг друга и стали жить вместе,  поженились. Она чуткая, нежная, добрая, хорошая, с ее появлением моя жизнь заиграла новыми красками, я стал совершенно другим. Я решил вести нормальную жизнь, и все для того, чтобы быть вместе с ней. Она, моя кроткая Марта, знала кто я такой. Мне не хотелось скрывать от нее ничего, ведь даже малейшая ложь невозможна, если действительно любишь и уважаешь человека, иначе первая ложь - это начало конца. Марта полюбила меня таким, какой я есть, приняла мои привычки и определенный образ жизни. Единственное, что она попросила, так это чтобы она могла оставаться обычным человеком и стареть, глядя на своего вечно молодого мужа. Да и как я мог бы укусить ее, ведь она стала бы одержимой, и совсем-совсем другой.

   - Как это? - спросила Анна, с интересом слушавшая его рассказ.

   - Только начиная с пятой касты вампир может превращать человека не в обычного вурдалака, - ответил за Блашница Холлисток. - Так что у вас произошло, друг мой?

   - Понимаете, - продолжил тот, - мы прекрасно жили вдвоем, а потом взяли трех малышей из приюта, и сделали их своими родными детьми, поскольку., естественно, не могли иметь своих. Все эти годы рядом с Мартой были для меня сказкой, и когда мне казалось, что впереди у нас еще не меньше тридцати лет совместной жизни, случилось нечто, перевернувшее все с ног на голову. Марта заболела, и заболела серьезно. У нее больное сердце, ей сделали уже две операции, вставили пластиковый клапан, но сейчас ее состояние критическое. Она, бедная, мгновенно устаёт, постоянно кашляет и задыхается. Вчера мы были у врача, и он сказал мне, отведя в сторону, что жить ей от недели до двух. Это ужасно, герр Холлисток, я совершенно потерял покой, видя ее мучения и думая о наших детях, которых в случае ее смерти ждет неизвестно что.

   - Вы не сможете сами воспитать их? - спросила Анна, крепко сжимавшая руку Холлистока.

   - Есть кодекс вампира, - грустно усмехнулся Блашниц, - вы же знаете, госпожа, а спрашиваете.

   - Я еще не все знаю, - серьезно заметила Анна, - но продолжайте, продолжайте.

   - Я совершенно обезумел от отчаяния, - мужчина поклонился и заговорил снова, - все казалось глупым и неуместным. И вот сегодня, когда мы с Мартой сидели у окна, я внезапно увидел того, кто может решить мою проблему, казавшуюся совершенно безнадежной. Сам бог послал мне вас…

   - Но-но! - прервал его Холлисток, предостерегающе подняв палец.