Я не скажу, что я тогда понял, что же такое было со мной. Но я уже был убеждён в том, что произошедшее со мной было реальностью, так как я получил неопровержимые доказательства этому и после этого никто другой не смог бы меня разуверить в этом. И это не пустые слова, с детства я был очень упрямым, и если я был уверен в чём-то, то простыми словами переубедить меня было просто невозможно. Помню свои первые «научные умозаключения». Как и у любого мальчишки, у меня был большой опыт с порезами, царапинами и т.д. И мне довольно часто приходилось наблюдать свою засохшую кровь. Как-то я обратил внимание на то, что ржавчина на металле выглядит точно так же, как и засохшая кровь. Из чего я и сделал одно из первых своих «научных открытий». Я заявил своей маме, что в крови есть железо. Мне было тогда лет пять, и я был безумно рад своему «открытию». Я поспешил поделиться им со своим главным авторитетом — своей мамой.

Когда я торжественно сообщил ей о своём «великом» открытии, она спокойно сказала, что я ошибаюсь. Я пытался убедить её в своей правоте, показывая на свою засохшую кровь и на ржавчину, но она была непреклонна. Никакие мои аргументы не убеждали её, она продолжала убеждать меня в том, что я ошибаюсь. Тем не менее, я, обидевшись на её нежелание видеть очевидное, остался при своём мнении. Аналогично закончилась и моя попытка поделиться с ней моими выводами по поводу того, что наше Солнце — только одна из звёзд. Всё это конечно меня сильно огорчило, но не более того. Позже, когда я уже учился в школе и узнал из учебников, что был прав, я спросил её о причине таких ответов. Я спросил её: «неужели она не знала о железе в крови, будучи медиком и о том, что Солнце — одна из звёзд во Вселенной»?! Ответ её был прост и удивил меня. Она сказала мне, что естественно знала об этом, и причиной такого её ответа было желание воспитать во мне характер. Чтобы я не изменял своего мнения только потому, что кто-то, кого я или кто-нибудь другой считает авторитетом, утверждает обратное, не приводя каких-либо доказательств своей позиции.

До школы таким авторитетом для меня была она и таким образом, воспитывала во мне независимость мнения. За что я ей премного благодарен. Кто знает, как бы всё обернулось в моей жизни, если бы этого не было. В школе, а позднее в университете, я уже был готов к тому, что не всё, чему там учат, является истиной в последней инстанции. И если ты видишь и понимаешь происходящее не так, как это делает большинство, это ещё не означает, что ты не прав, а право большинство. И право только потому, что большинство не может ошибаться. Может, и ещё как…

Когда мне было лет четырнадцать, мне пришлось испытать состояние, которое мало кому-либо знакомо. Летом 1975 года я испытал нечто необычное. Как-то ближе к вечеру я почувствовал себя уставшим, мои глаза просто слипались. Я прилёг и мгновенно уснул. Проснулся часа через два и почувствовал озноб. Градусник подтвердил наличие высокой температуры. Вроде бы не было никаких причин получить серьёзную простуду. Я не лежал на сырой земле, меня не продуло сквозняком после того, как я вспотел. Тем не менее, температура продолжала расти, и жаропонижающие таблетки не оказывали на неё никакого действия. Около десяти часов вечера она поднялась до 40,5°С. Вообще-то, я всегда переносил температуру легко. При температуре 40°С я чувствовал себя немного вялым и только. Проглотив ещё одну жаропонижающую таблетку, данную мне матерью, я довольно-таки быстро заснул. Проснулся я ночью оттого, что мне не хватало воздуха. Когда я проснулся полностью, то обратил внимание на то, что у меня всё пересохло во рту, мои губы потрескались и были необычайно сухими. В лёгких и горле наступила «засуха», и дыхание было очень частое, как пульс. Но самое интересное было в том, что я чувствовал, как горячая как кипяток кровь с каждым частым сокращением сердца, выталкивается в мои артерии и как бурлящая кровь расплавленным металлом растекается по всему телу.

Ощущение кипятка, растекающегося по твоим собственным жилам — весьма необычное чувство. При этом мне казалось, что кровать вместе со мной стала вращаться. Какая у меня была в тот момент температура, я не знаю. Ощущение температуры в 40,5°С не шло ни в какое сравнение с этим чувством. Это было ощущение магмы, растекающейся по моим сосудам. Я был абсолютно спокойным и размышлял о себе, как о постороннем человеке. В моей голове возникла мысль о том, что ещё какие-нибудь полградуса, и моя кровь свернётся. Я знал о том, что при 42°С сворачиваются белки крови. И думал о возможной смерти от этого, как будто это меня не касалось. После этого я, как бы, провалился во что-то и очнулся только утром в своей кровати, чувствуя себя прекрасно. Замер температуры показал, что у меня 36,6°С. Я покинул свою постель и отправился на улицу, где меня ждали друзья. Всё произошедшее было чем-то невероятным. Никогда мне не приходилось слышать от других, о том, что кто-либо испытывал нечто подобное.

В моей жизни мне приходилось много раз находиться в критических для жизни ситуациях, но никогда я не испытывал страха перед возможной смертью. И это не связано с детским невежеством… Со временем мой опыт пополнялся всё новыми и новыми странностями. Общение с окружающими всё более и более убеждало меня, что многое, происходящее со мной, с другими не происходит. Я конечно понимал, что, вполне возможно, мои знакомые и друзья рассказывают не обо всём, происходящем с ними. Но, тем не менее, у меня начало зарождаться подозрение, что происходящее со мной во многих случаях, по крайней мере, странно.

 «Критической массы» всё это достигло, когда я уже был студентом. После окончания первого курса, я летом работал в студенческом стройотряде. Я был квартирьером отряда, поэтому пришлось досрочно сдавать сессию, чтобы выехать с группой на место нашей будущей работы и подготовить лагерь к приезду отряда. Я впервые попал в заполярье, в город Уренгой. Летняя тундра — просто неповторима. Я даже не мог представить себе подобной красоты края вечной мерзлоты. Летом тундра — край озёр и болот, точнее трясин. Их красота — величественна и смертельно опасна. Планы нашего стройотряда изменились, и мы перебрались в Надым. Мне не повезло из-за того, что я неплохо умел готовить, пришлось кашеварить на весь отряд. Мой рабочий день начинался в четыре утра и заканчивался в полночь. И так — каждый день: сначала надо было помахать топором, нарубить дров на весь день и кормить своих «гавриков» в три смены, закупать продукты на каждый день и по песку на своём горбу тащить их в лагерь и между всем этим ещё и мыть посуду. Каждый день мне выделяли одного помощника, который после одного дня работы на кухне еле доползал до своей постели. Короче, из меня шёл «пар» в прямом и переносном смысле.

На заработанные в стройотряде деньги я решил сделать себе подарок и купил хороший фотоаппарат ФЕД и фотовспышку к нему. На дворе был 1980-й год, второй курс университета. На день рождения одной из сокурсниц меня попросили прийти с фотоаппаратом, что я и сделал. Я стал фотографировать, используя фотовспышку. Фотоаппарат при этом повёл себя очень странно. Вспышка срабатывала через два раза на третий. Я не мог понять, что же такое происходит. У моего сокурсника тоже был фотоаппарат, но не было вспышки.

Когда он увидел, что я прекратил фотографировать, Сергей Похилько (так звали моего друга) попросил фотовспышку для своего фотоаппарата. У него моя вспышка работала, как «часики», и это обстоятельство убедило меня в том, что «собака зарыта» в моей фотокамере. Другого логического объяснения данного факта просто не существовало. И я отправился со своей фотокамерой в гарантийную ремонтную мастерскую, где и объяснил суть проблемы.

Покинув в облегчённом виде, в прямом и переносном смысле (без фотоаппарата) мастерскую, я уже радовался возможности в ближайшем будущем получить в свои руки нормально работающую фотокамеру. Через несколько дней, предварительно созвонившись с ремонтной мастерской, я в приподнятом настроении отправился забирать свою горемычную фотокамеру. В мастерской ко мне вышёл мастер, работавший с моей камерой, и сообщил мне, что никаких проблем он не нашёл, и вообще, что моя фотокамера — просто замечательная. Я ему, конечно, поверил, но, тем не менее, попросил проверки данного умозаключения на практике. На что он милостиво согласился и самолично продемонстрировал работу моей фотокамеры со вспышкой.