Если иные из этих изображений могли быть пустой условностью, будучи просто списаны с гробниц знати, то другие действительно показывали быт зажиточных мастеров. Вот что рассказывал о себе на рубеже XVIII и XIX династий один начальник скульпторов. Он называет себя «малейшим из селения своего», и говорит: «Узнал меня владыка мой, весьма почтен был я сердцем его. Видывал я царя в его образе солнца в святыне дворца его. Возвеличил он меня против друзей, смешался я с вельможами дворца... Назначил он меня руководителем работ, когда я был мал. Нашел он меня. Почтен я был сердцем его. Введен был я во двор золота производить статуи, изображения всех богов».

Хотя бы по тому, что кладбищенский рабочий отряд объединял в себе разных ремесленников, видно, что работа, в данном случае — над гробницей, была распределена между многими мастерами. То же можно наблюдать и на изображениях больших мастерских. Однако нельзя сказать, чтобы распределение работы было вполне налаженным. По крайней мере в кладбищенском отряде, когда к работе приступали живописцы и резчики, случалось, что прочие работники бездействовали в течение нескольких дней.

И все-таки исключительная специализация составляла особенность тогдашнего ремесла. В этом отношении любопытен список всевозможных обозначений — своего рода терминологический справочник — дошедший до нас не полностью в нескольких копиях от времени, непосредственно следующего за Новым царством. В этом справочнике, например, среди строительных рабочих представлены горнорабочий, каменотес, некий «ломатель» (очевидно, также работник по камню), живописец, резчик, штукатур («гипсовщик»), носильщик камня, строитель стен, «смыкатель» (кладки). Среди оружейников представлены изготовитель брони, изготовитель луков, мастер по стрелам, колесничный мастер. Также в справочнике упомянуто пять разновидностей пекарей.

ЗНАТЬ, ЖРЕЧЕСТВО И ВОИНЫ

«Оделся ты в тончайшее полотно, поднялся ты на колесницу, жезл золотой в руке твоей... запряжены жеребцы сирийские, впереди тебя бегут эфиопы из добычи, добытой тобою. Ты опустился в свой корабль кедровый, оснащенный от носа до кормы, ты достиг своего доброго загородного дома, который сотворил ты себе сам. Уста твои полны вином и пивом, хлебом, мясом, пирожными. Откормленные быки заколоты, вино откупорено, пение сладостное перед лицом твоим. Твой начальник умащений умащает маслом, твой старшина сада — с венком, твой начальник птицеловов приносит уток, твой рыболов доставляет рыбу. Твое судно пришло из Сирии-Палестины, груженное всякими добрыми вещами. Твой загон полон телят. Твоя челядь здорова».

Так представляли себе при XIX династии быт сановника. Стоило, говорилось во времена Нового царства, вельможе кликнуть одного человека, как на его зов откликалась тысяча. Падая ниц, приветствовали своего владыку слуги и подчиненные.

Однако знать точно так же сама пресмыкалась перед фараоном. Двор представал перед ним лежащим на животах и целующим землю. Могущество знати в Новом царстве теперь основывалось не столько на ее частном землевладении, сколько на положении в государственном аппарате, так что оснований для подобного раболепствования было более чем достаточно. Хозяйство вельможи в Древнем царстве было его личным хозяйством, противоположным «дому царя». С крушением господства древней наследственной знати о «личном доме» мы слышим обыкновенно только в отношении номархов, которые строго различали при этом, что принадлежит лично им, и тем, что, будучи царским, принадлежало им только «по должности». Понятие «личного дома» в Новом царстве с упразднением последнего оплота могущества наследственной знати, каким являлось мощное хозяйство номархов, постепенно выходит из употребления.

Надпись XVIII династии глухо упоминает о владениях

сановника одновременно в Верхнем и Нижнем Египте. На стенах гробниц бывает изображено много людей, работающих на поле и гумне на хозяина гробницы.

Но у нас нет никаких указаний на то, что владения сановников XVIII династии приближались по размерам к владениям вельмож Древнего царства или к владениям номархов Среднего царства. Перечням десятков поселений, принадлежавших вельможе Древнего царства, нечего противопоставить из источников Нового царства.

По-видимому, номархи перестали быть полными распорядителями земель собственного нома — при XVIII династии мы находим одного номарха, который заведовал пашнями в номах на всем юге страны.

Упоминания земельных владений у частных лиц встречаются на протяжении всего существования Нового царства. Это не просто наделы, используемые на определенных условиях, а земли, закрепленные за тем или иным человеком или даже за его родом, находящиеся в полном распоряжении владельца. Но было ли это собственностью или только владением — в каждом отдельном случае трудно сказать определенно.

В составе знати произошли существенные изменения. Можно назвать для первых двух столетий Нового царства, не говоря уже о последующих, видных и даже виднейших ее представителей, бывших детьми сановных родителей.

Придворная и местная знать, унаследовавшая от своих предков место в обществе, существовала наряду с новой служилой знатью. По-прежнему костяк знати составляли номархи. Одни из них были назначены царем, другие были преемниками своих предков, также номархов.

Еще во второй половине Нового царства иной номарх, совсем в духе Среднего царства, хвалился знатностью своего происхождения. Сан номарха был одним из самых высоких. Даже начальник царской казны получал его в виде повышения. Иногда власть номарха простиралась за пределы его области: при XVIII династии номархи Тинского нома были одновременно правителями Южного оазиса, хотя последний лежал среди пустыни и имел своего особого владетеля. Цари этой династии поддерживали с номархами самые близкие отношения. Номархи были настолько сильны, что стоило в конце XIX династии немного поколебаться царской власти, как страна оказалась в руках номархов.

К местной знати вплотную примыкала придворная, столичная знать, или, вернее, ее часть, связанная с номовой родственными узами или равная ей по происхождению.

Конечно же, ничем не отличалось от высшей знати жречество Нового царства. При XVIII династии одежда жрецов долгое время была такой же, как и у вельмож. Жрецы, как и прочие представители знати, увлекались охотой, а иной верховный жрец мог с удовольствием вспоминать, как ходил в походы вместе с фараоном.

Если даже рядовыми жрецами часто бывали дети верховных жрецов и высших сановников, то нечего и говорить, что в верховных жрецах и даже второстепенных состояли царевичи и другие царские родственники, номархи и важнейшие сановники. Звание начальника жрецов местных храмов и в Новом царстве оставалось важным саном номарха. Если учесть, что считалось желательным пополнение жречества знатными людьми — уроженцами данной местности, то связь местных храмов с местной знатью станет еще яснее.

Управление хозяйством главного государственного божества Амона брали в свои руки сами верховные сановники, так что столичный храм Амона при XVIII династии был очень богат. Каких размеров храмовые владения достигали во второй половине Нового царства, можно судить по тому, что за одно только тридцатилетнее царствование Рамсеса III (или, по другому счету — IV) в начале XX династии храмам было передано свыше 100 тысяч людей, около 500 тысяч голов скота и свыше миллиона арур пахотной земли. И это не считая других бесчисленных подношений и ежегодных поставок и даров.

Масштабы хозяйства большого храма можно представить себе, исходя из количества людей — «голов», переданных тем же Рамсесом в его новый поминальный храм, посвященный Амону (ныне — Мединет-Хабу). Их было 62 626 человек.

В только что названном поминальном храме хозяйством управляли не верховные жрецы, а высокопоставленные гражданские сановники. Однако это был едва ли не единичный случай.

По своему общественному положению рядовое жречество приближалось к привилегированной части войска — колесничным бойцам. Богатые храмовые владения, частично ими управлявшиеся, представляли вместе с поступлениями от жертвоприношений, казалось бы, достаточное обеспечение для него, но многие жрецы, помимо этого, имели еще и другие источники доходов. Писцовая книга XX династии перечисляет множество земельных наделов, находившихся во владении отдельных жрецов. Жрецы бывали владельцами внушительного количества рабов.