Уже через тридцать секунд после соединения оператор сообщил о звонке Беймуразу Абдурахмановичу. Тот мгновенно потащил за собой руководителя союзной бригады к кабинету министра, на ходу излагая суть дела. По аппарату ВЧ-связи оторопевшего министра, который возмущенно пожирал глазами тянущегося по стойке «смирно» начальника отдела особо тяжких, москвич передал информацию тиходонскому генералу, а тот сразу связался с дежурной частью. Шла пятая минута разговора, когда машина УВД подъехала к пункту междугородной связи. Автомат на Предгорск работал плохо: глотал монеты и постоянно разъединялся, другого автомата на это направление не было. Молодой, но грамотный опер вошел в зал, неприметно подошел к кабине как раз тогда, когда вновь объявившийся фигурант «Трассы» закончил разговор и, зло ударив по рычагу, повесил трубку.

Опер ухитрился не наделать ошибок и незаметно вести «трассовика» до самого дома. Когда дверь за наблюдаемым закрылась, опер сел на бордюр и долго не мог встать, безуспешно пытаясь унять дрожь во всем теле.

Потом он позвонил, и на место выехала уже специальная группа, которая обложила входы и выходы, установила личность фигуранта и перетряхнула его связи. Иван Гребешков, двадцать семь лет, судим в несовершеннолетием возрасте за грабеж, судимость погашена. Работает грузчиком мебельного магазина, но месту жительства и работы компрматериалов не имеется. Поддерживает отношения с тремя знакомыми детских лет и двумя сотрудниками своего магазина — бригадиром грузчиков и продавцом. Иногда совместно употребляют спиртное, с друзьями детства ездит рыбачить. С коллегами отношения больше деловые: кому достать мебельный дефицит, куда привезти, сколько получить… Знакомых Гребешкова по имени Николай выявить не удалось.

Информация, собранная о «трассовике» за неполных восемь часов, была, естественно, довольно скудной. К вечеру стало известно, что один из друзей детства — авторихтовщик высокой квалификации. Чуть позже пришло сообщение, что Гребешков иногда ездит на красном автомобиле, принадлежащем не то родственнику, не то знакомому.

— Дома мы у него вряд ли что-то найдем, — рассуждал вслух Ледндк, как всегда морщась то ли по привычке, то ли желудок его мучил постоянно. — Даже если вытряхнем из него этот «Жигуль»-«коррида», привяжем его по краске и что? Скажет, давал кому то покататься, или угнали, а потом вернули… Что еще? К фотороботу он не подходит. Остается телефонный разговор, хорошо теперь это доказательство. Только что доказывает?

Совещание проходило поздним вечером в просторном кабинете начальника УУР. Сам Скляров — плотный, среднего роста сорокапятилетний полковник — почти все время молчал и чертил на листе изогнутые под острым утлом линии. Наконец он поднял голову.

— Нет, надо брать на такой крючок, чтобы уже не соскользнули. Этот Николай нужен, оружие нужно, форма… Да хорошо бы с поличным — в момент нападения.

— А еще лучше, когда уже застрелят водителя и начнут труп прятать, — вдруг ляпнул Сергеев, и все присутствующие, человек восемь, обернулись к нему. — Чтобы обратного хода не было.

Раньше майор не позволял дерзить начальству, поэтому его фраза была расценена как не слишком продуманное предложение.

— Мы обязаны, — Скляров выделил это слово. — Мы обязаны пресечь преступление, а не наблюдать за ним со стороны!

— Тогда есть только один способ — подставная машина с засадой, — спокойно предложил Сергеев. — Я могу и поехать.

Наступило молчание. Начальники отделов и несколько оперативников размышляли над предложенным вариантом. У него имелось множество достоинств и почти столько же недостатков. Следовало определить, что же перевешивает.

— Пожалуй, разумно, — прервал молчание Скляров. — Выберем участок, выставим прикрытие, посадим парочку снайперов. Троих в машину: один за рулем, двое сзади внизу, сиденье снимем… Разумно. Надо только знать: когда и где они намечают действовать.

— Ну это-то сущая ерунда, — небрежно сказал Сергеев, и Ледняк взглянул на него внимательно: не оставалось сомнений, что подчиненный попросту издевается.

— А вот где подходящую машину взять? — продолжал майор. — У генерала черная «тридцать один», приманка что надо, но ведь, наверное, не даст? Как думаете, товарищ полковник? Вдруг стрельба, а это почти сто процентов, вот машине и конец!

Попов видел, что после последней операции «Финала» Саша здорово изменился. И сейчас ерничает и лезет на рожон, балансируя на самой грани дозволенного, а иногда заходя за эту грань — именно новый Сергеев, которому по фигу и служба, и субординация, и начальство. Чуть что — удостоверение на стол, ключи с личным жетоном и печатью — на стол, и будьте здоровы, товарищи полковники с генералами!

Однако и Скляров, и насторожившийся было Ледняк восприняли замечание майора как серьезный и дельный «гвоздь», забитый по самую шляпку в начавшийся вырисовываться план предстоящей операции.

— К генералу мы за этим не пойдем, — решительно сказал Скляров. — Надо придумать что-то другое.

— Где-нибудь договориться… В автоколонне, например, — предложил Ледняк.

— Хорошую не дадут, а какую дадут — на такую не позарятся, — выразил кто-то общее мнение.

— Да, вот незадача. — Скляров выглядел обескураженным.

— Разве это незадача? — бодро воскликнул Сергеев. — Я достану машину люкс! Черная «Волга», новенькая, с люком в крыше, на тридцать первой резине, с желтыми противотуманками! Пальчики оближете! Если меня из-за нее не убьют, можете увольнять!

— Что ты болтаешь, Александр, — отечески строго пожурил Ледняк. — Где ты возьмешь такую машину?

— Одолжу, — буднично ответил майор. — У моего друга Ашота. Знаете пельменную на Вокзальном спуске? Он ее хозяин. Очень вкусные пельмени, между прочим. Рекомендую попробовать.

— Ладно тебе с пельменями, — отмахнулся Скляров. — Точна будет машина?

— Сто процентов. Если, конечно, Ашот не уехал. Или «Волгу» не угнали.

На этом оперативное совещание закончилось.

— Ты что, Александр? — спросил в коридоре Ледняк. — Какой-то нервный, взвинченный, серьезные дела шуточками разбавляешь… Переутомился? Нервы сдают?

— Да нет, я в порядке. — Сергеев отвернулся и пошел по коридору. Начальник отдела пристально смотрел ему вслед.

На следующий день в восемь утра Гребешков вышел из дома, чем привел в движение бригаду наблюдения и фиксации. По дороге в магазин зашел в будку телефона-автомата, набрал номер, зафиксировать который не удалось. Зато заимствованная на время в КГБ система «Звук» фиксировала лазерным лучом колебания стекла кабины и вновь преобразовывала их в слышимую речь. Несмотря на расстояние (около ста метров), качество записи было отличным, если не считать кратковременных провалов, когда линию лазерного луча перекрывал случайный прохожий.

«Доброе утро, Николай, это я. Звонил вчера, как дог-лись. Ругается, кричит, говорит, уже аванс взял…»

Недостатком системы «Звук» являлось то, что она не воспринимала ответов собеседника.

«Я так и с-зал. Но сегодня надо делать. Ага-чше попозже, мне надо левый — нитур отвезти. Ладно, в пять. Понял».

С этого момента отдел особо тяжких, да и весь УУР завертелись в стремительном круговороте дел.

Иван Гребешков неторопливо добрался до магазина, где важно выполнял свои служебные обязанности, которые заключались в погрузке купленной мебели, но в связи с отсутствием мебели и покупателей сводились к расхаживанию по залу, веселым разговорам с молодыми продавщицами да перешептыванию с какими-то людьми, возникающими время от времени из двери черного хода.

Тем временем Сергеев заглянул в пельменную и попросил у Ашота «Волгу» покатать девочек. Если просьба хозяина и не понравилась, то виду он не подал.

— Конечно, дорогой, какой, разговор! Отдай когда захочешь, хоть всю жизнь катайся!

Правда, радушие в голосе казалось не вполне натуральным.

Сергеев загнал машину во внутренний двор УВД, снял заднее сиденье, примерился. Поместиться мог только он один. Валера Попов предложил, чтобы майор сел за руль, а сзади спрячутся они с Тимохиным. Попробовали, все выходило отлично. Но Ледняк этот вариант забраковал.