— Погодите, мистер Хоуг, — вмешалась Синти Крейг-Рэк-делл. — Мне кажется, вы с мужем просто не поняли друг друга. Ведь вы хотите сказать, что не знаете, чем занимаетесь днем, в прямом смысле этого слова, верно?

— Да, — благодарно выдохнул Хоуг. — Именно так.

— И хотите, чтобы мы выяснили, чем вы занимаетесь, проследили за вами, узнали, куда ходите, и сообщили вам, правильно?

Хоуг энергично закивал головой:

— Да, именно это я и пытался сказать.

Рэнделл перевел взгляд с Хоуга на жену и обратно на Хоуга.

— Давайте внесем ясность, — предложил он. — Вы действительно не знаете, чем занимаетесь днем, и хотите, чтобы я это выяснил. И сколько же времени все это продолжается?

— Я… не знаю.

— Так, а что же вы знаете?

Благодаря нескольким наводящим вопросам Хоуг, наконец, сумел описать свои невзгоды. Насколько можно было судить, он помнил все, что случилось с ним в те пять лет до его пребывания в пансионате святого Георгия в Дюбуке. Его уже больше не беспокоила неизлечимая амнезия, да и сам он считал себя полностью выздоровевшим. А когда выписался, администрация больницы нашла ему работу.

— А что за работа? — спросил Рэнделл.

Хоуг не знал. Вероятно, это была та же самая работа, что и сейчас. Выписывая его из больницы, ему внушили, что о работе незачем беспокоиться и надо стараться забывать о ней дома.

— Видите ли, — объяснил Хоуг, — они полагали, что причиной моей амнезии стало сильное нервное напряжение и переутомление. Я помню, доктор Рэннол особо подчеркнул, что я должен избегать любых упоминаний о том, где работаю и чем занимаюсь. А возвращаясь домой, мне следует забыть обо всем и постараться найти себе хобби. Вот я и пытался следовать этому совету.

— Хм. Надо заметить, вы действительно в этом преуспели. Послушайте, а вас не лечили гипнозом?

— Не знаю.

— Думаю, лечили. Как ты думаешь, Син? Такое вероятно?

— Вполне, — кивнула жена. — Постгипнотическое внушение. Понятно, что спустя пять лет, несмотря на все свои попытки, он просто не способен вспомнить о своей работе. Своеобразный метод лечения, если не сказать больше.

Рэнделлу этого было вполне достаточно. Синти прекрасно разбиралась в психологии. Откуда она брала ответы — из книг или руководствовалась чистой интуицией, — Рэнделл не знал, да и знать не хотел. Чаще всего она оказывалась права.

— Одно мне не нравится, — добавил он. — Пять лет вы пре-спокойненько жили себе, явно не заботясь, где и кем работаете. Откуда же это внезапное желание узнать о своей профессии?

Хоуг поведал им о дискуссии за обеденным столом, о странном веществе под ногтями и докторе Потбери, который выставил его из своего кабинета.

— Мне страшно, — несчастным голосом произнес он. — Мне казалось, что это кровь А теперь я уверен: это нечто… еще хуже.

— А почему вы так решили? — спросил Рэнделл.

Хоуг нервно облизнул губы:

— Ну, потому что… — он замялся, не зная, как объяснить. — Но вы поможете мне?

— Это не по моей части, — строго сказал Рэнделл. — Вам, без сомнения, нужна помощь, но только не наша, а психиатра. Амнезия не по моей части. Я — обыкновенный детектив.

— Но мне и нужен детектив. Я хочу, чтобы вы проследили за мной и выяснили, чем я занимаюсь.

Рэнделл хотел было отказаться, но вмешалась жена:

— Я уверена, что мы сможем вам помочь, мистер Хоуг. Возможно, вам все-таки следует проконсультироваться у психиатра…

— Нет, нет.

— …По если вы хотите, чтобы мы проследили за вами, мы это сделаем.

— Не нравится мне все это, — заметил Рэнделл. — Мы же ему вообще не нужны.

Хоуг положил перчатки на стол и достал из внутреннего кармана пачку денег.

— Я заплачу.

Он принялся отсчитывать банкноты.

— Я принес только пять тысяч, — с беспокойством произнес он. — Этого достаточно?

— Достаточно, — заверила его Синти.

— Для начала, — добавил Рэнделл. Он взял деньги и сунул их в карман рубашки. — Кстати, если вы не знаете, чем занимаетесь на работе, и помните только больницу, то откуда у вас деньги? — Он постарался спросить об этом как можно более равнодушно.

— А мне платят каждое воскресенье. Две тысячи долларов.

Когда он ушел, Рэнделл передал деньги жене.

— Неплохие бумажки, — заметила опа, аккуратно разглаживая и раскладывая их. — Тедди, а почему ты хотел избавиться от этого увальня?

— Вовсе не хотел. Я просто набивал себе цену. Старый трюк с запудриванием мозгов.

— Так я и думала, но ты чуть было не спугнул его.

— Ничего подобного. Я же знаю, что вполне могу положиться на тебя. Уж ты-то его не выпустишь, пока он не расстанется с последней монетой.

Она счастливо улыбнулась.

— Ах ты, моя душечка. У нас так много общего: мы оба любим деньги. И ты ему поверил?

— Ни единому слову.

— Я тоже. Ну и отвратительный тип! Хотела бы я знать, что у него на уме.

— Не знаю, но постараюсь разобраться.

— Ты что, собираешься следить за ним сам?

— А почему бы и нет? С какой стати я должен платить кому-то сто долларов в день без всякой гарантии, что его не упустят.

— Тедди, не нравится мне вся эта история. Зачем ему понадобилось платить нам столько денег?

— Вот это-то я и хочу узнать.

— Будь осторожен. Ты помнишь «Союз рыжих»?

— Союзы ры… А, опять Шерлок Холмс. Пора бы вырасти из этого возраста, Син.

— Самому бы не мешало подрасти. Этот коротышка ничего, кроме зла, нам не принесет.

Она вышла спрятать деньги, а когда вернулась, он стоял на коленях возле кресла, в котором сидел Хоуг, и с остервенением прыскал из пульверизатора одеколоном.

— Син… — произнес он, обернувшись к жене.

— Да, Тедди?

— Ты кресло не трогала?

— Нет, конечно. Я только протерла подлокотники перед его приходом.

— Я не об этом. Я спрашиваю, после того, как он ушел. Он хоть перчатки-то снимал?

— Погоди… Да, снимал. Я еще смотрела на его ногти, когда он рассказывал.

— И я тоже. Мне просто хотелось убедиться, что я еще в здравом уме. Ну-ка взгляни.

Она внимательно осмотрела подлокотник кресла, осыпанный мельчайшей серой пылью. На полированной поверхности не было никаких следов, никаких отпечатков пальцев.

— Наверное, он к ним не прикоснулся. Но этого же не можег быть. Когда он сказал «мне страшно», я заметила, как он сжал подлокотники. У него даже суставы побелели.

— Может быть, коллодий?

— Не глупи. Ты же сам видишь: никаких следов. И потом, ты здоровался с ним за руку и обязательно бы заметил.

— Нет. Ну и дела! Человек без отпечатков пальцев. Будем считать, что нас просто посетило привидение.

— Привидение не станет платить, чтобы за ним следили.

— Да у них и денег-то нет.

Рэнделл поднялся, прошел на кухню, снял телефонную трубку и набрал номер.

— Свяжите меня с клиникой в Дюбуке… Э-э… сейчас. — Он прикрыл микрофон ладонью и подозвал жену: — Син, в каком чертовом штате может находиться этот город?

Через сорок пять минут он бросил трубку на рычаг.

— Нет, ну это полный финиш, — объявил он в недоумении. — Оказывается, в этом самом Дюбуке никогда не было, нет и, по всей вероятности, не будет никакого пансионата святого Георгия. И доктора Рэннола тоже не существует.

— Вот оп, — Синти Крейг-Рэнделл толкнула в бок мужа.

А он продолжал преспокойно держать перед собой газету, словно был поглощен чтением.

— Да вижу я его, вижу, — процедил он сквозь зубы. — Уймись. Можно подумать, тебе впервые пришлось заниматься слежкой.

— Тедди, будь осторожен.

— Не беспокойся. — И он стал наблюдать поверх газеты, как Джонатан Хоуг спускается по ступенькам большого дома, в котором находилась его квартира. Выйдя на тротуар, Хоуг свернул налево. Часы показывали 53 минуты девятого.

Рэнделл поднялся и, неторопливо сложив газету, оставил ее на скамейке рядом с автобусной остановкой. Затем подошел к аптеке, у входа в которую стоял автомат для продажи жевательной резинки, и опустил в щель монету, заодно в зеркале наблюдая, как Хоуг не спеша идет по улице. Рэнделл повернулся и последовал за ним по противоположной стороне.