— Думаете, они этого не хотят?

— Конечно, нет. Если бы они хотели устроить беспорядки, то воспользовались бы ситуацией у обувного магазина, а вместо этого они послушно отступили перед одним-единственным человеком с бластером в руках. Перед роботом, который не способен был выстрелить, что они, должно быть, поняли, как только распознали, кто вы на самом деле. Все они медиевисты. Безобидные чудаки. Вы могли этого не знать, но я-то дал маху! И ведь мог же сообразить, да из-за всей этой заварухи на меня нашла какая-то… сентиментальная дурость. Поверьте мне, я знаю, что за люди становятся медиевистами: мягкие, мечтательные. Жизнь здесь слишком трудна для них, и они с головой уходят в идеальный мир прошлого, который они сами выдумали. Если бы вы могли подвергнуть цереброанализу все это движение, как вы делаете такое с отдельными людьми, то обнаружили бы, что они способны на убийство не больше, чем сам Джулиус Эндерби.

— Я не могу поверить вам на слово, — медленно произнес Р. Дэниел.

— Что вы хотите сказать?

— Вы слишком быстро изменили свою точку зрения. К тому же ваши слова расходятся с вашими действиями. Вы назначили встречу с доктором Джерриджелом за несколько часов до того, как мы пошли в столовую. Тогда вы еще не знали ни о каком пищевом мешке и не могли подозревать меня в убийстве. Зачем же вы все-таки ему звонили?

— Я подозревал вас даже тогда.

— А прошлой ночью вы разговаривали во сне.

Глаза Бейли расширились.

— Что я говорил?

— Вы несколько раз повторяли одно лишь слово — Джесси. Полагаю, это относилось к вашей жене.

Бейли облегченно вздохнул.

— Мне приснился кошмар, — сказал он неуверенно. — Знаете, что это такое?

— По личному опыту я этого, конечно, не знаю. Согласно определению, которое дает словарь, это дурное сновидение.

— А вы знаете, что такое сновидение?

— Опять же только по словарю. Это иллюзия реальности, возникающая при временном отключении сознания, которое вы называете сном.

— Хорошо. Согласен. Иллюзия так иллюзия. Хотя иногда эта иллюзия может казаться чертовски реальной. Так вот, мне снилось, что моя жена в опасности. Я звал ее. В таких случаях это часто происходит. Можете мне поверить.

— Охотно вам верю. Но в связи с этим у меня возникает одна мысль. Как Джесси узнала, что я робот?

Лоб Бейли покрылся испариной.

— Давайте не будем начинать все сызнова. Слухи. О…

— Извините, что перебиваю, коллега Элайдж, но никаких слухов не было. Иначе бы уже сегодня волнение охватило весь Город. Я просмотрел сообщения, поступающие в департамент: обстановка в Городе спокойная. Никаких слухов не существует. Так откуда же узнала ваша жена?

— На что вы намекаете, черт вас возьми? Думаете, моя жена — один из членов…

— Да, Элайдж.

Бейли судорожно сжал руки.

— Все это вздор! И давайте больше не будем говорить на эту тему.

— Это на вас не похоже, Элайдж. Выполняя свой долг, вы дважды обвиняли меня в убийстве.

— И вы решили таким образом свести со мной счеты?

— Я не совсем понимаю, что вы хотите этим сказать. Я, безусловно, одобряю вашу готовность подозревать меня. Вы имели на это основания. Они были ошибочными, но вполне могли оказаться и правильными. Сейчас имеются не менее веские основания подозревать вашу жену.

— Что за чушь вы несете! О Господи! Да ведь Джесси не способна обидеть даже своего злейшего врага. Она не смогла бы и шага ступить за пределы Города. Она никогда… Да будь вы живым человеком, я бы…

— Я просто говорю, что она участник заговора и что ее следует допросить.

— В жизни своей вы этого не дождетесь! Что бы вы ни называли своей жизнью. А теперь послушайте меня. Медиевисты не собираются с нами расправляться. Это не в их характере. Они просто хотят выжить вас из Города. Это вне всяких сомнений. И для этого они применяют что-то вроде психологической атаки. Они пытаются отравить жизнь вам, а заодно и мне, раз я с вами. Они легко могли узнать, что Джесси — моя жена, ну а дальше — этот ход напрашивается сам собой — поступили таким образом, чтобы до нее дошла нужная информация. Она, как и все люди, не любит роботов. И они прекрасно понимали, что Джесси будет против моего сотрудничества с роботом, особенно если намекнуть, что это опасно. И представьте, их план сработал. Она всю ночь умоляла меня отказаться от этого дела и как-нибудь выдворить вас из Города.

— Вероятно, — сказал Р. Дэниел, — у вас очень сильное желание оградить свою жену от допроса. Думаю, вы сами не верите в те аргументы, которые только что привели.

— Да кто вы такой, чтобы мне указывать? — Бейли не помнил себя от бешенства. — Вы не сыщик. Вы машина цереброанализа, вроде тех электроэнцефалографов, которые стоят у нас в лаборатории. Пусть у вас есть и руки, и ноги, и голова, пусть вы умеете говорить, но вы всего-навсего машина. Думаете, если в вас вставили какую-то паршивую цепь, то вы уже сыщик? Не тут-то было! Так что помалкивайте и предоставьте мне все решать.

— Я думаю, будет лучше, если вы станете говорить тише, Элайдж, — спокойно сказал робот. — Пусть, по-вашему, я не детектив, мне бы все-таки хотелось обратить ваше внимание на одну маленькую деталь.

— И слушать ничего не хочу.

— И все же прошу меня выслушать. Если я не прав, вы так и скажете, и никому от этого вреда не будет. Дело вот в чем. Прошлой ночью вы вышли из нашей комнаты, чтобы позвонить Джесси. Я предложил, чтобы вместо вас пошел ваш сын. Вы мне сказали, что у землян не принято посылать своих детей туда, где опасно. Распространяется ли этот обычай на матерей?

— Конечно, — начал Бейли и осекся.

— Вы понимаете, что я хочу сказать, — заметил Р. Дэниел. — Если бы Джесси беспокоилась о вашей безопасности и хотела предупредить вас, она бы сделала это сама, не подвергая риску жизнь собственного сына. Тот факт, что она все-таки послала Бентли, может означать лишь одно: она чувствовала, что он будет в безопасности, тогда как сама она — нет. Если бы заговор состоял из людей, не знакомых Джесси, она бы не опасалась за себя или, по крайней мере, у нее не было бы оснований для опасений. С другой стороны, как участница заговора, она знала, она наверняка знала, Элайдж, что за ней будут следить и узнают ее, в то время как Бентли мог проскочить незамеченным.

— Постойте, — с болью в сердце произнес Бейли, — все это красивые рассуждения, но…

На столе комиссара бешено замигал сигнальный огонь. Р. Дэниел ждал, что Бейли ответит, но тот лишь беспомощно уставился на сигнал. Робот включил связь сам.

— В чем дело?

Послышался невнятный голос Р. Сэмми.

— Здесь находится леди, которая желает видеть Лайджа. Я сказал ей, что он занят, но она не хочет уходить. Она говорит, что ее зовут Джесси.

— Впустите ее, — спокойно сказал Р. Дэниел.

Его бесстрастные карие глаза встретились с полным панического ужаса взглядом Бейли.

Ошарашенный, Бейли стоял не двигаясь, словно в столбняке, когда к нему, вся в слезах, подбежала Джесси и крепко прижалась, обхватив его за плечи. Его побелевшие губы беззвучно произнесли:

— Бентли?

Она посмотрела на него и затрясла головой, волосы ее при этом разлетелись в разные стороны.

— С ним все в порядке.

— Что же тогда?

Уткнувшись головой в грудь мужа, она произнесла тихим, едва слышным голосом:

— Я не могу так больше, Лайдж. Не могу. Я не могу ни спать, ни есть. Я должна все рассказать тебе.

— Не говори ничего! — в отчаянии воскликнул Бейли. — Ради Бога, Джесси, не сейчас.

— Я должна… Что я наделала?.. Это ужасно! О Лайдж!..

Ее слова утонули в рыданиях.

— Мы не одни, Джесси, — безнадежно сказал Бейли.

Она подняла голову и посмотрела на Р. Дэниела, видимо, не узнавая его. Скорее всего, из-за слез, которые потоком лились из ее глаз, она вообще вместо робота видела лишь бесформенное расплывчатое пятно.

— Добрый день, Джесси, — тихо сказал Р. Дэниел.