2. Алкогольные преступления совершаются вследствие алкогольного изменения личности пьяницы, его психического вырождения, когда извращены и притуплены его моральные и социальные чувства и понятия. Алкоголик теряет тогда сознание долга, он уже не способен испытывать чувства благодарности, делается черствым и т. д.

Например, недавно один такой спившийся гражданин убил ночью приютивших его родственников и утащил их имущество.

3. Преступления совершаются в припадке алкогольной душевной болезни. Больной, например, защищается от мнимых врагов, которые якобы преследуют его, ругательски ругают его, всячески угрожают ему расстрелять, убить, подкараулить, утопить и т. д. Больной может тогда наброситься на совершенно неповинных людей. Бывают в таких случаях и убийства. Особенно часты преступления алкоголиков на почве болезненной ревности. Вот, например, такой случай:

Гражданин 3.. 40 пет, хронический алкоголик, находился на испытании в Московском Институте судебно-психиатрической экспертизы им. В. П. Сербского.

Он убил свою жену. Дело было так: в течение двух последних лет пред убийством ему стало казаться, что жена ему изменяет с соседями. Он слышал за забором ее шаги, шепот и разговоры с ней (все это было галлюцинациями больного, а не действительностью, так как жена ему была верна, никуда не ходила и ни с кем не шаталась). Муж часто упрекал ее в супружеской неверности. В один из вечеров, когда он был пьян, он повесил ее, при чем, как это все произошло—он не помнит. Он проснулся утром и увидел холодный труп своей несчастной жены, который висел на крючке в комнате. Экспертиза признала 3. действовавшим в состоянии душевной болезни, а потому—невменяемым. 3. был освобожден от наказания и приговорен к принудительному лечению в общегражданской психиатрической больнице.

                                                за преступления про-      за нанесение             за воровство    за прочие преступления

                                                 тив нравственности         ран и увечий

Если внимательно просматривать в газетах отдел происшествий и судебную хронику, то можно видеть, как бесконечен ряд преступных деяний на почве алкогольного яда: один гражданин растратил доверенные ему деньги или сделал подлог, чтобы иметь деньги на пьяную гульбу и игру; другой—в пьяной ссоре убил своего собутыльника; третий— вспомнил старую обиду, набросился с ножом на обидчика, с которым пред этим мирно распивал, четвертый—избил, искалечил жену и т. д. Убийства в пьяной драке и «по пьяному делу» происходят в городах ежедневно.

Самые дикие преступления совершаются под влиянием алкогольной отравы. Например, пьяный муж в ссоре с женою схватил и выбросил ее в окно с 4 этажа, и несчастная женщина, конечно, насмерть разбилась; в другом месте муж в припадке ревности на глазах своих малолетних детей бритвой отрезал жене голову; пьяный отец изнасиловал свою маленькую дочку... (все из недавней московской хроники).

Разбор советским судом громких уголовных дел громадного общественного значения показал, что ни одно из них не обходилось без самогонки и пьянства: рука убийцы, напоенного самогоном, стреляла из обреза в селькора, или пьяная компания озлобленных деревенских «дельцов» душила его в темную ночь... Хищения в ^трестах, взяточничества, злоупотребления в советских учреждениях проходили тоже через рестораны и кутежи. Произвол и беззакония творились некоторыми низовыми администраторами, которые прошли через советский суд, тоже среди сплошного самогонного пьянства. Алкоголь объединяет преступную компанию, опьянение облегчает первые преступные шаги: голос разума и гражданского долга тогда молчит.

Бандиты, воры и проч. пришли к своей «специальности)) от попоек и в алкоголе черпают силы для своих «дел».

Старая статистика показывает, что из каждых 100 совершенных преступлений 60 и более из них находятся в связи с алкоголем.

За вторую половину 1925 г. поступило в московские суды (по гор Москве и уездам) 181 дело об убийстве, 7107 дел о нанесении побоев, 7546 дел об оскорблении, 832 дела о хулиганстве.

Надо полагать, что большинство из этих преступлений не обошлось без опьянения или вообще не обошлось без влияния алкоголя Конечно, причины преступлений многообразны, но без пособничества спиртных напитков эти цифры были бы меньше. Сокращение потребления алкоголя всюду сокращает и число преступлений.

А ведь преступления, не говоря уже о том, что они вносят в народную жизнь несчастья, слезы и горе, являются и чрезвычайно разорительными и убыточными для общенародного хозяйства. Они дезорганизуют и нарушают его правильное развитие, они отнимают у народа общеполезную живую силу, они вызывают у народа много лишних расходов на содержание преступников в исправительных заведениях, они непроизводительно похищают из общенародного котла деньги и ценности...

Так, наша Республика терпит громаднейшие потери от всевозможных растрат, хищений и злоупотреблений, в которых почти всегда так или иначе бывает замешан алкоголь. Известно, что особенно много растрат бывает «по пьяному делу».

Д-р Голант в своем докладе на 1-м Всесоюзном Совещании психиатров и невропатологов (в октябре 1925 г) сообщила, что из 120 алкоголиков, лечившихся в Ленинградском Рефлексологическом Институте, 30 обвинялись в растратах.

За первое полугодие 1925 г. в московские суды (по гор. Москве и уездам) поступило 636 дел о растратах. Было разобрано 454 дела, при чем оказалось, что одна треть растрат были вызваны пьянством и игрой (А. Стельмахович—«Борьба с растратами», 1925 г.). В газетах.

^; отделе происшествий обычно сообщается о произведенных растратах под такими, примерно, заголовками: «Пропил казенные деньги», 6000 руб. общественных денег—-на пьянку» и т. д.

В отделе судебной хроники даются отчеты о растратных делах, при чем обвиняемые нередко самым искренним образом заявляют: меня сгубило вино», «я дни проводил в пьяном виде» и т. н. Недавно а Московском Губсуде разбиралось дело клинских уездных исполкомщиков, которые в сплошных кутежах и попойках пропивали большие деньги из скудного доходного бюджета уездного города. Когда наступало время расплаты за попойки, то тогда обычно обращались к заведующему уездным финотделом Никитину.

— Ну, Никитин, плати. Ты ведь у нас—наркомфин!

И «наркомфин», который тоже участвовал в кутежах, платил из кассы финотдела. В результате—судебный процесс и суровый приговор. Или еще:

«Вчера в Московском губ. суде слушалось дело заведующего продажей и убоем скота на .мясной площадке С-го по обвинению его в подлогах и растра тах. С-кий систематически «приписывал» к квитанциям рублей по 20.1—300 Деньги он пропивал».

«Другой тарифовед Иваново-Вознесенского текстильного треста получал из Управления Северных жел. дор. перебор за грузы, отправляемые трестом, и получаемые деньги присваивал.

С февраля 1924 года по июнь того же года он растратил 37.515 р. 70 к.

— Растратил, присвоил, прокутил, пропил, только не 37 тысяч, а немного меньше,—вероятно, тысяч 25 —30—говорит он.

— Но как же можно в такой короткий срок растратить такую огромную сумму денег?—спрашивает его т. Ильин.

— Не все растратил, конечно. Но когда бывал пьян до бесчувствия—меня обирали те, которые пили со мною.

Прокурор Попялковский требовал от суда:

— Необходимо каленым железом выжечь это антиобщественное явление массовые растраты».

«Комендант и управдом Наркомфина. Б. в течение года систематически пьянствовал, пропивая деньги, получаемые им с арендаторов помещений. Всего за год им было растрачено на пьянство около 9 тысяч рублей. Б приговорен Замоскворецким судом к 5-летнему лишению свободы».

(Из недавней московской судебной хроники).

Если бы можно было подсчитать все те убытки, которые произошли от пьяных растрат, — выявленных и не выявленных, — то, конечно, получилась бы сумма весьма внушительная.