Он отпустил мою руку. Я посмотрела в сторону своей матери и бросилась бежать к ней навстречу. По дороге обувь слетела с моих ног. Подбежав к ней, я бросилась в ее объятья. Она очень сильно прижала меня к себе.

– Моя детка, девочка моя! – рыдала мама.

– Я буду очень скучать по тебе, мамочка, – слезы потекли из моих глаз еще сильнее.

– Я тоже буду скучать по тебе. Не оставляй надежду, Изабелла. Обещай мне. Обещай, что ты достигнешь большего.

Я кивнула, не в силах ответить, слезы комом скопились у меня в горле. Она протянула руки и стала вытирать мои слезы, катившиеся по щекам.

– Моя косметика не стерлась? – осторожно спросила я ее.

Я боялась, что вся кропотливая работа по гримированию моего ушиба пошла насмарку. Но мама улыбнулась и помотала головой.

Обернувшись, я посмотрела на светловолосого мужчину. Тот стоял в стороне и с легким раздражением смотрел на часы. Мама вздохнула.

– Доченька, ты должна идти.

Кивнув, я наклонилась и быстро поцеловала ее в щеку. Повернувшись, я пошла к автомобилю, подбирая по пути свои сандалии.

Расставание с мамой стало самым тяжелым испытанием для меня. Ведь мама была единственным близким, любящим и самым дорогим человеком в моей жизни. И теперь, уходя, я знала, что вряд ли увижу ее когда-нибудь вновь.

Когда я подошла к автомобилю, мужчина открыл для меня пассажирскую дверь. Я юркнула внутрь. Усевшись, я не забыла пристегнуть ремень безопасности. Честно признаться, я чувствовала себя в автомобиле неуверенно. Он сел на водительское место, запустил двигатель, и машина тронулась с места.

Я смотрела в окно и сталась выглядеть спокойно. Но слезы не слушались меня и продолжали течь по моим щекам. В машине играла классическая музыка, и, слава Богу, достаточно громко, чтобы заглушить мои всхлипывания и прерывистое тяжелое дыхание.

– Я не уверен, что ты знаешь меня. Я доктор Карлайл Каллен, – произнес он спустя некоторое время, нарушая молчание.

Я взглянула на него с некоторым замешательством. Он поймал мой взгляд и слегка улыбнулся.

– Да, уверяю тебя, я действительно настоящий доктор.

Я кивнула, показывая, что услышала и поняла его.

– Простите меня, сэр. Я не хотела, чтобы вы подумали, что я не поверила вам. Я только подумала… – я замолчала, останавливая себя, дабы не сказать слишком многого.

Он улыбнулся и, по-видимому, был слегка удивлен, но в его глазах еще оставалась некоторая серьезность. Я думала, что за эти годы хорошо изучила людей. Их взгляды, манеры, действия, когда они хотят тебя на чем-нибудь подловить. Ведь я жила в очень нелегком и враждебном мире. Но этот человек был исключением. Я никак не могла понять его реакцию в той или иной ситуации.

– Я предполагаю, что кто-то уже сообщил тебе о роде моей деятельности. И этот кто-то, явно не был моим другом. Но нет ничего скандального или противозаконного в практикующей медицине, которой я занимаюсь. Ведь так? – спросил он.

– Да, вы правы, – сказала я мягко, от волнения кусая нижнюю губу.

– Так, что ты знаешь о моей семье?

Я пожала плечами.

– Не очень многое. Только то, что ваша семья может быть причастна к организованной преступности, и у вас там есть связи, – произнесла я нерешительно, боясь, а не знала ли я того, чего мне знать было не положено.

Чарли всегда старался держать нас в неведении о том, чем он занимается. А тот, кто бы посмел упомянуть о его нелегальных делах, тут же был бы жестоко наказан за это.

Мужчина кивнул, но, к моему удивлению, не набросился на меня, а лишь выглядел расстроенным и, казалось, он думал о чем-то своем.

– Ты знаешь, что такое быть причастным к организованной преступности? – спустя некоторое время спросил он.

– Точно нет. Я смотрела об этом кино.

Он посмотрел на меня недоверчивым взглядом, а через секунду раздался его истерический хохот. Он попытался сдержать себя, вытирая выступившие от смеха слезы.

– Честно признаться, я и не знал, что ты поклонница такого рода фильмов, – сказал он, посмотрев на меня.

Я вдруг очень испугалась. Нам не разрешали смотреть телевизор, и я не знала, знал ли он об этом. Вдруг то, что я видела даже часть фильма, заставит его подумать о том, что я была непослушной рабыней.

– Хозяин, Чарли был большим поклонником таких фильмов, сэр. Он смотрел их довольно часто. Но это было только кино, и я не уверенна насколько все, показанное в нем, было правдой.

Он улыбнулся.

– Я полагаю история была довольно правдивая. Она основана на жизни моей организации.

Я кивнула. Хотя внешне я казалась абсолютно спокойной, внутри меня с пугающей быстротой нарастал страх. Конечно, я не видела фильма полностью, но и того что видела было вполне достаточно, чтобы сказать, что их мир был полон опасных мужчин и насилия.

– Послушай, мы должны быть откровенны друг с другом. Я расскажу тебе все, что думаю и чувствую, а ты в свою очередь можешь свободно задавать мне вопросы, если они у тебя возникнут. А они возникнут, в этом я уверен. Есть одна простая вещь, которую ты должна уяснить, живя в моем доме. Мы открытые люди. В стенах дома Калленов никогда не было и не будет никаких тайн. Иногда ты можешь услышать или увидеть вещи, которые не должна слышать и видеть, к которым ты не совсем привыкла. Прежде чем мы приедем к моему дому, я хочу, чтобы ты знала, чего я жду от тебя, а чего нет. Я понимаю, что сначала у тебя будет период адаптации ко всему новому и непривычному, но я очень хочу, чтобы все пошло гладко с самой первой минуты.

Я опять кивнула, в знак того, что мне понятно, о чем он говорит.

– Прежде всего, я ожидаю от тебя преданности. Если ты не будешь проявлять лояльность, тебя посчитают предателем. И ты должна знать, что в моем мире наказание за предательство и измену – смерть. Ты будешь видеть мою работу, вести домашнее хозяйство. И все это будет не так, как с твоим отцом. Тебе будет предоставлена некоторая свобода в пределах моего дома. У тебя появится некий смысл в жизни. Но не будь дурой, Изабелла. Я прошу тебя. Если ты бросишь мне вызов или сделаешь что-то за моей спиной, что-то, что будет далеким от нормы – тебя ждет наказание. Но я никогда не буду бить тебя ради того, чтобы ты выполнила или из-за того, что ты не выполнила ту или иную работу. Я презираю насилие такого рода. Я не детоненавистник, и мои дети с легкостью могут это подтвердить.

Вслушиваясь в каждое его слово, я смотрела на него с некоторым удивлением. Вот так сразу было сложно понять то, о чем он мне рассказал. Мой жизненный путь был иным, и в нем никогда не подразумевалось наличие хоть какой-то свободы и прав. Я понятия не имела, что значит нормальная жизнь, когда у тебя есть права и свобода.

Он смотрел на меня и, очевидно, ожидал хоть какого-то ответа с моей стороны. Я не знала, как отреагировать на это и что ему сказать.

– У вас есть дети? – это был первый вразумительный вопрос, который пришел мне в голову.

Он кивнул.

– Да. Трое подростков. Двоим по восемнадцать, а одному семнадцать лет.

– Близнецы? – не без любопытства спросила я.

Он помотал головой.

– Двое родились, что называется «спина к спине». А третий, младший, появился на свет, когда братьям было уже почти по году. Так вот мы и пришли к трем мальчикам практически за один год.

Перспектива оказаться рядом с тремя мальчиками практически моего возраста не вселяла в меня ничего, кроме панического страха. Я не решилась сказать об этом доктору Каллену. Да и что я ему скажу? Что я понятия не имею, как вести себя с тремя мужчинами, которые практически мои ровесники? Я ума не приложу, чего мне ждать от них, как общаться с ними.

Вероятно, он заметил волнение на моем лице, и это вызвало у него легкую улыбку.

– Я знаю, ты никогда не была среди мужчин, тем более среди подростков. Для тебя это настоящий шок, – сказав это, он слегка засмеялся. – Не волнуйся, мои сыновья знают о тебе и будут вести себя соответствующе. Иногда они могут быть вспыльчивыми и раздражительными, но я тебя уверяю, они приличные мальчики. Они никогда не поднимут на тебя руку, поскольку были воспитаны так, что женщин нужно уважать. Они никогда не будут приставать к тебе, домогаться тебя. Ты можешь заметить в них легкое кокетство, но поверь, они не представляют совершенно никакой опасности для тебя. Фактически, ты спокойно можешь находиться в их компании.