Богам очень быстро надоедают их игрушки, особенно те, с которыми сложно играть, и они рано или поздно начинают потихоньку от этих игрушек избавляться. Фахраса, бывшая еще маленькой и глупенькой девочкой, постоянно о чем-то спрашивала Веду, и Веде это быстро надоело.

Одного предупреждения Фахрасе хватило.

С тех пор она с Ведой не разговаривала. Не молилась. Ничего не просила. Иногда Веда подкидывала ей информацию, люди не сведущие называли это «озарениями» или «предвиденьем».  Может, хотела подружиться. Может, жалела. Может, это просто были случайные утечки божественного сознания… Фахрасе было все равно. Она просто их использовала, как могла.

Хочешь жить, умей вертеться — это было девизом Фахрасы до рождения Юсеньки. А потом девиз исправился на: «Хочешь выжить? Исправляй, что навертела».

До своего побега Фахраса работала на Хидшаха. Он контролировал ведов в Джокте и подконтрольных ей территориях, хотя и никого и не обучал. Фахраса к тому же приходилась ему дальней родственницей… Абсолютная власть мужчины, главы рода, над женщиной, юридически отмененная Советом около двух веков назад, практически никуда не девалась.

Фахраса все равно сбежала бы. Юсенька была только поводом сделать это побыстрее.

Фахраса никогда не любила Джокту…

Поэтому она решила просто подождать, чем все кончится.

Она берегла Силу для изменения своей судьбы, и бесцельная беготня за лягушем не входила в ее планы, хотя входила в планы Веды.

Только увидев зеленые глаза маленькой постоялицы, имя которой, как Фахраса только сейчас припоминала, так и не было названо, ведьма поняла: Веда привела к ней ученицу. К единственной более-менее знающей ведьме на талиманской земле.

И только от нее, от ласковой тетушки Хос, зависит, сможет эта девочка жить по своему, а не как Ведой записано, или нет. Сможет эта ведьмочка вытащить Фахрасу из колеи ее судьбы на волю, или нет. А Фахраса очень хотела свободы.

Только вот про Знающих Веда никогда не забывает.

Естественно, лягуша расколдовали. Кто? Видимо, та зеленоглазая была еще и принцессой. Шутка в стиле Вефия: подсунуть такой маленькой девочке такого большого жениха. Это была его сфера, Веда не имела здесь права голоса.

Фахраса подготовилась к визиту, расчесав и убрав в сложные косы на хегский манер свои иссиня-черные волосы, подобрав халат пострашнее, позасаленнее. Она ненавидела свое новое, расплывшееся тело; чтобы вернуть его в форму ей понадобятся годы, однако иного выхода из устроенной дочуркой ситуации не было. Никто не станет искать яркую бабочку Фархасу в расплывшейся тетушке Хос. За все надо платить свою цену.

Она распахнула дверь за секунду до того, как принц решил постучаться. В ее жизни было мало сюрпризов, но то, кем именно окажется этот принц, Фахраса заранее не знала.

Это оказался джоктиец: его одежда была джоктийской, его лицо было смуглым, а волосы черными. Фахраса удивилась этой неправильности, а так же неуловимо-знакомому лицу принца. Принца-джоктийца. Такой же немыслимой штуки, какой была бы сухая вода.

Из каких древних времен он пришел? Сколько просидел в лягушках?

Принц открыл рот и сказал:

— Здравствуйте… тетушка Хос? Мне нужна комната.

— Так плати, регистрируйся, мальчик, да и будет тебе, чего желаешь… — машинально ответила Хос, и только потом поняла, что джоктиец-то без проблем отличит акцент родной джокты от хегского.

Принц оскалился. Его прозрачно-серые глаза смотрели на Фахрасу раздраженно, недоверчиво.

— Я — Куциан. А вы..? Голос мне ваш знаком… Не беспокойтесь, тетушка, никто не поймет акцента в этой затюханной таверне.

— Это моя таверна, мальчик, не стоит ее оскорблять, если хочешь воспользоваться моим гостеприимством… на твоем месте я пошла бы в кабинет; нет сути стоять в коридоре… мне все рано надо тебя записать.

Фахраса посторонилась, пропуская принца, и в который раз пожалела о загубленной собственными руками красоте. Когда ты красива, гораздо легче договариваться с мужчинами. Особенно, настроенными решительно и враждебно. Готовыми шантажировать.

Чем придется откупиться? Веда безусловно знала, но Фахраса не собиралась спрашивать. Принц и сам все расскажет.

— Я думаю, — сказал принц, когда удобно устроился на мягком «гостевом» диванчике Фахрасы, — вам, тетушка, придется приютить заблудшего сына твоей родины. Потому что он знает, где именно твоя родина находится.

Фахраса резко закачала головой, так что зазвенели тяжелые серьги. Им вторили браслеты: она поправляла прическу. Дребезжание было громким и давало время подумать.

— Да что ты, мальчик. Мы из Хегса, но братец мой сводный…

— Да неужели? — Вежливо спросил принц, скучающе уставившись в потолок.

— Я не уступлю шантажисту. Ты не стребуешь с меня ничего…

— Я не шантажист. Я имею право на компенсацию за моральный ущерб. С вашей дочери сталось бы связать меня с вашей внучкой… Я не знаю, может она так же красива, как ее мать, но младенцы не в моем вкусе. А еще… это очень страшно, тетушка, высыхать. Сейчас жарко. Кожа стягивается, резко двинешься, и, кажется, вот-вот пойдешь трещинами, в глазах — будто бы черные мошки пляшут. И сердце в горле. Это очень больно, тетушка. Дайте мне пожить здесь. Рядом с моей невестой.

— Не маловата невеста-то? — едко спросила Фахраса, понимая, что возразить тут нечего, — Зеленоглазка красивая девочка, не спорю, но больно мала для такого парня, как ты. Недалеко от трех лет ушла. Разврата в этих стенах не будет.

— Не будет, — согласился принц, — у моей невесты глаза серые. И она разврата… боится.

— Не помню такой, — подозрительно сказала Фахраса, которая на память, в общем-то, никогда не жаловалась.

Она не могла припомнить среди постояльцев сероглазой девушки брачного возраста. Это ее неожиданно обеспокоило.

— Тебе и не надо. Я хочу жить здесь, вместе с девочкой. И ты не возьмешь с нее платы, и с меня не возьмешь тоже, но обслужишь по первому классу. Тогда я посчитаю твой долг заплаченным.

Фахраса замерла на миг, а потом медленно кивнула. Звякнули серьги, браслеты отозвались согласным звоном.

— Так и будет. Но я хочу учить девочку.

— Что?

Впервые за весь разговор принц выглядел удивленным. До этого он изо всех сил пытался казаться спокойным и уверенным хозяином положения, однако Фахраса взяла и перевела разговор в свою колею, заставив его обнаружить свое истинное лицо: сбитого с толку, бесконечно усталого и могущего рассчитывать только на себя мальчишки.

— Девочка — Ведина. Ты не дурак, мальчик, ты это видишь. Этого только слепой не увидит… Такие глаза, будто листья на просвет. Да и кто еще, как мог тебя расколдовать? Она еще не созрела для возраста невесты, традиционным способом не для нее, — Фахраса вздохнула, и заглянула принцу в глаза, — Веда поручила мне учить ее. Я не могу ослушаться.

Принц с деланым безразличием пожал плечами.

Фахрасе все больше нравился этот принц. Он не забегал по комнате, не замахал руками, подобно наседке, не испугался… он просто принял Силу Фахрасы как данность. Как что-то, с чем, возможно, придется считаться. Он действительно был сыном Джокты в самом удачном для Фахрасы смысле. Этого спокойного джоктского отношения к Вединой Силе Фахрасе очень не хватало вдали от родины.

— Я не могу решать за нее. Это будет ее выбор, ее и ее… друзей. Думаю, этот пункт можно обговорить потом. А теперь верни аванс. На том и разойдемся. До тех пор, пока не решим обговорить обучение.

— Аванс?

— Ли… Алка должна была оставить аванс за комнату. Зеленоглазка, — скопировал он тягучий выговор Хос, — Зеленогла-а-аз-с-ска говорила, что тебе дали кошелек. Отдай.

— Кошелек?

Принц сказал нетерпеливо;

— Девочка сказала, ты убрала его в правый ящик стола. Открой и посмотри, тетушка. Заодно можешь заглянуть в регистрационную книгу, может, вспомнишь чего-нибудь.

Фахраса послушно отперла ящик. Там, среди кучи других ценных вещей лежал и потертый кошель. Она помнила, что там колечки, сережки и прочая бижутерия. Но вот лица владельца вспомнить не могла, только лицо пришедшей с ним или ней девочки.