Лима подбоченилась. Этот жест она явно у кого-то подглядела, и выглядело бы это до крайности забавно, если бы Фахраса сейчас в принципе была бы способна веселиться.

— Этот мальчик Юсеньке не подходит, — заявила она непререкаемо, — Юсеньке по праву рождения…

— По праву рождения у нее даже фамилия материнская! — выплюнула разъяренная Фахраса, — и отца нету! Ветром ее надуло, по документам-то, вот так-то! Хорошо, если кузнец такую возьмет-то!

Лима быстро-быстро заморгала. Она не ожидала такого от маменьки, и решила бить ее же оружием:

— У меня тоже фамилия твоя, ма. И ко мне многие сватались…

— Ну а где еще найдешь красивое лицо без малейшего наличия мозгов-то! Этакое сокровище откопать, да не посвататься… да и где твой венценосный муж, у такой красивой?

Это был нечестный удар. Но Фахраса была зла. Очень зла.

В ее голове лихорадочно прокручивались пути отступления. Убить лягуша? Повесят, коль узнают. А ведь узнают, если Аразу привлекут к расследованию, то точно узнают. Отпустить на все четыре стороны? Раздавят на дороге, а кому отвечать? То-то. Оставить у себя? Найдут…

Фахрасе все больше нравился вариант с «отпустить», но окончательного решения она принять не успела. У Фахрасы были очень чуткие уши, издержка ее профессии. И этими ушами она уловила тихий, неуверенный какой-то стук в дверь на первом этаже.

В это время в трактире было почти пусто. Немногие завсегдатаи распахивали дверь с ноги и зычным голосом звали хозяйку, если ее не было в зале. Тихий и вежливый стук был чем-то из ряда вон выходящим. Кто вообще в здравом уме стучится в дверь трактира? Только ищейки…

— В подпол, — одними губами шепнула Фахраса, кивая на банку с лягушем, — быстро.

Лима, к счастью, не стала спорить.

Фахраса сбежала вниз, надевая дежурную свою улыбку и недюжинным волевым усилием возвращая глазам иллюзорный карий. Она пересекла почти пустой едальный зал и открыла тяжелую трактирную дверь. Она едва смогла сдержать вздох облегчения: перед ней стояли не ищейки в форме королевской стражи, а молоденькая девушка с какими-то тусклыми чертами лица, в ладном платье по моде позапрошлого года, а с ней мелкое существо непонятного пола в костюмчике не по размеру. Судя по длинным волосам, кое-как заплетенным в косу, это была девочка. Девочка не поднимала головы, изучая доски крыльца под ногами, а девушка смотрела на Фахрасу так испуганно, будто готова была прямо сейчас хватать мелкую и бежать. Фахраса усмехнулась про себя: это кто тут еще испуганный, у самой коленки дрожат. Пронесло…

— Заходите, гости дорогие, — раскланялась Фахраса, точнее, уже тетушка Хос, пропуская гостий…

Если честно, я и не думала, что сбежать будет так просто. В моем воображении почему-то рисовалась погоня, стрельба из арбалетов, звон мечей… Если честно, когда я лежала в теплой кроватке и перед сном планировала побег, я планировала эту самую погоню и шпаги, представляя, как пройду у Леровых гвардейцев под самым носом, скромно склонив голову, а они меня даже не узнают. Но я была достаточно умна, чтобы понимать, что как раз Леровы-то молодчики меня узнают сразу же. Пара-тройка болотного цвета мундиров мелькала в толпе всегда, когда я выезжала со свитой в город. К тому же я помогала Леру их отбирать.

В отличие от Вальки, которая никогда не испытывала никаких трудностей с тем, чтобы выделиться в толпе, меня мог заметить и запомнить только очень наблюдательный человек. Для остальных я смазывалась серым пятном, маячащим где-то на периферии сознания. Поэтому я каждое утро рисовала себе новое лицо. Когда-то даже думала о маске, но потом поняла, что в ней меня будут принимать за часть стены, диковинное украшение. А так был хоть какой-то шанс, что однажды мое новое нарисованное лицо хоть кому-то запомнится.

Но когда Лер просил меня показаться своим кандидатам, я всегда смывала краску, маскируясь под Лерову секретаршу. Минут пять я мирно с соискателями на должность пила чай, а потом уходила за ширмочку. А затем Лер выспрашивал, как же все-таки секретарша выглядела… он считал, что внимание к деталям — это крайне важно, и без зазрения совести отказывал тем, кто не мог назвать достаточно моих отличительных примет. Те, что могли, попадались редко, но глаз у них был, что называется, алмаз.

И да, они-то могли найти меня в толпе. Теоретически.

К счастью, в этот раз Лер наверняка настоятельно рекомендовал им не очень суетиться, так что я могла расслабиться. Но я, тем не менее, дергалась, сжимала Далькину руку и вообще сильно нервничала.

Мне было страшно. Я впервые была в городе без сопровождения. Без защиты, без Лера… более того, на мне самой лежала ответственность за сестру. Не смотря на пробудившуюся в ней Силу назвать ее своей защитницей я не могла.

Выбравшись из одного из примыкающих к дворцу переулков, куда и вел тот тайный ход, мы тут же попали на центральную площадь. Нас засосало в пеструю, галдящую, душную и тесную толпу. Я сжимала Далькину руку крепко-крепко, чтобы ее не унесло людским потоком, а другой рукой незаметно проверяла спрятанные в подхваченной в последний момент в шкафу сумке документы.

Нас протащило мимо разбитых прямо на площади переносных торговых рядов, мимо фонтана, являвшегося одной из достопримечательностей королевства. Мальчишки, закатав штанины, лазили к центру фонтана за монетками, которые иногда бросали приезжие, перекрикивались и совсем не обращали внимания на дремлющего неподалеку седого стражника в синем мундире. От фонтана нас унесло к мемориальному столбу, поставленному не так давно в честь трехсотлетней годовщины какой-то древней победы, немного покружило вокруг уже других торговых лавочек на другом конце площади, и, наконец, прибило к спокойной и тихой улочке, к которой мы и стремились. Конечно, наш план был пересечь площадь, а не намотать по ней пару кругов, но главное, что нужного конечного результата мы достигли.

Улица эта была образована домами граждан весьма состоятельных, поэтому шли мы по ней медленно, беззастенчиво озираясь по сторонам, не желая пропустить всю эту аляповатую и безвкусную красоту, образованную размещенной где надо и где не надо лепниной, резными оконными рамами и мраморными статуями полуобнаженных девиц. Конечно, мы бывали здесь и раньше, я так точно, но на осмотр достопримечательностей времени тогда не было.

Как не странно, вместе это все смотрелось почти что гармонично, почти как салат из тех, в которые крошат все подряд, а потом заливают сверху каким-нибудь соусом, перебивающим все лишние привкусы. Здесь таким соусом был потрясающий мрамор отделки: гордость нашего королевства. Но не стоило обвинять хозяев домов в отсутствии вкуса. Эти дома должны были заявлять о статусе и богатстве живущих здесь людей, а в своем вкусе обычно строили загородные поместья, там было где изощриться и где разгуляться. В столице же традиционно строили только так…

Чем дальше мы уходили от центра, тем беднее смотрелся очередной дом. Под конец, когда о том, что на этой улице живет знать, напоминали только резные, в виде геральдических животных, ручки на дверях, мы дошли до развилки.

Можно было пойти направо, и выйти к Джоктским воротам, а можно было чуть налево, и выйти в бывшим воротам на Хегс. и там, и там нас, должно быть, уже ждали. И, я боялась, что не только слепые сегодня Леровы сотруднички, но и простые усердные синемундирники.

— Да-а-аль? У тебя интуиция должна резаться, куда нам? — спросила я, решив, что идея спросить у начинающей ведьмы явно не хуже, чем бросок монетки.

— Ну… — сестренка застенчиво потеребила порядком растрепавшуюся косу и ткнула куда-то вправо, — туда?

Я пожала плечами. Я сомневалась, что от выбора ворот что-либо зависит, поэтому была готова согласиться с сестренкой. Все равно, чтобы дойти до той едальни с комнатами, где я собиралась встретиться с Лером, придется сходить с обоих дорог на проселочные. Порой мне казалось, что это место иллюстрирует басню про мужика, который сел на два стула. Ему было не слишком удобно, но стула-то два, вроде как прямая выгода… вот и едальня находилась точнехонько между этими двумя дорогами.