Будучи последовательным в своих принципах, Иисус презирал все, что не было религией сердца. Суетные обрядности ханжей (Мф.15:9), внешний ригоризм, который ищет спасения в кривляний, имели в лице его смертельного врага. Он мало заботился о постах (Мф.9:14; 11:19). Он предпочитал жертвоприношению прощение обид (Мф.5:23 и сл.; 9:13; 12:7). Любовь к Богу, милосердие, взаимное прощение – вот весь его закон (Мф.22:37 и сл.; Мк.12:29 и сл.; Лк.10:25 и сл.). Что может быть менее связано со священством? Священник по самому своему назначению всегда побуждается к общественному богослужению, в котором его участие обязательно; он отвращает от личной молитвы, которая есть способ обходиться без него. Мы тщетно стали бы искать в Евангелии каких-либо религиозных обрядов, установленных Иисусом. Крещение для него имеет лишь второстепенное значение[448], что же касается молитвы, он требует только одного, чтобы она была от сердца. Как это всегда бывает, многие думали заменить у людей слабых духом истинную любовь к добру одними добрыми пожеланиями и воображали достигнуть Царства Небесного, называя Иисуса: равви, равви; он отвергал таких людей и говорил, что его религия заключается в делании добра (Мф.7:21; Лк.6:46). Часто он цитировал текст из Исайи: «Люди сии чтут меня языком, сердце же их далеко отстоит от меня» (Мф.15:8; Мк.7:6; ср. Ис.29:13).

Суббота была главным пунктом, на котором строилось все здание фарисейской мелочности и щепетильности. Это античное и превосходное учреждение сделалось поводом для жалких казуистических диспутов и источником тысячи суеверий[449]. Верили, что сама природа соблюдает субботу; все перемежающиеся источники считались «субботниками» [450]. Иисус очень любил побивать своих противников на этом пункте (Мф.12:1-14; Мк.2:23-28; Лк.6:1-5; 13:4 и сл.; 14:1 и сл.). Он открыто нарушал субботу и на упреки, которые ему делали по этому поводу, отвечал тонкими насмешками. На еще более высоких основаниях он презирал целую кучу современных правил, прибавленных к Закону преданием и поэтому наиболее милых сердцу ханжи. Омовения, чересчур мелочная разборчивость в отношении того, что чисто и нечисто, встречали в нем беспощадного врага: «Можете ли вы тоже омыть вашу душу? – говорил он. – Не то, что входит в уста, оскверняет человека, но то, что выходит из его сердца». Фарисеи, проповедники этого лицемерия, были мишенью всех его ударов. Он обвинял их в том, что они выходят за пределы Закона, выдумывают неисполнимые правила, чтобы создать для людей случаи согрешить: «Слепые, вожди слепых, – говорил он, – а если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму». «Змии, порождения ехиднины, – прибавлял он, – они говорят только о добром, а внутри злы; они заставляют лгать пословицу: от избытка сердца говорят уста» (Мф.12:34; 15:1 и сл.; 15:12 и сл.; 23, полностью; Мк.7:1 и сл.; 7:15 и сл.; Лк.6:45; 11:39 и сл.).

Он недостаточно знал язычников, чтобы рассчитывать на их обращении создать что-либо прочное. В Галилее было много язычников, но общественного, организованного культа ложных богов, по-видимому, не существовало[451]. Иисус мог наблюдать развитие такого культа в полном блеске в стране Тира и Сидона, в Кесарии Филиппийской и в Декаполисе. Он мало обращал на него внимания. У него никогда не замечалось этого утомительного педантизма евреев его времени, этих декламации, направляемых против идолопоклонства, столь обычных у его единоверцев после Александра, и наполняющих, например, всю книгу «Премудрости» (Прем., гл. 13 и след.). В язычниках его поражает не идолопоклонство, а их рабство (Мф.20:25; Мк.10:42; Лк.22:25). Молодой еврейский демократ, истинный брат в этом отношении Иуды Гавлонита, не признавал иного господина, кроме Бога, и его очень оскорбляли почести, которые воздавались царским особам, и лживые титулы, которые им часто присваивались. Помимо этого, в большинстве случаев, где он встречается с язычниками, он обнаруживает к ним большую снисходительность; иногда он умышленно возлагает на них больше надежд, нежели на иудеев (Мф.8:5 и сл.; 15:22 и сл.; Мк.7:25 и сл.; Лк.4:25 и сл.). На них перенесется Царство Божие. «Когда хозяин недоволен теми, кому отдал в наем свой виноградник, что он делает? Он отдает его другим, которые будут приносить ему добрые плоды» (Мф.21:41; Мк.12:9; Лк.20:16). Иисус тем более должен был держаться этой идеи, что по иудейским понятиям обращение язычников является одним из самых верных признаков пришествия Мессии [452]. На празднестве в его Царстве Божием у него возлягут рядом с Авраамом, Исааком и Иаковом люди, пришедшие от всех четырех стран света, между тем как законные наследники Царства будут отвергнуты (Мф.8:11-12; 21:33 и сл.; 22:1 и сл.). Правда, нередко может показаться, что в предписаниях, которые он дает своим ученикам, заключается совершенно противоположная тенденция: он как будто предписывает им проповедовать спасение исключительно правоверным евреям (Мф.7:6; 10:5-6; 15:24; 21:43): он отзывается об язычниках сообразно с иудейскими предубеждениями (Мф.5:46 и сл.; 6:7,32; 18:17; Лк.6:32 и сл.; 12:30). Но надо припомнить, что его ученики, узкий ум которых не был достаточно восприимчив к этой высшей индифферентности по отношению к достоинству сынов Авраамовых, легко могли изменить предписания своего учителя в духе своих собственных идей [453]. Сверх того, весьма возможно, что Иисус сам несколько видоизменял свое отношение к язычникам, точно так же, как Магомет отзывается в Коране об иудеях – то с самым высоким уважением, то с крайней жестокостью, смотря по тому, надеется ли он привлечь их к себе или нет. Действительно, предание приписывает Иисусу два совершенно противоположных правила прозелитизма, которыми он мог пользоваться поочередно: «Кто не против вас, тот за вас». – «Кто не со мной, тот против меня» (Мф.12:30; Мк.9:39; Лк.9:50; 11:23). Страстная борьба почти неизбежно влечет за собой такого рода противоречия.

Несомненно, что среди своих учеников он насчитывал много таких людей, которых иудеи называли «эллинами»[454]. Это слово имело в Палестине весьма различное значение. Так назывались то язычники, то иудеи, умеющие говорить по-гречески и живущие среди язычников [455], то люди языческого происхождения, обращенные в иудаизм [456]. Вероятно, у этой последней категории эллинов Иисус пользовался наибольшей симпатией (Ин.12:20; Деян.8:27). Присоединение к иудаизму имело много степеней, но прозелиты всегда оставались в состоянии более низком, нежели кровные иудеи. Те, о которых идет здесь речь, назывались «прозелитами врат» или «людьми богобоязненными», и они подчинялись правилам Ноя, а не Моисея [457]. Самая приниженность их была, без сомнения, причиной их сближения с Иисусом, и благодаря ей он относился к ним благосклонно.

То же самое отношение было у него и к самаритянам. Самария, втиснутая наподобие острова между двумя большими провинциями иудаизма (Иудея и Галилея), образовала в Палестине некоторого рода клин, где еще сохранялся древний культ Гаризима, родственного и соперничавшего с культом Иерусалима. Эта бедная секта, не обладавшая ни гением, ни мудрой организацией иудаизма в истинном смысле этого слова, встречала у иерусалимских иудеев жестокое к себе отношение[458]. Ее ставили на одну доску с язычниками, но относились к ней с еще большею ненавистью [459]. Из духа противоречия Иисус был к ней особенно расположен. Часто он даже предпочитает самаритян правоверным иудеям. Если же в других случаях он как бы запрещает своим ученикам идти к ним с проповедью, оставляя свое Евангелие для чистых израильтян (Мф.10:5-6), то и здесь, без сомнения, такое предписание вызывалось обстоятельствами и получило в глазах апостолов слишком большое абсолютное значение. Действительно, иногда самаритяне дурно его принимали, ибо предполагали, что и он проникнут предубеждениями своих единоверцев (Лк.9:53); совершенно так же в наши дни свободомыслящий европеец встречается с мусульманами как враг, ибо они предполагают в нем всегда христианина-фанатика. Иисус умел стоять выше подобных недоразумений (Лк.9:56). По-видимому, в Сихеме у него было несколько учеников, и он провел здесь по меньшей мере два дня [460]. В одном случае он нашел благодарность и истинное милосердие только у самаритянина (Лк.17:16 и сл.). Притча о раненом человеке на дороге в Иерихон принадлежит к числу прекраснейших притч. Проходит священник, видит раненого и продолжает свой путь. Проходит левит и тоже не останавливается. И сжалился над ним самаритянин, который подошел к нему, помазал ему маслом его раны, перевязал их (Лк.10:30 и сл.). Отсюда Иисус заключает, что истинное братство между людьми создается милосердием, а не религиозным убеждением. «Ближним» для иудея является прежде всего единоверец [461], а для Иисуса человек милосердный к себе подобному без различия секты. Братство между людьми в самом широком смысле этого слова проповедуется во всех его поучениях.