Ему вспоминались слова бедняги Куропаткина о видео со звуком. Накануне он решил, что парень блефует и никакой записи у него нет – тот пришел с пустыми руками и что-то забормотал о том, что не взял с собой телефон, но принесет его завтра в это же время, а деньги просит вперед…

Сейчас он вспомнил, что Куропаткин явился несколько встрепанным, с пятнами от песка и травы на коленях. Жаль, что это не бросилось ему в глаза на берегу – тогда бы он сразу подошёл всю территорию вокруг корпуса – видимо, этот придурок упал и обронил телефон, но не нашел в темноте.

А тогда он подумал, что Куропаткин хочет его «развести» и выманить деньги под несуществующую видеозапись.

Он обошел аллею, по которой пробирался ночью Куропаткин, на следующий день, но ничего не нашел.

Может, если и был телефон, его уже кто-то подобрал – садовник или вездесущие дети. И если нашедший додумается порыться в файлах – дело плохо…

После обеда он вышел в магазин за сигаретами и увидел в бывшей фруктовой палатке Навицкую и Когана. Они склонились над каким-то предметом, завернутым в целлофан. Рассмотреть, что это, не удалось: порыв ветра сорвал с головы кепку, и пришлось догонять головной убор. Возвращаясь, он увидел, как девица убрала предмет в пакете в сумочку, а адвокат ловит противни из пекарни. На всякий случай он решил проверить сумку Навицкой. Чтобы подстраховаться, он не сам пошел к бассейну, пока эти двое купались, а обратился к одной из «единых», девице лет 17-18, в черном «готичном» наряде, с ярко-фиолетовыми волосами. Ее крадущаяся походка, пластика и цепкий взор сразу выдавали опытную карманницу. «Владивосток», - выразительно потерла палец о палец девчонка, пиная носком бутсы жестянку из-под «Пепси». Он безропотно достал кошелек. «Але, дядя, ты че, географию не учил? Это же Ярославль!» - возразила девица. «Это аванс. Остальное получишь, когда принесешь сумку». «Окей, бро», - девчонка шмыгнула за ограду, потрогала рукой воду, не задерживаясь, прошла мимо шезлонгов – и через полминуты уже протягивала ему сумку писательницы. Он не ошибся в своей мимолетной подельнице.

*

Получив второй "Ярославль", девчонка хихикнула: "Сумку-то пальцами не залапай, дядя, когда сбросишь!" и проворно скрылась. А он зашел в густой куст жасмина, решив последовать совету юной, но опытной карманницы и вытряхнул на землю содержимое сумки. Попасть под объектив он не боялся - здесь была "слепая зона", едва ли не единственная в пансионате. Хорошо, что он сам не пошел к бассейну. Пусть полиция ловит эту любительницу географии. Кто поверит ее рассказам о "дяде", который заплатил ей за сумку!

Но предмета в целлофане в сумке не было. Он перерыл все содержимое, прощупал подкладку. Нету. Или писательница оставила эту вещь в номере, или передала адвокату, или выбросила. Одной проблемой стало больше.

*

В номере Наташа, помня предостережения Ефима, Беллы и Аверина, заперлась на ключ, загнав его в скважину поглубже, чтобы дверь невозможно было открыть снаружи.

В стену постучали.

- Правильно, - сказал ей Ефим. - А я поставил на стол рядом с ноутом пластикового медведя, которого купил в Россоши. Два кило меда - оглушительный сюрприз для любого ж...дыра, который ко мне ломанется.

- Да, кто других по голове бьет, сам то же и получит. Медведя только не раскокай, а то Белла расстроится.

- Ладно, буду рассчитывать силы, чтобы довезти гостинец целым, но и чтобы незваного гостя угостить покрепче.

На всякий случай Наташа порылась в чемодане и сунула в карман шортов баллончик спрея "Антигадин", который везла Жанне. Девочка жаловалась на любимца матери, ангорского кота Патрика, который почему-то облюбовал порог ее комнаты для определенных целей, и даже всемогущий Игнат ничего с этим пока не может поделать. Наташа пообещала привезти спрей, отпугивающий животных. "Только чтобы Патрика не отравить, - попросила Жанна, - а то Лэтти нас поубивает".

Наташу заверили, что спрей, нанесенный на поверхность, не причинит вреда животному, а всего лишь ощутимо припечет ему чувствительные места и после двух-трех повторений кот не захочет "присаживаться" в неположенном месте. "А если его брызнуть в лицо, - подумала Наташа, - то "человеку в сером" будет уже не до смартфона, диадемы и прочего. И серьезного вреда здоровью он не нанесет - только поможет придержать головореза до приезда АВерина".

В ванной она сняла ручные часы. Почти 10 часов вечера. Витя, Белла и Томский, наверное, уже в Керчи на переправе. Позвонить им из номера не получится, а выходить ночью нежелательно. Остается лишь надеяться на то, что у них все в порядке и автобус успеют найти и задержать.

Стаскивая футболку, Наташа вспомнила, как надевала ее утром, всего лишь 14 часов назад, а сколько событий вместил в себя этот день! Казалось, что прошло, по крайней мере, втрое больше времени.

На теле и волосах остались песчинки - как их тут было много, поднятых многодневным ветром, и они оказывались повсюду. И Наташа решила принять не душ, а ванну.

Пока набиралась вода, Навицкая чистила зубы любимым "Биомедом" с древесным углем. К этой пасте она привыкла еще в Севастополе. В доме со шпилем Лэтти при виде серого тюбика с изображением черного угля и веточки мяты поднимала брови: "Наташа, ты же можешь позволить себе лучшее, не экономя и не считая копейки! Разве у вас в Пассаже или "Рив-Гош" нет хорошей зубной пасты?" Но Наташа была тверда, как броня. "Биомед" полностью ее устраивал, прекрасно подходил к ее зубам, и менять свои вкусы она не хотела. Теперь его можно было купить и в Питере, и это порадовало Наташу - раньше ей приходилось запасаться любимой пастой в Севастополе на несколько месяцев вперед.

Шум у двери Наташа услышала, когда уже раздевалась, чтобы сесть в ванну и открыла флакончик пансионатского геля "Цветы Джамете", чтобы насладиться его ароматом - ярким, летним, насыщенным. Возня. Сдавленная ругань. Хрип. Кряхтение. Узнав голос Когана, Наташа опрометью выскочила из ванной, распахнула дверь номера. И застыла. По голым ногам потянул свежий ночной ветер с площадки.

Красный и взлохмаченный Ефим прижимал к полу мужчину в серой футболке. Одной рукой адвокат заламывал ему руку за спину, другой - впечатывал лицо поверженного в узорчатую плитку пола. В пижамных штанах, босой (тапочки разлетелись по площадке), с обнаженным торсом, Ефим сейчас был мало похож на "самого стильного лоера", как его однажды охарактеризовали в "глянцевом" журнале.

Кепка из местного магазинчика валялась на ступеньках. Под босую ногу Наташи попал выпавший ключ - не ее, к счастью, свой она загнала хорошо, не вытолкнешь.

- Не дергайся, г...к, не дергайся, - приговаривал Коган, - а то я тоже как дернусь! Прикинь, Наташа, слышу я сквозь сон - кто-то возле твоей двери колбасится. Встаю, выглядываю - так и есть, ключом в замке ковыряется. Меня увидел - из газовика в лицо пальнул, - Коган громко чихнул. - Ветром с площадки все развеяло, а то вырубил бы, ушлепок!

- Он бы все равно не смог открыть мою дверь, - сказала Наташа, - но все равно спасибо, Фима.

- Послушайте, - глуховато донеслось до них с пола, - не знаю, за кого вы меня приняли, но вы заблуждаетесь. Я готов все объяснить!

- Следователю объяснишь! - гаркнул Коган.

- Не надо шуметь. Видите ли, тема очень деликатная, - виновато сказал ночной гость. И Наташа узнала его голос.

- Антон? - изумилась она.

- Добрый вечер, сосед, - Ефим не ослаблял хватку. - И как же вы объясните то, что ночью ломились в чужой номер, да еще газом палили в соседей?

Этажом выше стукнула дверь, и ворчливый старушечий голос возмутился:

- Молодые люди, у вас с совестью как? Ночь на дворе, люди спят уже, а вы тут базар устроили! В номер свой идите, там и общайтесь!

С первого этажа сварливо взвизгнула какая-то молодуха:

- Офигели вообще?! Нормально, по ходу? У меня дети спят! Разбудите - вам принесу, сами будете их баюкать!

- Япона-мать, нашлись блюстители, - зашипел Ефим, нехотя отпуская Антона, но зорко следя за каждым его движением.

Сосед поморщился от боли, поднимаясь. Колени его были ушиблены, рука ныла от боли, на лбу отпечатался стык плиток.

- Пройдемте лучше в мой номер, - предложил он, - сосед загулял, вряд ли придет в ближайшие пару часов...

- В моем поговорим, - спокойствие Антона обескураживало Когана; преступники, пойманные с поличным, так себя не ведут.

Оба парня замолкли, посмотрев на Наташу, и у них округлились глаза. Навицкая чертыхнулась: второпях она забыла одеться и выбежала на площадку в трусиках и короткой майке на тонких бретельках. Под тонким белым трикотажем просвечивала грудь.

Чертыхнувшись, Наташа метнулась в номер и закуталась в пушистый пансионатский халат, не забыв прихватить и спрей, на всякий случай. Вот только о тапках она забыла, и на плитке уже мерзли ноги, а в горле снова противно заскреблось.

*

В номере Ефима Антон сел в кресло, потирая поясницу.

- Хватка у вас будь здоров, господин адвокат, - сказал он, - где так научились?

- Чечня. Первая война. Я там срочную проходил.

- Суровая школа.

Ефим застыл у двери, отрезая Антону путь к отступлению. Наташа примостилась в кресле рядом. Насчет окна они были спокойны: третий этаж, десять метров до земли, и внизу - гравиевая аллея между двумя клумбами. "Хочет - пусть прыгает, ноги ломает. А вдвоем лучше "держать" дверь, надежнее".

- Извините, - развел руками Антон, - могу себе представить, что вы обо мне подумали. За вора приняли, или за сексуального маньяка?

- Хм! - покачал головой Ефим.

- Глупо вышло. Я и не рассчитываю, что вы мне поверите. Но позвольте все же дать объяснения.

- Так давайте, а не тяните кота за причиндалы! - не утерпел адвокат. - Хватит Му-Му водить, время уже позднее! Или излагайте связно, или я звоню Аверину!