Она занесла нож над головой.

— Дурёха! Если твоя пустая башка хоть чуточку соображает, — произнёс Роскуро, — хотя я в этом глубоко сомневаюсь, ты меня не то что ножом — пальцем не тронешь. Как вы выберетесь из этого подземелья без моей помощи? Помрёте тут обе с голоду. Или ещё того хуже…

— Ух ты! И правда! — сказала Мигг. — Тогда давай веди нас наверх, а не то искромсаю тебя сейчас на мелкие кусочки.

— И не подумаю, — заявил крыс. — Принцесса останется здесь, во тьме. А ты, Мигг, делай как знаешь. Можешь остаться с ней.

— Но я хочу наверх, — сказала девочка.

— Мигг, его бесполезно уговаривать, — заметила принцесса. — Разве что он вдруг сам передумает.

— Не передумаю, — отрезал Роскуро. — Ни за что.

— Ух ты… Чё делать-то? — выдохнула Мигг и опустила занесённый нож.

Так они и остались сидеть в подземелье — крыс, принцесса и девочка-служанка. А наверху тем временем взошло солнце, прокатилось колесом по небу, скрылось за горизонтом, и снова наступила ночь. Они сидели и сидели, одна свечка догорела, и пришлось зажечь другую. А они всё сидели глубоко-глубоко под землёй.

Читатель, честно говоря, они сидели бы там до сих пор, не появись наконец Десперо.

Глава пятидесятая

Принцесса помнит его имя

— Принцесса! — воскликнул Десперо. — Принцесса Горошинка! Я пришёл вас спасти!

Услышав своё имя, принцесса подняла голову.

— Десперо, — прошептала она. А потом громко закричала: — Десперо!

Читатель, поверь, когда твоё имя произносит тот, кого ты любишь, — это самое большое счастье на свете.

Самое большое.

В этот миг Десперо понял, что всё было не зря: он не зря потерял хвост, не зря был сослан в это подземелье, не зря отсюда выбрался и не зря вернулся сюда снова — уже по своей воле.

Он бросился к принцессе.

Но путь ему, скаля зубы, заступил Роскуро.

— Нет! Не трогай его! — воскликнула принцесса. — Он мой друг!

— Не бойтесь, принцессочка! — вскинулась Мигг. — Я не дам мышанечку в обиду.

Она снова схватилась за нож. И отсекла бы Роскуро голову, но немного промахнулась.

— Тьфу ты! — охнула Миггери Coy.

Глава пятьдесят первая

Чем это пахнет?

— Уаааааауууу! — взвыл Роскуро и оглянулся посмотреть на то место, где только что был его хвост.

В этот миг Десперо, выхватив иглу из-за пояса, наставил её остриё туда, где у крыс положено быть сердцу.

— Не шевелись! — сказал он. — Убью!

— Ха-ха-ха! — расхохотался Боттичелли Угрызалло, до сих пор державшийся в тени. — Браво-браво! Мышонок вознамерился убить крысу. — Он громко стеганул хвостом по полу в знак одобрения. — Какой захватывающий сюжет! Даже занятнее, чем я предполагал. Как же я люблю, когда к нам в подземелье попадают мыши!

— Пропустите! Дайте взглянуть! — зашумели крысы.

Задние толкались и напирали на передних.

— Да уймитесь вы! — шикнул на них Боттичелли. — Не мешайте рыцарю сделать своё дело.

Десперо стоял, наставив дрожащий кончик иглы на сердце Роскуро. Он понимал: его рыцарский долг — защитить принцессу. Но поможет ли тут убийство? Отступит ли тьма, если он убьёт Роскуро?

Задумавшись, Десперо наклонил голову. Слегка, самую чуточку. И его длинные усики ненароком коснулись крысиного носа. Роскуро принюхался.

— Чем это пахнет? — спросил он.

— Мышиной кровушкой! — облизнулась крыса, стоявшая ближе всех.

— Кровью и косточками! — радостно гаркнула другая крыса.

— Ты чуешь слёзы, — подсказал Боттичелли. — Слёзы и несчастную любовь.

— Это я без вас понимаю» — огрызнулся Роскуро. — Но пахнет ещё чем-то…

Он снова принюхался.

Запах супа захлестнул его, точно гигантская волна, и на гребне этой волны ему вспомнилось всё: солнечный свет, хрустальная люстра, музыка, смех, всё-всё, что никогда ни при каких обстоятельствах не станет частью его жизни. Потому что он — крыса.

— Суп! — простонал Роскуро.

И заплакал.

— Фи! — поморщился Боттичелли.

— Фу! Фу! Фу! — зафыркали и зашикали остальные крысы.

— Убей меня! — взмолился Роскуро и упал на колени перед Десперо. — У меня всё равно ничего не получится. Мне просто хотелось света… потому я и привёл сюда принцессу… Я хотел красоты и света… хоть немножко… для себя…

— Давай же, убей его! — подзуживал Боттичелли. — Это не крыса, а недоразумение! Он плачет. Он позорит наш род!

— Не надо, Десперо, — сказала принцесса. — Не убивай его. Пожалуйста.

Десперо опустил иголку. И повернулся к принцессе.

— Что же ты? — возмутился Боттичелли. — Убей его! Убей скорее! Все вы тут жалкие слюнтяи! Аж тошно от вас становится. Совсем аппетит испортили.

— Ух ты! — воскликнула Мигг. — Да я сама его сейчас убью!

— Нет! Погоди! — воскликнула принцесса. — Роскуро, — обратилась она к плачущему крысу.

— Что? — отозвался он.

Из глаз его градом катились слёзы. Они стекали по его усам и часто-часто капали на пол.

Глубоко вздохнув, принцесса сжала руки у груди.

Знаешь, читатель, я думаю, что Горошинку в этот момент обуревали такие же сложные ощущения, как Десперо, когда у него просил прощения родной папа. Она вдруг поняла, как хрупко её собственное сердце и сколько в нём чёрных, недобрых чувств, которые, не переставая, борются с чувствами светлыми и добрыми. Ей очень не нравился этот крыс. И конечно же она никогда не сможет его полюбить. И всё же… Горошинка знала, как надо поступить, чтобы спасти своё сердце.

Поэтому она сказала своему врагу такие слова:

— Роскуро, ты хочешь супа?

Крыс всхлипнул и принюхался.

— Не мучайте меня, — пробормотал он.

— Обещаю тебе! — объявила принцесса. — Если ты выведешь нас отсюда, я велю Поварихе приготовить для тебя суп. И ты сможешь есть его в банкетном зале.

— Эй! А мы? Мы тоже хотим есть! Отдайте нам мышонка! Пора закусить! — загалдели крысы.

— Да кому он теперь нужен? — негодующе сказал Боттичелли. — У него ж весь вкус испорчен. Он приправлен добротой и всепрощением! Это несъедобно! Я к нему и не притронусь.

— Суп? В банкетном зале? — переспросил Роскуро у принцессы.

— Да, — ответила Горошинка.

— Честно?

— Честно. Честное слово.

— Ух ты! — воскликнула Мигг. — Суп же теперь вне закона!

— Но суп — это очень вкусно, — сказал Десперо.

— Конечно, — согласилась Горошинка. — Нет ничего вкуснее супа.

Она присела на корточки перед Десперо.

— Ты — мой рыцарь! — сказала она ему. — Рыцарь с сияющей иглой. Я так рада, что ты меня нашёл. Пойдём наверх и поедим супа.

И знаешь, читатель, они так и сделали.

Глава пятьдесят вторая

Стали жить-поживать…

Читатель, ты, конечно, хочешь узнать, все ли стали жить-поживать и добра наживать. Верно?

Ответ: и да и нет.

Ну, например, Роскуро. Прожил ли он счастливую жизнь?.. Как бы это поточнее объяснить? Принцесса Горошинка дала ему свободный доступ во все покои королевского замка. Он мог беспрепятственно подниматься из подземелья на свет и так же беспрепятственно возвращаться во мрак. Но, увы, он так и не нашёл счастья — ни там, ни здесь. Боюсь, такая печальная судьба ждёт любого, чьё сердце сначала разбилось, а потом срослось, но только криво… Впрочем, крыс Роскуро раскаялся, а это уже многого стоит. Он сумел дать немного света и счастья — пусть не себе, но кому-то другому.

Каким образом?

Читатель, Роскуро рассказал принцессе об узнике, у которого когда-то была красная скатерть. И принцесса распорядилась его освободить. Роскуро вывел его из подземелья, наверх — к его дочке Миггери Coy. Как ты понимаешь, сама Мигг принцессой так и не стала, но её папа до конца своих дней обращался с ней как с принцессой. Он очень хотел загладить свою вину за то, что когда-то продал дочку за скатерть, курицу-несушку и пригоршню сигарет.