— Любовь?

Ферло покачал головой.

— Нашёл о чём спросить! На твоём месте я бы спросил, почему меня вызвали на Мышиный совет. Вот это было бы в точку.

— На свете есть кто-то, кто меня любит, — не унимался Десперо. — И я тоже её люблю. И важнее этого просто ничего не бывает.

— Тебя кто-то любит? Ты кого-то любишь? Да какая теперь разница? Мышиному совету на это плевать. У тебя очень серьёзные неприятности, братец.

— Её зовут Горошинка.

— Ты о чём?

— Ту, что меня любит, зовут Горошинка.

— Ну ты и фрукт! Ты чего, вообще не врубаешься? Не понимаешь, что родился мышью? Не сечёшь, что тебя вызвали на Мышиный совет? Давай двигай ногами. Таков закон. Таков приказ.

Десперо вздохнул. Потом он протянул лапку к словам прекрасная девушка и нежно погладил каждую букву. А потом поднёс эту лапку к губам.

— Ты что, вовсе сбрендил? — возмутился Ферло. — Топай за мной!

— Я вас боготворю, — прошептал Десперо. — Клянусь честью.

А после этого, читатель, он последовал за Ферло. С книги на стол, со стола на стул, вниз по ножке, потом по полу библиотеки и — в конце концов — туда, где ждали его члены Мышиного совета.

Десперо шёл за братом навстречу своей судьбе.

Глава десятая

Серьёзные причины

К этому времени — согласно решению Самого Главного Достопочтенного Мышана — всё мышиное сообщество действительно собралось за стеной бального зала. Члены Мышиного совета восседали на трёх положенных друг на дружку кирпичах, а перед ними толпились все жившие во дворце мыши — умные и глупые, от мала до велика.

И все они ждали Десперо.

— Дорогу, дорогу! — кричал Ферло, проталкиваясь сквозь толпу. — Вот он. Я его веду. Дайте дорогу!

Десперо держался за хвост брата.

— Вот он! Вот он! — пронеслось над толпой.

— Совсем маленький!

— Говорят, он родился с открытыми глазами.

При виде Десперо некоторые мыши с отвращением пятились, зато другие, любители острых ощущений, наоборот — протискивались поближе, стремясь коснуться преступника усиком или лапкой.

— Его потрогала пальцем сама принцесса!

— Говорят, он сидел прямо у ног короля!

— Таких мышат просто не бывает! — перекрывал общий гул голос тётушки Флоренс.

— Дорогу! Дорогу! — покрикивал Ферло. — Я его доставил. Я привёл Десперо Тиллинга, которому велено предстать перед Мышиным советом. — Он вывел Десперо на середину. — Глубокоуважаемые члены Мышиного совета! — начал он. — Как вы и просили, я доставил сюда Десперо Тиллинга, которого вы вызвали на своё заседание. — Покосившись через плечо на брата, он процедил: — Отцепись от моего хвоста.

Десперо отпустил хвост. И посмотрел на тринадцать Почтенных мышей и Достопочтенного Мышана. Встретился взглядом с отцом, но тот покачал головой и отвёл глаза. Тогда Десперо повернулся лицом к толпе — к целому морю мышей.

— В подземелье его! — крикнул кто-то. — Отправьте его в подземелье.

Затуманенное сознание Десперо, в котором роились мелодичные фразы — жить-поживать, бархатные ушки, я вас боготворю, — внезапно прочистилось.

— В подземелье! Туда ему и дорога! — крикнул другой голос.

— Прошу соблюдать порядок, — строго сказал Самый Главный Достопочтенный Мышан. — Суд будет проведён по всем правилам. Мы же цивилизованные существа. — Он откашлялся и обратился к Десперо: — Сын мой, повернись-ка и посмотри на меня.

Десперо повернулся. И посмотрел в глаза Главного Мышана. Глаза оказались тёмными, глубокими, в них таились печаль и страх. Сердце Десперо ёкнуло.

— Десперо Тиллинг! — громко произнёс Главный Мышан.

— Да, сэр? — отозвался Десперо.

— Мы, четырнадцать членов Мышиного совета, обсудили твоё поведение. И решили, что, во-первых, предоставим тебе возможность оспорить вопиющие обвинения, выдвинутые против тебя. Отвечай: сидел ты возле ног человеческого короля или нет?

— Сидел, — ответил Десперо, — но я просто слушал музыку, сэр. Я пришёл послушать песню, которую пел король.

— Что послушать?

— Песню, сэр. Он пел песню о густом сумраке, окутавшем сонные садовые изгороди.

Главный Мышан покачал головой.

— Это к существу дела не относится. Вопрос предельно прост: ты сидел у ног человеческого короля?

— Да, сэр.

Все мыши разом застучали хвостами, засучили лапками, зашевелили усиками. И снова смолкли в ожидании.

— А девочке, человеческой принцессе, ты позволил до себя дотронуться?

— Её зовут Горошинка.

— Не важно, как её зовут. Так ты позволил ей до себя дотронуться?

— Да, сэр, — ответил Десперо. — Позволил. Это было очень приятно.

По толпе пронёсся неодобрительный ропот.

Десперо различил голос матери:

— Mon Dieu, разве это преступление? Ну потрогала, и что из этого?

— Не положено! Не положено! — отозвался голос тёти Флоренс.

— В подземелье! — орали мыши, выбившиеся в первый ряд.

— Тихо! — рявкнул на них Самый Главный Достопочтенный Мышан. — Тишина!

Он снова взглянул на Десперо:

— Десперо Тиллинг, осознаёшь ли ты всю значимость тех священных, нерушимых законов, которыми должны руководствоваться все члены мышиного сообщества?

— Да, сэр, думаю, что осознаю, но я…

— Ты нарушил их?

— Да, сэр… Но у меня были серьёзные причины. Всё дело в музыке, сэр. И в любви.

— В любви? — Достопочтенный Мышан даже опешил.

— Вот заладил, — охнул Ферло. — Ему теперь точно крышка.

— Я люблю её, сэр, — сказал Десперо.

— Мы собрались здесь не для того, чтобы говорить о любви. И судят тебя не за любовь, а за то, что, родившись мышью, ты ведёшь себя неподобающим образом, — провозгласил Самый Главный Достопочтенный Мышан с верхнего кирпича.

— Да, сэр, — кивнул Десперо. — Я понимаю.

— Нет, похоже, ты ничего не понимаешь. Поскольку вину свою ты отрицать не можешь, тебя ждёт наказание. Согласно древним законам мышей этого замка, тебя отправят в подземелье. К крысам.

— Туда ему и дорога! — донеслось из толпы. — Доигрался.

В подземелье! К крысам! Сердечко Десперо ушло в пятки, а потом ещё дальше — в самый кончик хвоста. Ведь в подземелье темно! Там нет никакого света. Нет витражей. Нет библиотеки с книгами. Там нет принцессы Горошинки!

— Но у тебя есть шанс отправиться в подземелье с чистым сердцем, — продолжал Самый Главный Достопочтенный Мышан. — Покайся в своих грехах! И отрекись!

— Отрекись? Что это значит?

— Скажи, что был не прав. Скажи: я каюсь, что сидел у ног короля. Я каюсь, что позволил принцессе до себя дотронуться. Отрекись от своих деяний!

Десперо бросило в жар. Потом в холод. Потом снова в жар. Отречься? От принцессы?

— Mon Dieu! — воскликнула его матушка. — Отрекись, сынок! Не делай глупостей!

— Что скажешь, Десперо Тиллинг? — выжидающе спросил Самый Главный Мышан.

— Я скажу… скажу… нет, — прошептал Десперо.

— Что-о? — Главный Мышан не поверил своим ушам.

— Нет, — повторил Десперо. И на этот раз уже не шёпотом. — Я не стану каяться. Я не отрекусь от своих деяний. Я её люблю. Я люблю принцессу.

Разъярённые мыши запищали и угрожающе двинулись на Десперо. В едином порыве они слились в одно разгневанное существо с сотнями хвостов, тысячами лапок и десятками тысяч усиков. На всех имелась одна пасть — огромная и жадная. Она то открывалась, то закрывалась, снова и снова повторяя:

— В подземелье! В подземелье! В подземелье!

Каждое слово молотом било по Десперо, и его сердце испуганно ухало в ответ.

— Что ж, так тому и быть, — объявил Самый Главный Достопочтенный Мышан. — Ты умрёшь, не очистив своего сердца. Где Ниточных дел мастер? Пусть несёт сюда нить!

Десперо изумлялся собственной храбрости. Собственной решимости.

Но тут, читатель, он потерял сознание.

Глава одиннадцатая

Тех же ниточных дел мастер