Присутствующие, столпившиеся вокруг, дружно заржали, а я нахмурилась, собираясь сказать, чтобы прекратили самоуправство. Но увидела себя в зеркале слева и передумала. Отражение мне неожиданно понравилось. Обычно, если я и красилась, то основной экзекуции подвергались глаза, тогда как губы либо вообще не трогала, либо красила под естественный тон. Теперь же все было в точности наоборот.

– Ярко-красные, пухлые и сочные, как ягода в самом цвету, – прокомментировал подкравшийся со спины Энтони. – С таких только росу по утру собирать.

Я резко обернулась к нему и услышала щелчок. Мелькнул затвор фотокамеры.

– А теперь будь хорошей девочкой и встань у окна, котя моя. Вполоборота. Расстегни четыре пуговицы сверху, приспусти ткань на плечо, – неожиданно твердо скомандовал фотограф.

И спорить не захотелось. Почему, собственно, нет? Мы ведь все ждем Макса, и лучшее, что я могу сделать – это немного развеять их скуку, позируя. Мне не сложно, а им нравится.

Все сделав по инструкции, посмотрела в объектив. Новый щелчок. Новые команды. И еще, и еще… Бокал пенистого шампанского в моих руках… Команда: “Ну-ка, пригуби, зая моя!” Снова стою в пол-оборота, теперь смеюсь, чуть откинув голову назад. На бокале след от красной помады.

– Волшебно, – комментирует Энтони. – Вот вам и помощница для Несмеяны! Прелесть!

– Для кого помощница? – удивляюсь я.

– Для Несмеяны, – хихикая, отвечает Джони. – Ты что, не знаешь? Это тайное прозвище Малкина. Из него улыбку только миллионным контрактом выжать можно и хорошими рейтингами. Сочувствую тебе.

Я пожала плечами и собиралась сказать, что почти его не знаю, но он не показался мне таким уж злодеем. И не успела.

– Вот это да! – Макс Старовойтов хлопал в ладоши. Стоял прямо за плечом фотографа и улыбался от уха до уха. Синеглазый, блондинистый и притягательный. – ХорошА! Энтони, ты просто творец! И ведь ничего особенного – только губы красным… Вот за что я тебя обожаю: ты фееричен, брат!

Фотограф польщенно растянул пухлые губы, затрепетал ресницами и закатил глаза.

– Льстец, – проговорил с придыханием. – А с другой стороны – все правда!

– Хватит болтать!

Малкин в ладоши не хлопал.

Стоял позади всех, смотрел зло и перебирал пальцами правой руки нечто вроде четок. А мне вдруг стало стыдно за свое поведение и за то, что стою у окна перед мужчинами со спущенной почти до пупка блузкой, с полным бокалом… И еще эта помада…

– Испортил нам все веселье! – вступил в разговор Роман. – Засмущал девочку.

– Этой девочке платят за работу, – тихим ледяным голосом сообщил шеф, в то время как Макс снял с себя кожаный пиджак и спокойно расстегнул пояс на джинсах.

Сбежав “со сцены”, я натянула блузку, плотно запахнув ее на груди, и поставила бокал на столик.

– Простите, Александр Сергеевич, увлеклась, – проговорила едва ли не шепотом с самым виноватым видом, при этом встав так, чтобы не смотреть на уже почти голого Макса. – Просто стали возникать вопросы, где Звезда, и я решила, что неплохо было бы отвлечь их…

– И развлечься самой, – закончил он, не сводя с меня сурового взгляда.

Нервно дернув плечами, я упустила ткань блузки, отчего на пару секунд оказалась всей “душой нараспашку” перед шефом.

– Ох! Блин… Это случайно… – проговорила тихо, спешно застегиваясь. – Но я не выпускала ситуацию из-под контроля.

Малкин молчал, а я все никак не решалась посмотреть в его глаза, продолжая терзать пуговки блузки. Пока Старовойтов не выкрикнул громко: “Работаем!” Тогда я вздрогнула и подняла глаза. Шеф больше не хмурился. Наоборот, смотрел как-то странно, слишком внимательно, что ли?

– Поехали, – заявил он. – Теперь Макс отработает на все сто.

– А… попрощаться не нужно? – только и спросила я, спеша за начальством, ухватившим меня за запястье.

– Нет, они слишком заняты процессом. Отвлечешь – еще и влетит. Творческие люди могут быть очень милыми на вид, но они полные шизофреники, Ульяна, если мешать им работать.

Мы вышли на свежий воздух, и я с удовольствие вдохнула ночную прохладу. Лишь спустя пару шагов набралась смелости и уточнила:

– Вы нашли его в клубе?

– Угу, – Малкин кивнул и отпустил мою руку. Развернулся быстро, преградив дорогу, и заговорил тоном, от которого мурашки побежали по спине. Ни то от страха, ни то от… Да нет, от страха, конечно. – Так, Рыбкина, не знаю, что тебе сказала Регина, но, похоже, ты либо слушала невнимательно, либо тебе неправильно донесли мои требования. От подчиненных я не терплю своенравия, хамства или замечаний в свой адрес; не принимаю на работу девиц с романтическим бредом в голове; не объясняю того или иного своего решения, но требую четкого исполнения своих приказов. Если прошу сидеть на месте и ждать, то надо сесть и ждать. Это ясно?

– Да, – с готовностью кивнула я.

– Что да, Рыбкина? Ты осталась в студии ждать появления Макса, а в итоге я нашел тебя фотографирующейся с шампанским в руках.

– Исправлюсь, – еще активнее закивала я. – Больше не повторится.

– Уверена?

– На все сто!

Он скривился. Не поверил, кажется, ни слову.

– Уволить бы тебя, Рыбкина, – проговорил, снова перебирая четки в руке, – но, с другой стороны, с задачей ты справилась. Хоть и весьма своеобразным образом. Энтони не кипишевал, проценты за простой не требовал, даже наоборот – остался доволен. Так что, считай, тебе повезло. На первый раз. Но на будущее...

– Спасибо, – сказала я, улыбаясь во весь рот, – будущего не будет! Ой, то есть, в будущем такого не будет…

Малкин покачал головой, и его взгляд вдруг съехал с моих глаз на губы.

– Я сейчас сотру, – заверила его, вспоминая про помаду и моментально возвращая скорбную серьезность на лицо.

– Оставь, – хмыкнул шеф. – Буду тебя по яркому пятну на лице от других сотрудников отличать.

Я даже не нашлась, что сказать на этот выпад.

– Но вот что, Рыбкина, – продолжил он тем временем, – купи себе водолазок, что ли. Без пуговиц и вырезов. И завтра на работу заграничный паспорт принесешь, Регине отдашь с самого утра. Командировка у нас намечается. Длительная. Если обманула насчет парня, лучше сразу его брось, потому что он тебя все равно вряд ли дождется.

– Нет парня, – радостно улыбнулась я. – Некому меня ждать.

– Очень хорошо. Хоть чем-то порадовала, еще внеплановых соплей и истерик мне не хватало, – отворачиваясь, Малкин позвал за собой в машину. – Поехали, домой тебя забросим.

Будильник надрывался третий раз, когда я все-таки соизволила сесть на постели. Рывком. Применив недюжую силу воли.

Глаза открываться не хотели, лишь щурились, пока не залила в себя литр кофе. Впрочем, взбодрил меня все же не волшебный напиток из потрясающе пахнущих зерен, а телефонный звонок.

Ответив на вызов от неизвестного номера, я некоторое время слушала громкое сопение и уже собиралась сбросить звонок, когда из недр смартфона раздался мат. Голос был смутно знаком, а комбинации слов поражали богатым арсеналом.

– С-сука, – завершил Макс очень длинное предложение. – Эй, ты там?

– Я?! – даже обалдела от такого приветствия. Уж лучше бы мышкой звал.

– Ага. Привет, мышка, это Макс.

А нет, не лучше. Я медленно вдохнула побольше воздуха и громко выдохнула.

– Доброе утро, Максим Андреевич. Напомню, меня зовут, Ульяна Михайловна. Чем могу…

– Можешь, родная, можешь! – прервал меня он, даже не думая дослушивать до конца. – Мы тут со съемкой только пару часов как закончили, и я домой уехал. Ну и, похоже, в такси портмоне оставил. Сколько не искал в квартире – ничего не нашел. А там вся наличка. Короче, машину вызвать не могу, а через час позарез надо быть в одном месте… Выручай, мышка, дуй ко мне!

– В смысле?

– Ну, ты же за рулем?

– Нет, я на метро, – ответила, допивая последний глоток кофе.

В телефоне снова послышался мат.

– Почему бы вам не позвонить Александру Сергеевичу? – резонно предложила я, глядя на настенные часы. Стрелки показывали шесть тридцать утра.