— Хорошо.

— И просить милостыню мы тоже не пойдём, — сказала Анни. — Мы лучше что-нибудь продадим. Например, красивые картинки.

— Вот это идея! — вздохнув, сказал Горошек.

Анни засмеялась, потирая руки:

— Завтра утром мы начнём рисовать. Я нарисую сплошных принцесс, букеты цветов и бабочек.

— А я — рыцарей и бегемотов, — сказал Горошек, вытирая нос углом подушки. Теперь у него стало намного легче на душе.

Конечно, их рисунки будут покупать нарасхват, они с Анни принесут домой кучу денег, и вся семья будет счастлива.

— Завтра мы встанем чуть свет, — сказал Горошек, повернулся лицом к стене и, довольный, заснул.

Едва рассвело, брат и сестра достали бумагу, цветные карандаши и принялись за работу прямо в постелях.

В доме было ещё совсем тихо, только изредка в дверь скреблись кошки, да один раз в саду раздался какой-то шум. Но Горошек и Анни так были заняты, что даже не подошли к окну. Дети усердно рисовали, пока мама не открыла дверь.

— Одевайтесь, — сказала она, — и быстренько идите за молоком и булочками. Фрау Свобода уезжает следующим автобусом.

Горошек и Анни решили: раз уж они идут к молочнику, почему бы не предложить ему свои рисунки? Они выбрали два из них: розовую принцессу со шлейфом и в остроносых туфельках и бегемота, который смахивал на каток для асфальтирования улиц.

— Нам нужны деньги, — сказала Анни молочнику. — Может быть, вы повесите одну из картин в своей лавке?

Молочник долго разглядывал оба рисунка, потом спросил:

— А ничего, если я повешу эти картины у себя дома? Мои клиенты не очень-то разбираются в искусстве.

— Нам всё равно, — заявила Анни. — Только ни я, ни Горошек не знаем, сколько они стоят.

Молочник задумчиво поскрёб за ухом и сказал:

— А не хотите ли вы вместо денег взять что-нибудь съестное?

— Конечно, — разом сказали Горошек и Анни.

— Как вы смотрите, если сегодня к обеду у вас будет нежное жаркое из зайчатины, а завтра куриный бульон?

— Вы ангел, господин молочник! — воскликнула Анни. — Наши рисунки не так уж хороши. У принцессы, которую я нарисовала, слишком худые руки.

— А мой бегемот немножко толстоват, — скромно сказал Горошек.

— О, это неважно! — утешил их молочник. Наполнив молоком бутылки, он отсчитал в бумажный пакет дюжину булочек и с дружеской улыбкой добавил: — Минутку, я принесу зайца и курицу.

Он исчез и через некоторое время вернулся с клеткой и плетёной сумкой в руках. Горошек и Анни вытаращили глаза. В клетке сидела симпатичная чёрная курица, а из плетёнки выглядывал белый заяц с красными глазами и длинными пушистыми ушами.

— Ну вот, несите их домой, — сказал молочник. — Но не забудьте потом рассказать мне, вкусное ли получилось жаркое и жирная ли была курица.

— Конечно, — сказала Анни.

А Горошек погладил зайца и промолчал.

Когда дети вернулись домой, тётя Митци уже собралась уходить.

— Дайте мне скорее булочку, — сказала она. — А то я опоздаю на автобус. А эти звери… они ваши?

В голосе тёти Митци звучало восхищение.

Анни опустила голову:

— Да. Заяц — это обед на сегодня, а курица — на завтра. Но мы с Горошеком поклялись, что не съедим ни кусочка. Скорее мы умрём с голоду.

— Честное слово! — подтвердил Горошек.

— Ну, курицу-то можно оставить в живых, — сказала тётя Митци. — Все порядочные куры несут по яйцу в день.

Тут пришли родители, и дети объявили им, что отныне они сами будут чистить ботинки и никогда не станут ссориться, если заяц и курица останутся в живых.

— В кои-то веки у нас был бы нормальный обед… — пробормотал папа Штенгель, — Но курица смотрит такой умницей, а заяц… заяц только что не говорит! Я бы не перенёс, если бы мы их зарезали.

— Кроме того, курица станет каждый день нести яйца, — сказала фрау Свобода. И, открыв клетку, позвала: — Цып-цып-цып!

Курица вышла из клетки и расправила крылья. А фрау Свобода продолжала рассуждать:

— Если она каждый день будет откладывать по яйцу, то в неделю накопится семь яиц, в месяц — тридцать, а за год — целых триста шестьдесят пять. Представляете, какую яичницу можно было бы приготовить?

Курица прогулялась по комнате, потом вдруг взлетела на стол — и закукарекала.

— Батюшки мои! — сказала мама Штенгель. — Да это же петух!

Анни побледнела, но тут же нашлась:

— Петух не несёт яиц, зато его можно использовать вместо будильника!

— Не огорчайтесь, — сказала фрау Свобода маме Штенгель. — Всё равно одно яйцо в день — это пустяк для целой семьи.

— Но вы же говорили о трёхстах шестидесяти пяти яйцах! — в отчаянии воскликнула мама Штенгель.

Фрау Свобода взглянула на часы:

— Итак, на автобус я опоздала. Можно мне остаться у вас до завтра?

— Конечно, — кивнула мама Штенгель. — Если вы сможете провести ещё ночь на раскладушке.

— И если вас устроит картофельный суп и бутерброды с сардинами, — добавил папа Штенгель.

Тут вдруг в проёме показалась какая-то тень и грозный голос рявкнул:

— Это ваш бегемот?

— Господин Сентябрь! — в ужасе прошептала мама Штенгель. — Почему вы не постучались, господин Сентябрь?

— Да потому, что у вас нет двери, — ответил тот. Лицо его блестело от пота, как будто он всю дорогу бежал.

— Чем мы обязаны посещением? — вежливо спросил папа Штенгель.

Господин Сентябрь потряс в воздухе кулаками:

— Я спрашиваю, бегемот ваш?

— Вы имеете в виду бегемота в бассейне? — Папа кивнул головой на окно.

— Я имею в виду бегемота, — зарычал господин Сентябрь, — который сожрал в моём саду все цветы.

— Слава богу, это не наш бегемот, — пролепетала мама Штенгель.

А Анни пояснила:

— Это чужой бегемот. Наш бегемот в бассейне.

— Ха-ха! — загрохотал господин Сентябрь, — К сожалению, бассейн пуст, ваша изгородь растоптана, моя — тоже! И бегемот, который слопал мои цветы, принадлежит вам!

— Простите, — разом сказали мама и папа Штенгели.

— Мы его сейчас же заберём, — сказал Горошек.

— Он ручной, как собачка, — подхватила фрау Свобода. — Мы купили его по дешёвке.

Господин Сентябрь тяжело засопел:

— Убыток, который нанесла эта крохотная «собачка», составляет две сотни шиллингов. Вы их немедленно заплатите, господин Штенгель!

Папа Штенгель молча достал бумажник, и господин Сентябрь сунул деньги в карман.

— Надеюсь, что ваш бегемот больше у меня не появится. Иначе в следующий раз я потребую четыреста шиллингов.

— Вы просто бессердечный человек! — сказала фрау Свобода.

Господин Сентябрь сделал вид, что не слышит. Он повернулся на каблуках и вышел на улицу.

А папа Штенгель заглянул в свой бумажник и сказал:

— Фрау Свобода! Вы уж не обижайтесь, если у нас на сегодня будет один суп. На сардины, к сожалению, не хватит.

Вскоре после этого пришёл Визенклее.

— Сейчас я починю водопровод! — бодро заявил он.

— Мы очень рады, — начала мама Штенгель, но тут она заметила, что змея Сузи переползла через открытую банку с гуталином и сейчас выписывает чёрные узоры по всему полу.

— Господин Визенклее, — простонала мама Штенгель. — Возьмите платок и вытрите её! А ты, — она повернулась к мужу, — будь добр, прогони кошек с моей кровати. Они совсем изорвали подушку.

Фрау Свобода получила задание нарезать и положить в мышиную банку свежей бумаги, а Горошек и Анни отправились к господину Сентябрю за бегемотом.

Самой маме Штенгель тоже хватило забот. Сначала она прогнала зайца, который принялся уплетать ножку стола. Потом пришлось гоняться за петухом. Петух украл клубок резинки и сейчас таскал его по всей квартире. Вероятно, он думал, что это какой-то червяк необыкновенной длины. Но резинка была нужна маме Штенгель для трусиков! Горошека и Анни. Кроме того, петух мог удавиться.