— Как вы пытаетесь поднять ему настроение?

— Уж как я только не пытался!.. Повёл его в Парк увеселений. Покатались мы на карусели, и стоило ему только слезть с лошадки, он и говорит с обеспокоенным видом: «Ох, не к добру этот смех да веселье!» Купил ему сахарную вату, липкая, сладкая — прямо объедение. Лизнул он с охоткою, а потом опять в тоску впал: не всё, говорит, коту масленица… Встретилась нам коза прыгучая…

Сперва я подумал было, что издёрганный причудами гостя бедняга Михейскорняжкин стал заговариваться, но он тотчас пояснил:

— Это аттракцион такой, вроде силомера: чем сильнее козу толкнёшь, тем выше она взлетит по горному склону. Однако бродяжка слабаком оказался, козочка едва с места стронулась. Тут уж он совсем расстроился, насилу я его до дома доволок. Зато когда мимо киоска с разной мелочью проходили, меня вдруг осенило. Я возьми да купи ему розовые очки. Вроде пустяк, но принёс хотя бы временное облегчение. Нацепил барсук розовые очочки, да как расхохочется: шкура, говорит, у тебя розовая, а глаза красные, ха-ха-ха! Но к ночи-то очки пришлось снять, и гость мой опечалился пуще прежнего: голова поникла, морда кислая, глаза бы, говорит, мои на тебя не глядели, скукотища серая! На другой день повёз его на экскурсию к излучине Дуная. Гуляли, бродили, и он ничего, молодцом держался, покуда мы не подошли к развилке, а там два дорожных указателя: «Большая Молния» и «Малая Молния». Я ему втолковываю, что это-де самые живописные места во всей Дунайской излучине, а он застыл как вкопанный и знай своё твердит: вижу-вижу, мол, порядочному барсуку, ежели бродячим уродился, некуда податься. Малая молния тебя поразит или же большая шандарахнет — какая разница!

— Кошмар! — сочувственно вздохнул я.

— Несносный тип! — кивнул Михейскорняжкин и вздрогнул: — Тс-с, он идёт!

Действительно, дверь соседней квартиры отворилась, и на пороге появился Бродячий Барсук. Трудно себе представить более удручающее зрелище: уши поникли, хвост повис, шерсть всклокоченная, взгляд потухший. Барсук шагнул было к нам, но вдруг застыл на месте, уставясь себе под ноги.

— Что вы там углядели, милейший? — полюбопытствовал Михейскорняжкин.

— Мерзость непроглядную, — упавшим голосом сообщил барсук-бирюк.

Я осторожно покосился на то место, куда уставился соседский гость. На земле виднелось какое-то бесформенное бурое пятно. Да, подумал я, картина и впрямь неприглядная. Все мы трое подавленно молчали, время от времени испуская тяжкие вздохи.

В подъезде раздался детский рёв с завыванием, и к нам выбежал картавый мальчуган с четвёртого этажа, обеими руками размазывая по лицу потоки слёз.

— Что у тебя приключилось?! — проворчал Михейскорняжкин.

— Застгял! — горестно прорыдал мальчик.

— Застрял? Интересно! — вскинул голову бродячий барсук.

— Что и в чём? — вопросил Михейскорняжкин, всегда и во всём предпочитавший точность.

— Ключ застгял в гешётке, и мне тепегь не попасть в квагтигу! — заливался мальчуган в три ручья.

— Тяжёлый случай, — заметил я, просто чтобы сказать хоть что-нибудь.

— Показывай дорогу! — оживился бирюк.

— Лучше не бегитесь, дяденька, — прохлюпал мальчик. — Это очень тгудно, у вас не получится!

— А тут уж не тебе судить! — воинственно тряхнул головой Бродячий Барсук, буквально на глазах обретая уверенность в себе.

В мгновение ока он очутился на лестничной площадке, где между прутьями решётки для очищения обуви заманчиво поблескивал ключ, застрявший плотно, как гвоздь в стене. Положение казалось совершенно безнадёжным.

— Ну-ка посмотрим, ну-ка поглядим, — приговаривал Барсук. Мелкими шажками он обошёл решётку, внезапно остановился и таким же образом проследовал в обратном направлении. — А ну-ка, ну-ка… — И вдруг, ко всеобщему изумлению, бросился на решётку. Решительно тряхнул её разок-другой и с резким криком «ух-ты, трюхти!» продемонстрировал высвобожденный ключ.

— Благодагю, благодагю! — радостно возопил мальчуган и, вырвав ключ у барсука, умчался прочь. Однако, пробежав лестничный марш, замер на площадке, свесив голову через перила. — Вы бегётесь вытащить всё что угодно? — осторожно спросил он.

Бродячий Барсук задумался.

— Только то, что застряло, — наконец произнёс он. — В таких случаях — всё без исключения. Это моя страсть, — добавил он, обращаясь к Михейскорняжкину и ко мне.

— Поразительное увлечение! — восхитился я.

— К тому же оригинальное! — подхватил мой сосед.

— Тогда, пожалуйста, потогопитесь, — сказал мальчик. — Потому что у Магики вот уже полчаса как голова застгяла в оконной гешётке, а Магикина бабушка только сейчас догадалась пожагных вызвать!

— Бр-бр, су-уший ужас! — содрогнулся Михейскорняжкин.

— Веди нас! — скомандовал Барсук, в котором теперь было не узнать прежнего угрюмого бирюка.

Перепрыгивая через две ступеньки, впереди нёсся мальчик, от него не отставал Бродячий Барсук, а мы едва поспевали за ними вслед.

Когда мы с Михейскорняжкиным, с трудом переводя дух, взбежали на третий этаж, Бродячий Барсук как раз завершил поединок с коварной решёткой, не хотевшей выпускать голову Марики.

— Шердечное вам шпашибо! — ликовала девочка. — Жначит, вы шпашатель иж пожарной команды?

Слух о подвигах Бродячего Барсука вмиг распространился по дому. Герой дня аккурат доедал остатки слоёного пирога, испечённого Марикиной бабушкой в знак благодарности, когда на пороге возникла старушка Киш и робко обратилась к нашему умельцу:

— Вы уж не серчайте на меня, уважаемый мастер, а только, может, изволите взглянуть хоть одним глазком… Кошка у меня ещё на прошлой неделе в дымоходе застряла…

— Вытащим, — пообещал Бродячий Барсук, на ходу дожёвывая последний кусок. На круговой галерее его встретила целая толпа нетерпеливых посетителей.

— Мастер, застряла пробка в бутылке.

— Вытащим запросто.

— Мастер, застряла в пятнице суббота.

— Интересный случай. Разберёмся.

— Мастер, дедушкин шёлковый галстук в щели комода застрявши ещё с 1910 года…

— Ну что ж, пришла пора его вытащить!

В толпу жильцов затесался и турист из Англии, который занимал арендованную турфирмой квартиру на третьем этаже. У этого тоже нашлась просьба.

— Dear мистер Барсук, ни с того ни с сего виски встало поперёк горла!

— Well, — буркнул наш умелец, других слов он по-английски не знал, однако заявление его звучало вполне обнадёживающе: мол, поможем делу.

Люди со всех сторон обступили Бродячего Барсука, дёргали, тянули его кто куда; мы с Михейскорняжкиным кое-как приткнулись на повороте галереи. Но и оттуда нам хорошо было видно, как барсучий мех распрямился и заблестел, ни хвост, ни уши не свисали поникшие, — словом, всё у него было на месте. И вот мы увидели, как он вдруг глянул на безоблачное летнее небо и широко улыбнулся.

— Что там такое? — перекрывая шум и гомон, крикнул Михейскорняжкин.

— Ясный свет! — прогремел в ответ Бродячий Барсук и скрылся в дверях чужой квартиры вслед за семенящей какой-то озабоченной старушкой.

Опять наступила жара. Да что там «жара» — жарища! В такую погоду, когда в горле сохнет, рад бы целыми днями жидкость хлебать да в тени прохлаждаться. Но… в кране хрипит, сипит и булькает, а вода не идёт, потому как нет напора, а в холодильнике со вчерашнего дня истощились до последней капли все запасы бузинной наливки. Хочешь не хочешь, придётся бежать в магазин. Продавец, ясное дело, только руками разводит: всё, мол, питьё, какое было, расхватали. Остаётся лишь поспешить домой и включить радио — вдруг сообщат хоть что-нибудь утешительное. Диктор загробным голосом вешает, что обрушившиеся на Западную Европу ливни с грозами привели в ряде мест к наводнениям. К чему расписывать в подробностях, каждый знает, каково переносить этакий нестерпимый зной!..